С другой стороны, его войска несли потери гораздо выше рассчитанных, а гражданские эвакуационные лагеря, чье удержание Стивки посчитал нецелесообразным, остались практически беззащитными. Если бы не десанты остезейских отрядов, сумевшие организовать прикрытие, то лагеря превратились бы в настоящую бойню, а десятки тысяч гражданских были бы обречены на смерть. Оборона города держалась только на упрямстве Стивки, но этого было катастрофически мало, чтобы противостоять новым частям саальтских войск, входившим в городскую черту и начинавшим зачистки кварталов от последних сил защитников. В жестоких городских перестрелках численность не играла особой роли, но если силы вторжения на передовой могли постоянно подпитываться все новыми и новыми подкреплениями, то у остатков розмийского гарнизона такой возможности уже не было.

— Город все равно придется оставить, — вздохнул командор, разместивший свой штаб в одном из небольших помещений внутри статуи первого человека, глубоко под толщей скальных пород, так что даже корабельный бортовой залп был не страшен.

Стивки стоял перед голографическим столом и разглядывал оперативную карту с метками отрядов, от которых еще поступали сигналы. С каждым часом их становилось все меньше — войска Саальта, сумевшие организовать в городе сплошную линию фронта, разделили остатки его сил пополам и методично зачищали квартал за кварталом. В штаб приходило все больше панических донесений — офицеры, приученные ждать и выполнять приказы, в окружении терялись и требовали помощи, приказов, указаний к действиям, но у командора их просто не было. Не осталось идей и схем, какие еще можно было использовать в данной ситуации. Он выполнил обещание, данное Келвину, удерживая город до тех пор, пока на это был хоть какой-то шанс, и даже дольше, слишком упрямый, чтобы легко признать свое поражение. Однако сейчас Стивки понимал, что солдатам под его командованием осталось только умирать в последних безнадежных схватках. Жизни розмийских солдат его не волновали, но не испытывать к ним уважения он не мог. Эти люди действительно вышли за пределы человеческих возможностей, продолжая сражаться и погибая на развалинах розмийской столицы, забирая с собой жизни вражеских солдат. Стивки не чувствовал вины за их смерти, но знал, с кого за них спросить. С тех самодуров и властолюбцев, стоящих во главе Рейнсвальда и Саальта стоило спросить за причины и результаты этой войны, за разрушения и груды трупов, за миллионы разрушенных семей и безвинно погибших людей. С каждого дворянина Стивки хотел спросить за эту бессмысленную и кровавую бойню, в мясорубку которой продолжали бросать простых людей как пушечное мясо, превращая их в отработанный фарш. Стивки знал, что все эти подвиги, павшие герои и смерти никому в действительности не нужны, они лишь средство для достижения «высоких» целей. Без всего этого можно было обойтись, стоило лишь устранить причину. Устранить тех, кто считает, что имеет право распоряжаться человеческими жизнями по собственной прихоти, почему-то уверенных в том, что чем-то лучше всех остальных. Убить их всех…

Стивки сжал пальцы так крепко, что инфопланшет заскрипел и треснул, а по тонкому сенсорному дисплею побежали мелкие трещинки. Придя в себя, он отбросил планшет в угол и повернулся к одному из немногих связистов, еще остававшихся при штабе, а не отосланных на передовую координировать действия уцелевших отрядов. Люди не спали неделями, держась исключительно на стимуляторах и питательных концентратах, поэтому у всех без исключения были измученные и осунувшиеся лица с глубоко запавшими глазами. Уже сколько дней все отказывали себе во сне и отдыхе, но теперь им, вероятно, предстояло выспаться уже на том свете.

— Передайте нашим союзникам, что удерживать город дальше невозможно, пусть ускоряют эвакуацию. Мне плевать, как они собираются действовать дальше, но пусть имеют в виду, что до конца этих суток город перейдет под полный контроль сил Саальта, — велел Стивки спокойным голосом, — и еще…с этого момета на все запросы с линии фронта отвечайте, что им предоставляется тактическая свобода. Пусть удерживают свои позиции столько, сколько смогут. Если кто-то в состоянии, то должен пробиваться к центральной площади города и к административным кварталам, где сейчас организуется новая линия обороны, — командор вздохнул еще глубже, — это последний мой приказ…

— Господин командор, — в помещение вошел один из интендантов, слишком измученный, чтобы выполнять приветствие по уставу, и просто приложивший пару пальцев к правому виску, — только что поступило подтверждение. Ваш посыльный добрался до расположения ближайшей тристанской части и сдался первому же патрулю. Груз им доставлен и передан в полной сохранности.

