— Рад приветствовать вас на борту, — встретил его Вассарий, уже без боевого снаряжения и державший одну руку на перевязи, заключенную в баллон с восстановительным раствором, — прошу прощения, что не могу приветствовать вас по всем правилам, один из ваших солдат… заставил меня испытывать некоторые затруднения.
— Мне достаточно того, что вы живы и находитесь в здравом рассудке, — кивнул Дэлай, — было бы весьма обидно, если бы вы погибли именно сегодня.
— И лишил вас возможности позлорадствовать, так? — скривился Вассарий. — Что ж, можете начинать, я понимаю, что уже проиграл это сражение.
— Сражение, — подтвердил Дэлай, — но не войну…
— Без армии престола мне тоже не видать, — равнодушно пожал плечами Вассарий. — Заканчивайте быстрее, у меня нет желания выслушивать ваши колкие речи. Я смею вас просить о том, чтобы смерть моя была быстрой. Пощадите только моих людей, окажите помощь раненым, спасите тех, кого еще можно…
— Ваши люди мне еще пригодятся, как, собственно, и вы сами, мой друг, — Вассарий не смог удержать спокойное выражение лица и там отобразилось крайнее удивление, что вызвало усмешку у Дэлая, — именно так. Мне нужен ваш феод, граф Гельский, и ваши войска. Нет нужды их уничтожать, когда над всеми нами нависла общая угроза.
— Саальт? — догадался Вассарий, — я знаю, что они готовятся к высадке на территорию острова.
— Если уже ее не начали, — кивнул Дэлай, — так что я не вижу смысла в том, чтобы грызть друг друга перед лицом общей беды. Я предложу вам мир только один раз. Вы откажетесь от своих претензий на престол и признаете меня своим сюзереном, приведя свои войска под мои знамена. В ответ я сохраню вашу жизнь и достоинство, сделаю своим вассалом и оставлю за вами все ваши владения. Серьезно подумайте, прежде чем ответить мне.
— Встать на колени перед тобой? — возмутился Вассарий, оскорбленный таким предложением. — Я столь же благороден, как и…
— «Перед вами», — поправил его Дэлай, чуть заметно улыбнувшись. — Вами… Привыкай так ко мне обращаться, если хочешь увидеть начало следующего дня. И я не прошу становиться передо мной на колени. Достаточно будет признать меня действительным королем Рейнсвальда. В таком случае ты останешься благородным, а вот в любом другом тебе придется расстаться с жизнью. Тебе и твоим людям, поскольку мне не нужны потенциальные предатели, которые перебегают от одного феодала к другому.
Вассарий смерил его гневным взглядом, и будь перед ним кто-либо другой, обязательно ответил отказом, но другой претендент на престол, так просто согласившийся оставить жизнь своему конкуренту в обмен на верное служение, выглядел гораздо удивительнее. За всю историю войн, гремевших на Рейнсвальде, когда престол переходил из рук в руки от одного претендента к другому, еще не было случая, чтобы соперников оставляли в живых.
— Ты дашь слово чести, что мне и моим людям сохранят жизни? — все-таки выдавил из себя Вассарий, оглядываясь по сторонам. Может быть, это и не было заметно со стороны, но он испугался. Испугался за собственную жизнь, которая могла прерваться, ответь он отказом. Неожиданно ясно осознал, что не является неуязвимым, и что стоит буквально в одном шаге от пустоты смерти, за которой вполне может ничего и не оказаться. Страх крепко сжал горло ледяными пальцами и не давал нормально дышать, но выдержки все же хватило для того, чтобы не показать этого всем остальным.
— Мне не нужна ваша смерть, — покачал головой граф Фларский. — Мне нужны ваши жизни и ваша сила для того, чтобы остановить Саальт. Вместе… — он взял своего соперника за плечо и крепко сжал пальцы, — Понимаешь? Только вместе мы сможем его остановить. И если для этого понадобится заключать мир со своими соперниками, то я сделаю это, не задумываясь.
