Гвардейцы разлетелись в стороны от прямого попадания артиллерийского снаряда, и Эдвард, прикрывшись от ударной волны щитом, сам не смог удержаться на ногах, упав на одно колено.
— Собраться вокруг меня! — скомандовал Эдвард, — Ориентироваться на знак командира! Продвигаемся к Золотым Воротам!
В конце концов, ведь именно этому его учили. Готовили для этого, прогоняя через все мыслимые и немыслимые тренировки. Для этого ему втолковывали, что значит быть дворянином в этом мире без солнца, где надежда гаснет так легко, а жизнь дается столь большим трудом. Вести людей за собой, когда не остается уже никаких других путей, давать им надежду, когда ее самой уже не осталось. Жертвовать всем, в том числе и собственной жизнью, ради других людей, которые когда-то признали тебя сюзереном. И никогда не отказываться от данных клятв, как бы тяжело не давалось их исполнение.
Эдвард увернулся от удара одного минотавра, и широким взмахом клинка перерезал ему ногу в районе колена. Завыв, тварь повалилась на спину, но он не тратил время на добивание, ударом щита отбросив от себя саальтского солдата, вогнал клинок в бедро другого минотавра, так что тварь заревела от боли и грохнулась на колени. Вторым ударом барон вогнал искрящееся от сгоравшей в силовом поле крови лезвие глубоко в горло рогатому.
Выдернув клинок, он оглянулся, увидев собиравшихся вокруг бойцов первой линии, прорубавшихся к нему сквозь царившую вокруг свалку. До входа в форты западной башни Ворот оставалось совсем немного, но даже это расстояние еще нужно было пройти.
— Сомкнуть щиты! — скомандовал Эдвард собравшимся вокруг него, не дожидаясь остальных. Вокруг слишком много врагов, чтобы рассчитывать на восстановление строя первой линии. — Огонь! Вперед! Продолжать стрелять!
Залп репульсорных пулеметов скосил ближайших противников, расчищая дорогу, и войска снова начали постепенное движение вперед, продвигаясь за группой Эдварда. Закованные в броню минотавры по отдельности были сильнее гвардейцев, получив серьезное преимущество за счет неожиданности, но их бешеная и неорганизованная атака остановилась на второй линии гвардейских построений, успевших подготовиться и подтянуть резервы из третьей линии. Постепенно гвардия, понеся серьезные потери, снова начала продвигаться вперед, все сильнее втягиваясь в схватку с прибывшими подкреплениями.
У разбитых ворот форта саальтцы успели установить баррикады и развернуть станковые орудия, отбивая неорганизованные атаки гвардейцев, успевших потерять на подъеме немало солдат.
— Поднять щиты! — Эдвард быстро оценил ситуацию, контролировать которую полностью уже не мог, но солдаты знали, что сейчас рядом с ними сражается сам барон, поэтому были готовы поддержать новую атаку на ворота. Второй ряд опять закрыл щитами сверху шедших впереди солдат, и отряд двинулся вперед, под прицельный огонь защитников баррикады. Перегруженные дефлекторы щитов гудели, принимая на себя множество попаданий, отдельные заряды даже стучали по самому металлу, с визгом отскакивая от усиленного бронирования. — Вперед! Не ломать строй!
Стена щитов постепенно продвигалась вперед, и солдаты первого ряда веди беглый огонь, стараясь не давать защитникам высунуться из-за укреплений. Залпы из стрелкового оружия не могли остановить наступление, но уже через пару минут защитники открыли огонь из противотанковых установок. При всей мощности дефлекторов штурмовых щитов, они не могли остановить попадание бронебойной ракеты, и вспышки взрывов сломали первый ряд идущих. В появившиеся бреши в строю тут же начинали бить пулеметы и излучатели, но отряд снова сомкнул стену щитов, оставляя позади убитых и раненых, продолжая двигаться вперед.
При приближении к баррикаде с обеих сторон полетели гранаты, но остановить наступление уже не могли. Стена щитов приблизилась настолько, что гвардейцы прицельно расстреливали защитников, как только те показывались из-за укреплений.