— Вот теперь хорошо, — кивнул Стивки солдату и жестом руки отпустил его, — теперь можно вздохнуть несколько свободнее. Появилась хоть какая-то надежда…

Умирать здесь, обложенный как крыса со всех сторон, Стивки не собирался и понимал, что после Кастерфакта ему будет необходима хоть какая-то поддержка, чтобы снова не превратиться в гонимого всеми беглеца. И только что Стивки доложили, что шанс на эту поддержку у него появился. Теперь оставалось только ждать постепенного развития событий, спокойно и не вмешиваясь. Командор, заложив руки за спину, снова посмотрел на карту, раздумывая, что следует все это заканчивать.

***

— Доложите ситуацию на линии от Кастерфакта до Хирейна, — велел Дэлай, забывший обо всем остальном, кроме того, что сейчас происходило на Розмийском фронте. Не получалось думать ни о чем другом, ситуация с грохотом, сорвав последние тормоза, катилась прямо в Бездну, утаскивая за собой целые армии и, главное, его прочное положение на Рейнсвальде. И больше всего его бесило даже не то, что Саальт начал наступление, причем весьма успешное, а тристанский барон, который вместо того, чтобы выполнять данные ему поручения, отправился вместе со своими лучшими частями в Камское герцогство, с легкостью пойдя на поводу у противника.

— Наши войска начинают планомерное отступление вдоль всей линии соприкосновения, — ответил один из штабных генералов, отвлекшись от тактического стола, — соотношение сил на этом участке составляет примерно три к одному в пользу Саальта в плане пехотных частей, и четыре к одному в соотношении легкой и тяжелой бронетехники. Флот не может активно поддерживать сухопутные части, связанный боем с воздушными силами противника. Приказ уже отправлен войскам…

— Проклятье! — вздохнул Дэлай. — И здесь мы отступаем. Хоть что-нибудь хорошее скажите?

— Отступление идет в строгом соответствии с заранее согласованным планом, — пожал плечами генерал, — пока нам удается отводить войска, не допуская окружения и больших потерь живой силы и снаряжения. Судя о последним оперативным данным, наступление противника начинает выдыхаться. Если Саальт не введет в бой свежие силы в течение ближайших двух суток, мы имеем шанс стабилизировать линию фронта…

— А до этого мы потеряем половину армии, — выдохнул претендент на престол, — и остатки розмийского гарнизона в столице…

— Господа, прошу простить меня за опоздание, — в зал штаба вошел герцог Асский в боевом доспехе со шлемом в руке. — Я прибыл с карийского фронта так быстро как только мог.

— Герцог! — выдохнул Дэлай, повернувшись к нему. — Вы здесь? Насколько я помню, вы должны руководить обороной Карии в отсутствии барона… Что заставило вас прибыть сюда?

— Я получил от тристанского барона приказ прибыть сюда и принять командование обороной Розмийского фронта в его отсутствии, — объяснил герцог, поклонившись фларскому графу. — Он с подкреплением отправился на помощь Камскому герцогству, где ситуация еще тяжелее, чем здесь.

— Как только вернется, устрою ему выговор, — процедил граф сквозь зубы, — бросить все просто так, не озаботившись ничем, кроме личных интересов… Герцог, ситуация у нас складывается критическая, даже подошедших остезейских резервов не хватает, чтобы ее стабилизировать…

Герцог Асский молча кивнул, изучая ситуацию, отображенную на тактической карте территорий вокруг Кастерфакта, исчерченной линиями соприкосновений войск, магистралей и путей эвакуации или снабжения, точками городов и опорных пунктов обороны. После сбора и обработки непрерывно поступающих с фронта донесений аналитическим отделом штаба в карту вносились изменения, уточнявшие ситуацию, так что каждые пять минут изображение обновлялось. Линии соприкосновения отдалялись от Кастерфакта, сминаемые все новыми и новыми ударами саальтских сил, словно не чувствовавшими усталости.