— Я не собираюсь решать ваши проблемы с долгами, граф, — ответил Дэлай, откинувшись назад и, потянувшись, закинул ноги на стол, решив, то в собственном кабинете он может себе это позволить. Он уже успел устать от тошнотворного этикета, постоянных формальностей и условностей на встречах со своими союзниками, полноправными представителями, командирами и офицерами. О нормальном сне он давно забыл и поэтому использовал каждую минуту затишья, чтобы немного отдохнуть. Стимуляторы поддерживали тело на активном уровне, но вот сознание все равно уставало от постоянной и напряженной работы. Граф Фларский прикрыл глаза и попробовал расслабиться, представив какую-нибудь умиротворяющую картину, но в голову продолжали лезть противоречивые условия, выставляемые дворянами, прибывающими под его знамена. — С этим разбирайтесь сами, мне хватает и своих проблем.
— Например, с бароном Тристанским, да? — Вассарий воспользовался моментом, чтобы напомнить о недавнем столкновении, — Можете быть уверены, я понимаю, каково это иметь союзника, который не только не контролируем, но еще и сам пытается вас контролировать. Мягко сказать, это раздражает…
— Если вы хотите привести в пример свои отношения с собственным дядюшкой, то спешу вас разочаровать, — Дэлай напрягся от этого напоминания, но глаза все равно открывать не стал, — наш союз с Эдвардом построен на взаимовыгодных условиях, а не потому, что один и рта открыть не смеет в присутствии другого. Ведь именно так у вас складывалось с герцогом Хлейтским? — он приоткрыл глаза, чтобы полюбоваться на медленно закипающего Вассария, заранее зная, как тот не любит напоминания о родственнике. Усмехнувшись, Дэлай снова погрузился в себя. — И все же, не признать нежелание Эдварда считаться со мной я не могу. Смерть Изабеллы на него сильно повлияла, теперь он больше похож на спятившего, чем на настоящего дворянина. Если бы только эту энергию можно было обуздать и направить в нужное русло, — он даже кулак сжал, но потом все равно разочарованно вздохнул, — а так мне приходится мириться с тем, что рядом со мной человек, который готов бросить все ради своих личных интересов. Или вы напоминаете об Эдварде лишь потому, что боитесь его? — Дэлай снова усмехнулся краешками губ, посмотрев на своего вассала.
— А вы бы сами не волновались, когда за вами идет человек, собственноручно перебивший целый дворянский род? — поинтересовался Вассарий, но Дэлай ничего не ответил, только плечами пожал.
— Вы поступили весьма опрометчиво, когда так жестоко обошлись с Карийским бароном, — заметил Дэлай. — Этот человек был Эдварду очень дорог, а с начала гражданской войны оставался чуть ли не единственным, к которому он действительно прислушивался. А вы его повесили как какого-то предателя…
— Это была ошибка, — согласился Вассарий. — И что с того? Сколько благородных людей погибло на этой войне, и за каждого теперь необходимо мстить? Мы так никогда не вырвемся из этой круговерти взаимных обвинений…
— Вопрос здесь даже не в том, что карийский барон мертв, — заметил Делай, — а в том, как он умер. Это было полностью ваше решение, и даже не все ваши союзники приняли его. Вся ответственность за произошедшее целиком лежит на вас… Впрочем, сейчас это пустые разговоры.
— И все же, как вы думаете, когда наступит тот момент, когда тристанский барон станет вашим противником, граф? — ответил Вассарий вопросом. — А такой момент обязательно наступит, вы знаете это не хуже моего. Будете ли вы сами к этому готовы? Или все же придется повторить участь Михаэля?
— Такого никогда не будет, — Дэлай открыл глаза и смерил своего собеседника прожигающим взглядом, — Эдвард никогда не выступит против меня, поскольку дал клятву верности. И, в отличие от вас, Вассарий, он своих клятв не предает.
— Тогда почему он до сих пор не рассказал, какими были последние слова Иинана? — Вассарий вцепился в подлокотники и подался вперед. — Ведь никто так и не знает, о чем был их последний разговор…
— Король на смертном одре взял с него клятву спасти королевство, он сам мне так сказал, — ответил граф Фларский, уже понявший, что расслабиться у него не получится. Вассарий говорил именно о том, что его самого беспокоило, хоть никогда и не высказывал этого вслух.