— На этих условиях я сдам оружие, — кивнул Вассарий, сразу почувствовав моментальное облегчение от того, что все-таки принял решение, — я отказываюсь от дальнейших претензий на престол ради спасения всего королевства… — клинок с трудом, словно нехотя, выходил из ножен. И каждую секунду гельский граф боролся с собой, его гордая натура кричала о том, что прямо сейчас он должен плюнуть в лицо своему сопернику, отказавшись от всех предложений и продолжить борьбу. Если бы только остезейцы его не предали, все могло быть наоборот, но, как бы его не терзала эта мысль, Вассарий отлично понимал, что у этой реальности нет сослагательного наклонения.
Наконец меч вышел из ножен и, взяв его за эфес одной рукой и другой за лезвие, он медленно опустился на одно колено перед Дэлаем.
— Я признаю вас своим сюзереном, граф… Ваше Величество… — после этих слов ему почему-то стало даже легко. Где-то на краю сознания закопошилась мысль, что все это наконец-то закончилось, больше нет необходимости в этой постоянной борьбе со всеми и против всех, в том числе и своих нерадивых союзников. Нет больше этой тяжкой ноши претензий на престол, которые больше тяготили его в последнее время, чем заставляли идти вперед.
— Я принимаю вашу клятву, — кивнул граф, положил руку в бронированной перчатке на лезвие меча, — однако, сейчас нам не до церемоний… Прикажите своим кораблям прекратить огонь и остановиться. Бой закончен… — добавил он спокойным тоном, поднимая своего нового вассала, — Не растрачивайте войска впустую, сегодня и так слишком много бессмысленных смертей.
***
— Я просто не могу в это поверить! — выдохнул Келвин, опускаясь в кресло с тихим отчаянием в глазах уставившись в стену напротив, завешанную охотничьими трофеями. Стивки в первый день своего пребывания здесь заинтересовался головами тварей, вывешенными здесь, но быстро потерял к ним какой-либо интерес, убедившись, что все это очередная ничего не значащая бутафория. Наследнику Тоскарийского графства на них и вовсе было плевать, куда больше его беспокоили неутешительные результаты зашедших в тупик переговоров. — И этот человек еще стал претендентом на престол! Он же банальный трус!
— Право крови порой кажется одним из самых бессмысленных и непонятных мне, — добавил наемник, единственный, при ком Келвин говорил открыто, не стесняясь выражений и собственных эмоций. Сплюнув в камин с весело танцующими языками пламени, он посмотрел на своего нового сюзерена. — Порой над людьми поднимаются те, кто меньше всего этого достоин, но право рождения им прокладывает дорогу.
— Претендентами на престол становятся достойнейшие из достойнейших, — как прописную истину повторил Келвин, пытаясь хотя бы немного расслабиться, пальцами массируя виски, — граф Розмийский наследник короля, Иинана Третьего, одного из величайших правителей. Такой человек просто не может быть малодушным.
— Конечно, — не преминул согласиться Стивки, — поэтому он геройски пьет и храбро прячется в собственном замке как ребенок, рассчитывающий, что песочные стены спасут его он набегающей волны. Никого из вас никогда не готовили к гражданской войне, не готовили к тому, что придется убивать своих же. И, знаете, далеко не все могут подобное выдержать.
— Иинан не смог спокойно назначить преемника, — почти обиженным голосом протянул Келвин, — и умер в самый неподходящий момент, бросив нас всех в эту пучину. Демон! — не выдержав переполняющих его эмоций, он вскочил со своего места и принялся шагами мерять комнату, — Как добиться хоть чего-то от человека, который каждый день напивается до беспамятства?! Святое Небо! Его люди каждый день умирают на фронтах этой бессмысленной войны, а он здесь пьет! Куда мой отец смотрит?! Его претендент на престол превращается в обычного алкоголика, опустошенного собственными страхами! Он хочет такого короля?
— Это идеальный вариант для вашего отца, — заметил Стивки все тем же спокойным голосом. — Слабый и бесхребетный, не способный отвечать за собственные поступки. Именно то, что нужно усадить на престол, чтобы править из тени. Вы сами хотя бы на секунду поверили, что он станет заботиться о благе всего королевства, выбирая самого достойного?
— Мой отец? Нет, конечно, — рассмеялся Келвин, — при всем моем к нему уважении, он думает только о власти. Богатства у нас есть, а вот власти ему вечно не хватает. И теперь он будет держаться за нее до последнего!
