Сейчас он откровенно наслаждался давно обещанной и наконец обретенной властью с полной уверенностью, что за его спиной стоит несокрушимый Остезейский Союз. Может быть, он и подозревал, что его используют в играх против Тристанского бароната — факт срыва переговоров не мог не указывать на это — но стремление к власти и дары, обещанные остезейцами, ослепили и оглушили старого глупца. От этих мыслей Де Люми даже фыркнул себе в бокал, глядя, с каким рвением Де Ално разыгрывает кровавый спектакль.
Он не мелочился и не разменивался на более сложные и изящные ходы, рубил с плеча, физически уничтожая своих бывших соратников, которые имели смелость не согласиться с его планами. Отсев был примитивным и жестким, но очень эффективным. Первым пал Де Стессор; его солдаты вытащили из общего ряда и поставили перед Де Ално на колени, и, когда тот отказался подчиниться, расстреляли в упор из нескольких стволов. Обезображенное тело, напоминающее бесформенный кусок мяса, отшвырнули к стене в назидание остальным. Бунтовщики действовали грубо и примитивно, стараясь переманить тех, кто колебался, жестокостью по отношению к тем, кто точно не встал бы на его сторону.
Всех собравшихся продолжали держать в обеденном зале под прицелом штурмовых винтовок, запугивая и угрожая, но перед ними были благородные вассалы одного из крупнейших феодов, многие из которых продолжали придерживаться строгого кодекса чести, в котором жизнь была далеко не самой важной разменной монетой. Так что расстрелы продолжались, а количество тел у стены продолжало расти с каждой минутой.
— Я единственный, кто может спасти этот феод! — пафосно взывал Де Ално, потрясая своим пистолетом, казавшимся игрушечным в его толстых коротких пальцах. — И пусть такой ценой, но я сделаю это! А те, кто смеет сопротивляться мне, не более чем предатели!
— Ты сам предатель! Ты предал всех! — солдаты притащили прямо к его ногам еще одного гористарского вассала. Молодого, открытого и честного. Вот такие Де Люми нравились, они напоминали ему огонь, зажатый в камне. Бушующее пламя на ярком костре принципов чести и постулатов рейнсвальдских законов. Таких сравнивали с клинками, вложенными в ножны и готовыми вырваться в любой момент. Только вот рука, что их направляла, принадлежала не тому человеку.
— Я даю тебе последний шанс служить нашему феоду, — ответил этому человеку Де Ално, направляя пистолет прямо ему в лоб. — Шанс наконец-то доказать, что тебе важнее наше будущее, чем бессмысленная верность человеку, который уже мертв. Просто преклони колени передо мной…
— Перед таким, как ты?! Никогда! — вассал плюнул ему под ноги. — Когда все дали клятву прийти сюда с миром, ты пришел с войной! Клятвопреступник! И думаешь… — договорить уже не успел, раздался выстрел, и пуля вошла ему между глаз, вырвав из затылка фонтан кровавых брызг.
Один из солдат отскочил в сторону, ругаясь, что ему залило поножи, но Де Ално только пожал плечами. — Этот тоже не согласился разделить со мной будущее. Значит, он не нужен…
— Как долго все это будет продолжаться? — Де Мордер оказался рядом, шипя сквозь зубы так тихо, как только это было возможно. Солдаты Де Ално заблокировали все входы и выходы, но никто не следил за перемещениями дворян по залу. — Мы тут как овцы в загоне! И в любой момент этот жирдяй может вспомнить обо мне!
— Успокойтесь, вас он не тронет, — уверил его Де Люми, выискивая на столе что-нибудь подходящее для закуски, — ведь несмотря на все, он понимает, что тристанского барона никто не отменял. Конечно, на войне всякое случается, но гарантий, что его могут убить, нет никаких. И для переговоров с бароном ему потребуетесь вы, как ответственный за все произошедшее здесь… Кажется, именно вы дали слово, что все пройдет в мире и порядке? — Де Люми улыбнулся, увидев как вытянулось лицо его собеседника.
— То есть как… но ведь мы же договорились… — Де Мордер только сейчас понял, что единственной гарантией его выживания, стали слова остезейского представителя, — Сир, только не говорите мне, что мы уже не придерживаемся нашего соглашения…
— Вовсе нет, именно его мы сейчас и выполняем, — ответил Де Люми, пожав плечами. — Неужели вы действительно поверили, что всем этим людям, которые чуть глотки друг другу не перегрызли за место феодала, удастся договориться, как только им ткнут пальцем?