— Это он сам сказал? — усмехнулся Вассарий. — И, конечно, ему можно верить…
— У меня нет причин не доверять ему, — ответил Дэлай, все еще стараясь выглядеть спокойным, — в отличие от вас, мой уважаемый вассал…
— А у Эдварда не было причин волноваться о безопасности на своей свадьбе, — заметил Вассарий, пожав плечами. — Будете тоже ждать до последнего момента, когда принимать какие-либо решения станет уже слишком поздно?
Граф Фларский только вздохнул и приложил пальцы к вискам, чтобы успокоиться, но лежавший на столе коммуникатор запищал сигналом о новом сообщении. Удивившись, Дэлай нажал на кнопку ответа, и на краю стола моментально спроецировалось улыбающееся изображение его личного секретаря. Жакета на девушке, как обычно, не было, а белая блузка, расстегнута ровно настолько, когда открывающийся вид уже можно считать неподобающим. Вассарий хмыкнул, наверное, именно поэтому граф и держал ее при себе так долго.
— Господин граф, — проговорила секретарь деловито-вежливым тоном, никак не вязавшимся с ее внешним видом, — только что пришло сообщение, что барон Тристанский прибывает в военный порт. Вы просили известить вас, как только будут какие-то новости, связанные с ним…
— Хорошо. Спасибо, — кивнул фларский граф прежде, чем отключить связь. Усмехнувшись, он повернулся к Вассарию. — Что ж, мой любезный друг, если вы хотите и дальше оставаться под моей защитой, то потрудитесь придумать достаточно вескую причину для этого. Войны имеют тенденцию заканчиваться, в отличие от клятв, у которых, как известно, срока давности не бывает. А сейчас простите меня, мне необходимо встретиться с тристанским бароном.
— Заодно поинтересуйтесь, куда он отправлялся без вашего ведома, — бросил в спину ему Вассарий, сделав вид, что не услышал колкое замечание своего сюзерена. — Конечно, мы оба знаем, что все его действия сейчас направлены исключительно на поддержание авторитета своего сюзерена, будущего короля… — договорить он не успел, Дэлай хлопнул дверью.
Из кабинета фларский граф вышел, будучи не в самом хорошем расположении духа, понимая, что отчасти сам виноват в том что в отношениях с тристанским бароном наметилась трещина. Каждый раз он убеждал себя, что надо думать не только о сиюминутных решениях, но и о долгосрочных перспективах мирной жизни и развития королевства после завершения войны с Саальтом. Чем больше союзников он приобретет сейчас, и чем меньше при этом возникнет конфликтов, тем легче будет восстанавливать страну. Вассарий был ему нужен, поскольку его желания и мотивы были ясны, в отличие от Эдварда, который своим нежеланием идти на компромиссы все больше усложнял политическую ситуацию. И сейчас вдруг ему как никогда отчетливо вспомнилась фраза Рокфора, произнесенная еще до того решающего собрания феодалов, положившего начало гражданской войне.
«Люди пойдут за тобой, Эдвард. Ни за кем другим. Ты нужен им» — четко и прямо сказал тогда старый карийский феодал, но только сейчас граф Фларский всерьез задумался над его словами. Люди должны идти за своим королем, а не за одним из его вассалов. А королем должен был стать граф Фларский, а не тристанский барон. Или же карийский барон, этот старый хитрец, располагавший лучшей разведкой в королевстве, знал больше всех, и потому пытался убедить Эдварда в том, что ему предназначена роль более значимая, чем тот себе отводит. Неужели Иинан Третий говорил с Эдвардом о чем-то еще, кроме клятвы о спасения Рейнсвальда? В свое время король был отличным политиком, как никто другой разбиравшимся в хитросплетениях дворянских интриг, и вполне мог напоследок оставить бомбу, которая должна была рвануть уже после его смерти, изменив все расположение сил на игровом поле, называвшимся Рейнсвальд.
Вздохнув, Дэлай поправил воротник кителя своего мундира и выкинул из головы все посторонние мысли. Пусть Эдвард и Вассарий ведут свои игры, а он подождет, посмотрит, поддержать кого-то из них, чтобы остаться во главе всего происходящего, или пожертвовать обоими. Все будет зависеть от того, как ситуация будет складываться дальше. А пока надо поприветствовать Эдварда и уточнить его дальнейшие действия. Проще было бы вызвать его к себе, но стоило лишний раз продемонстрировать своим новым союзникам, как Дэлай Фларский заботится о своих друзьях, и что он не собирается возносится над ними, оставаясь лишь первым среди равных. Низвести до положения подчиненных их всегда можно позже, когда ситуация перестанет быть столь взрывоопасной.
