Я помогаю Дэю – на нем теперь нет ничего, кроме полотенца и медальона, – подняться на ноги, не без труда нам удается завести его здоровую ногу в ванну, и теперь я осторожно опускаю его в воду. Я поддерживаю его раненую ногу, чтобы она не намокла. Дэй сжимает челюсти от боли. Когда он достигает дна, его щеки влажны от слез.

Пятнадцать минут уходит на то, чтобы отмыть дочиста его тело и волосы. Когда мы заканчиваем, я помогаю ему встать и закрываю глаза, увидев, что он берет сухое полотенце, чтобы повязать на талии. При мысли о том, что вот сейчас я открою глаза и увижу его перед собой обнаженным, кровь несется по жилам с бешеной скоростью. И вообще, как выглядит обнаженный парень? Меня злит, что щеки мои раскраснелись. Потом наваждение проходит, и следующие несколько минут я вытаскиваю Дэя из ванны. Когда он наконец снова сидит на крышке унитаза, я подхожу к двери. Только теперь я замечаю, что кто-то чуть-чуть приоткрыл ее и забросил два новых комплекта солдатской формы. Формы пехотных батальонов с невадскими пуговицами. Странное чувство – снова оказаться солдатом Республики. Но я беру одежду.

Дэй слабо улыбается мне:

– Спасибо. Здорово почувствовать себя чистым.

Боль, кажется, погрузила его в худшие воспоминания последних недель, и теперь все его эмоции отражаются на лице. Его прежние улыбки будто ополовинились. Его жизнерадостность чуть ли не совсем умерла вместе с Джоном, осталась лишь малая ее часть, главным образом та, что предназначена для Идена и Тесс. Втайне я надеюсь, что Дэй кое-что оставил и для меня.

– Попробуй одеться, – говорю я. – И подожди меня за дверью – я быстро.

Семь минут спустя мы возвращаемся в комнату. Рейзор и Каэдэ ждут. Тесс сидит одна в уголке дивана, подтянув колени к подбородку, и настороженно смотрит на нас. Через мгновение я ощущаю аромат жареной курицы и картошки и кидаю взгляд на обеденный стол, на котором аккуратно стоят четыре блюда, полные манящей еды. Я пытаюсь не реагировать на запах, но живот ворчит.

– Превосходно, – улыбается нам Рейзор. – Теперь вы оба отлично выглядите.

Он поворачивается в Дэю и качает головой:

– Мы тут собрали кое-какой еды, но, так как вам в ближайшие часы предстоит операция, придется держать желудок пустым. Представляю, как вы голодны, и сочувствую вам. А вы, Джун, пожалуйста, угощайтесь.

Дэй тоже не может оторвать глаз от яств.

– Просто прекрасно, – бормочет он.

Я присоединяюсь к остальным за столом, а Дэй ложится на диван и устраивается поудобнее. Я собираюсь взять свою тарелку и сесть рядом с ним, но Тесс опережает меня – садится на краешек дивана так, что ее спина соприкасается с боком Дэя. Мы – Рейзор, Каэдэ и я – молча едим за столом, я изредка посматриваю в сторону дивана. Дэй и Тесс болтают и смеются с непринужденностью людей, знакомых не один год. Я сосредотачиваюсь на еде, но жар случившегося в ванной все еще жжет мои губы.

Через пять минут (я считаю) Рейзор делает глоток вина и откидывается на спинку стула. Я внимательно смотрю на него, все еще не в силах понять, почему один из руководителей Патриотов – глава группы, которая у меня всегда ассоциировалась с жестокостью, – ведет себя так вежливо.

– Миз Айпэрис, – говорит он, – что вы знаете о нашем новом Президенте?

Я отрицательно покачиваю головой:

– К сожалению, немного.

Каэдэ рядом со мной хмыкает и продолжает поглощать еду.

– Но вы с ним встречались, – замечает Рейзор, выдавая тайну, которую я надеялась скрыть от Дэя. – Тем вечером на приеме – его устроили, чтобы отпраздновать поимку Дэя. Он поцеловал вам руку. Верно?

Разговор Дэя и Тесс смолкает. Я внутренне съеживаюсь.

Рейзор, кажется, даже не замечает, насколько мне неловко.