— Нет, но… — Де Мордер все еще пытался понять, чего хочет добитья Остезейский Союз, но, глядя на происходящее, все сильнее подозревал, что дело вовсе не в возвращении гористарского могущества в противовес баронату Тристана, как прежде уверял Линк. — Что именно вы задумали?
— В данный момент Де Ално выполняет саму грязную работу, — ответил Де Люми, наблюдая как солдаты выстраивали вдоль стены гористарских вассалов, пытавшихся сопротивляться и возмущаться. Кто-то, не выдержав вида мертвых тел, луж крови и сколов от пуль на стене, падал на колени и молил о пощаде. Таких Де Ално принимал с улыбкой, хлопая по плечу и уверяя, что они сделали правильный выбор. Остезеец разделял мнение Де Мордера насчет второсортности отобранных. Рано или поздно они предадут нового сюзерена, так же, как предали собственные идеалы, и второй раз дастся им гораздо легче. Де Люми отпил вина и пояснил свою мысль: — Присмотритесь внимательнее, друг мой. Он уничтожает самых сильных и крепких. То есть стоящих противников. И кого оставляет? Слабаков и трусов, которые ничего сделать не решатся. И тех, кто будет вам рукоплескать…
— Мне? — удивился Де Мордер. — Каким именно образом они будут приветствовать меня, если вылизывают сапоги этому изменнику?
— Будут, поверьте мне. Например, когда вы освободите их от этого изменника, — столь же равнодушно пожал плечами остезеец, удивив своего собеседника еще больше. — Не волнуйтесь, мы же с вами договорились, что Остезейский Союз обеспечит вам всемерную поддержку. Столь необычный ход… Чтобы сохранить ваше честное имя. Или вы предпочли бы стать таким же палачом, как наш увалень? — он кивнул в сторону продолжавшего проповедовать свои идеалы Де Ално, в то время как количество мертвецов у стены увеличивалось гораздо быстрее, чем число его новых вассалов.
— Не думаю, — прохрипел моментально пересохшим горлом владелец замка, — только если у вас действительно есть какой-то план, то прошу вас поторопиться. Если вас он точно тронуть побоится, как представителя остезеи, то относительно моей персоны у меня нет такой уверенности.
— Успокойтесь, Де Семпри сейчас именно этим и занимается. У нас ведь с ним также есть договоренность о поддержке ваших условий, — успокоил его Де Люми. — А люди Де Ално принадлежат ему только до тех пор, пока я не укажу им обратного. Наемники остаются верны тому, кто платит. А платит, между прочим, Остезейский Союз…
— На их броне гербы Гористарского графства, — с сомнением произнес Де Мордер, но его собеседник даже отвечать не стал, только рассмеялся и отступил от стола, закинув в рот тарталетку и отправившись на поиски леди Миривиль, чье моральное спокойствие беспокоило его гораздо больше. Все-таки, именно она была главным действующим лицом этого фарса. Владелец замка остался стоять в еще большей растерянности, пытаясь понять ход мыслей остезейца.
Де Семпри он доверял еще меньше, чем этому остезейскому вечно улыбающемуся хлыщу, поскольку единственным, что беспокоило этого перебежчика, была его собственная жизнь. И ради ее сохранения новый тристанский вассал был готов на любые подлости. Задумавшись, он даже дернулся от неожиданности, когда грянул новый залп рельсовых винтовок, сухим треском разряжавшихся зарядов разорвав воздух. Разодранные тела дворян еще не успели коснуться пола, а солдаты уже тащили следующих к ногам Де Ално, требовавшего персональных клятв верности. Де Мордер не взялся бы предсказать, жизни скольких сохранит этот самовлюбленный толстяк. И скольких пощадит потом он сам, если слова остезейца окажутся правдой.
А пока расстрелы продолжались, настоящий замысел теневого режиссера только начинал воплощаться. Де Семпри удивился, как легко его выпустили из зала через задние двери, стоило только упомянуть имя Де Люми. Он даже мог поклясться, что снявший шлем офицер, к которому обратился, усмехнулся, прежде чем его выпустить.