— Вперед! Бегом! — скомандовал Эдвард, бросив за баррикаду еще одну гранату, и строй в ту же секунду рассыпался в последнем рывке к баррикаде. Беглый огонь защитников уже не мог остановить наступающих, и буквально через мгновение гвардейцы ворвались в полуразрушенный барбакан форта, сминая сопротивление саальтцев. Орудуя мечами и щитами, они проломились сквозь вражеских солдат, пробиваясь во внутренние помещения, растягиваясь по переходам и коридорам, втягиваясь во все новые и новые схватки, водоворотами засасывающими в себя солдат, на каждом удобном для обороны месте.
— Зачистить форт! Уничтожить каждого саальтца! — прокричал Эдвард, с размаха разбив щитом забрало вставшему на пути противнику, и вторым движением вогнав свой клинок ему в грудь по самую рукоять. — Пленных не брать!
Саальтцы дрогнули. В подобных схватках, где все решалось личной выучкой и подготовкой солдат, гвардейцы имели неоспоримое преимущество даже перед проверенными и опытными ветеранами штурмовых дивизий. Заливая коридоры своей и чужой кровью, тристанские солдаты быстро поднимались, вычищая уровень за уровнем в укреплениях западной башни Золотых Ворот. На их пути вставали и саальтские штурмовики, и линейная пехота, и даже группы минотавров, тянувшихся туда, где разворачивались самые ожесточенные схватки.
— Сорвите саальтское знамя! — крикнул Эдвард, но приказ прозвучал как брошенный войскам клич, который был тут же подхвачен всеми солдатами. Он сам их вел в бой, пробиваясь к выходам на арку, настолько поглощенный сражением, что не замечал, сколько живых рядом с ним остается. Единственным, что для него сейчас еще имело значение, было развевающееся на Золотых Воротах знамя Саальта.
Перехватив клинок двумя руками, барон срубил вставшего на пути минотавра как толстое дерево, прежде чем выскочил на полуразрушенную и продуваемую всеми ветрами арку Ворот. Ходили истории, что её во время расцвета королевства отлили из чистого золота, демонстрируя могущество и богатство королевства. И рука колосса, тянущаяся, казалось, прямо в бесконечное небо, была сплошным слитком драгоценного металла — опаленным в нескольких местах оплавленным жаром кипевших здесь боев, но все таким же грандиозным произведением древних архитекторов, сделавших скульптуры колоссов как будто живыми, готовыми в любой миг подняться со своих мест и устремиться в небеса. Бегом поднимаясь по ступеням, Эдвард рубил каждого, оказавшегося на его пути. Позади него уже закручивалась схватка, поскольку всех он перебить не мог, и гвардейцы за его спиной столкнулись с сальтскими минотаврами, с яростью кидавшимися в бой. Сам барон о них даже не думал, перед его глазами уже был вражеский штандарт, и мир вокруг сжался до одной узкой дорожки к его древку.
Удар. Выпад. Переход. Истошный рев смертельно раненого минотавра, но времени, чтобы его добить, нет. Вместо этого новый переход и уклонение от опустившегося на ступеньки боевого молота, из-под искрящегося силового поля которого брызнуло раскаленное золото. Выпад в ответ и, сверкнув силовым полем, клинок срубил правую руку минотавра у самого локтя. Тварь взревела, схватившись за брызжущий кровью обрубок, и второй удар пришелся уже в колено, рассекая сустав пополам.
Новый выпад, но в этот раз лезвие оказалось заблокировано вражеским клинком. Эдвард только зашипел, усиливая подачу стимуляторов в кровь, продолжая наступать и наносить удары с разных сторон, но оказавшийся на его пути человек, вооруженный мечом и штурмовым щитом, уверенно парировал каждый выпад, при первой возможности переходя в контратаку. Их движения казались полностью согласованными, и любой выпад встречался либо с лезвием клинка, либо с вовремя подставленным щитом. Присмотревшись, Эдвард понял, что вооружение его противника не было стандартным, как у обычного саальтского штурмовика. Индивидуальная подгонка, богатые украшения и необычные модификации говорили о принадлежности владельца к знатному дворянскому роду.
Высвободив клинок из блока, Эдвард отступил на шаг, всматриваясь в своего противника, который тоже воспользовался этой передышкой для того, чтобы оценить противостоящего ему барона.