– Анден Ставропулос – интересный молодой человек, – размышляет он. – Покойный Президент очень его любил. Теперь, когда Президентом стал Анден, сенаторы недовольны. Народ ропщет, людям совершенно безразлично, отличается ли Анден от предыдущего правителя. Какие бы речи Анден ни вел, чтобы ублажить граждан, они видят лишь богача, который понятия не имеет, как облегчить их страдания. Они злы на Андена за то, что тот допустил казнь Дэя, что преследовал его, что ни слова не сказал против политики отца, что назначил награду за поимку Джун… и этот список далеко не полон. Прежний Президент держал военных в кулаке. А теперь народ видит всего лишь мальчишку-короля, который имеет шанс окрепнуть и стать воплощением идей своего отца. В системе появились слабые места, которыми мы воспользуемся, чтобы претворить в жизнь наш план.

– Вы, кажется, хорошо осведомлены о молодом Президенте. И вам, похоже, немало известно о событиях торжественного приема, – отвечаю я, не в силах больше сдерживать подозрения. – Предполагаю, вы всё прекрасно знаете, потому что тоже там были. Вы, вероятно, являетесь чиновником Республики, но недостаточно высокого ранга, чтобы добиться аудиенции Президента.

Я прохожусь взглядом по дорогим бархатным покрывалам и гранитным столам и добавляю:

– А здесь, вероятнее всего, располагается ваш офис.

Кажется, Рейзору не очень нравится замечание по поводу его ранга (хотя я просто, как всегда, констатировала факт, вовсе не желая его оскорбить), но он быстро сглаживает недовольство смешком:

– Вижу, от вас ничего не скроешь. Особенная девушка. Что ж, мое официальное звание – коммандер Эндрю Десото, я возглавляю три патрульные службы столицы. Патриоты зовут меня моим мальчишеским прозвищем. Вот уже больше десяти лет я координирую их действия.

Теперь Дэй и Тесс внимательно слушают.

– Вы чиновник Республики, – неуверенно повторяет Дэй, впиваясь взглядом в Рейзора. – Коммандер из столицы. Гм… Почему вы помогаете Патриотам?

Рейзор кивает, кладет локти на стол, сводит ладони.

– Что ж, видимо, я должен начать с рассказа о том, как мы работаем. Патриоты существуют уже лет тридцать. Начинали они как разрозненные группы повстанцев. За последние пятнадцать лет они сплотились в попытках самоорганизоваться и добиться своего.

– Насколько мне известно, с появлением Рейзора все изменилось, – вставляет Каэдэ. – Они постоянно меняли руководителей. И с финансированием возникали трудности. Благодаря связи Рейзора с Колониями Патриоты стали получать деньги в немыслимых раньше количествах.

Я вспоминаю, что в последние два года Метиас все чаще противодействовал атакам Патриотов на Лос-Анджелес.

Рейзор кивает, соглашаясь со словами Каэдэ:

– Мы сражаемся за воссоединение Колоний и Республики, за возвращение Соединенным Штатам их прежней славы. – В его глазах появляется решительный блеск. – И на пути к цели мы готовы на все.

Прежние Соединенные Штаты, думаю я. Дэй упоминал Соединенные Штаты во время нашего бегства из Лос-Анджелеса, но я отнеслась к его словам скептически. А вот теперь скепсиса поубавилось.

– И как работает организация? – спрашиваю я.

– Мы ищем людей, обладающих нужными нам талантами и навыками, а потом пытаемся их рекрутировать, – поясняет Рейзор. – Обычно мы легко привлекаем людей, правда одних убеждать приходится дольше, чем других.

Он замолкает на мгновение, показывая стаканом на Дэя:

– Я считаюсь одним из вождей Патриотов, нас всего несколько, мы работаем изнутри, планируем задания для повстанцев. А Каэдэ имеет звание пилота.

Та взмахивает рукой, не отрываясь от еды.

– Каэдэ присоединилась к нам после того, как ее исключили из Военно-воздушной академии в Колониях. Врач Дэя наш медик, а юная Тесс – студент-медик. Еще у нас есть бойцы, неуловимые, разведчики, хакеры, бабочки и так далее. Вас, Джун, я бы определил как бойца, хотя ваши способности, видимо, подпадают под несколько категорий. А Дэй, конечно, лучший из известных мне неуловимых. – Рейзор чуть улыбается и опустошает стакан. – Вас двоих технически следовало бы причислить к совершенно новой категории – знаменитости. В такой роли вы будете наиболее нам полезны. И по этой причине я не выкинул вас на улицу.