***
- Что у нас тут? – Стивки появился в командном бункере как гром среди ясного неба, от чего у офицеров, находившихся там, сердца одновременно подпрыгнули под ребрами, - Доложите ситуацию…
Особенно докладывать было нечего, передовые отряды противника находились меньше, чем в трех километрах от самого командного бункера, и их более быстрому продвижению сейчас мешали только кислотные болота, а три единственных местах, обеспечивавших надежную связь по магнитным магистралям с Крустаи-Три, были взорваны гораздо раньше. Тристанцы лишились возможности быстро перебросить тяжелую технику через эти топи, вынужденные теперь штурмовать позиции защитников силами пехоты и легкой бронетехники, но пока их еще удавалось сдерживать. Во многом, из-за минных полей, размещенных прямо в болотах и сильно тормозивших проходческую технику тристанцев.
- Мы вряд ли сможем еще долго удерживать наши позиции, - осмелился доложить один из офицеров, показывая командору планшет с данными, поступившими от аналитиков, - противник кладет проходы через болото и уже скоро двинет по ним тяжелые танки, а разведка уже докладывает о развертывании артиллерийских позиций. С такого расстояния нас просто впечатают в землю… - он развел руки в стороны, показывая, что все равно они ничего не смогут сделать. Стивки разочарованно вздохнул, читая полученные донесения, но спорить с фактами бессмысленно, колониальная и линейная пехота при поддержке легкой бронетехники и пары батарей самоходных орудий не сможет сдержать танковый удар тристанских сил, поддержанный огнем осадных орудий.
- Удерживаем позиции до тех пор, пока не получим визуального подтверждения о танках противника, - приказал Стивки, возвращая планшет, - подготовить всю бронетехнику и тыловые подразделения к эвакуации. Забираем только раненных, какие в ближайшее время могут вернуться в строй. Всех остальных бросить, пусть тристанцы с ними разбираются по своей совести… - офицеры переглянулись в этот момент, но спорить с приказом не стали, - Первую линию укрепить отрядами ополчения, вторую и третью подготовить к отводу, - добавил командор, переключив голограммную карту и выведя оперативное изображение удерживаемых позиций.
Становилось понятно, что первую линию удерживать будут смертники, шансов на отход у них немного. Силы ополчения и внутренней милиции смогут некоторое время удерживать профессиональные тристанские штурмовые отряды, создавая видимость присутствия армии защитников, заодно давая время регулярным частям отступить на подготовленные рубежи ближе к городским стенам. Первую линию бросают как последнее препятствие, потратив на нее наименее важные части и резервы. Несколько тысяч человек будут брошены на произвол судьбы вместе с ранеными, но командору на них глубоко наплевать, достаточно, чтобы перед смертью выполнили последний полученный приказ.
Стивки, не считая его тотальной жестокости к подчиненным, все же был превосходным командующим и тактиком, без всякого страха отправляясь в такие места, откуда даже опытные бойцы чаще всего не возвращались. И сейчас, доказывая ходившие истории о его собственном бесстрашии, после посещения штаба первым же делом отправился на передовую лично проверить ситуацию, взяв из всего соответствующего его статусу снаряжения только боевой костюм со знаками различия рядового солдата.
В окопах офицеры жили буквально считанные минуты, снайпера противника охотились на них постоянно. А пулю, посылаемую с массускорением, практически равной скорости корабля, вышедшего в прыжковый режим, не могла остановить ни одна броня, разве что только танковая, поэтому чаще всего офицеры маскировались под обычных солдат, активно не жестикулировали и ничем не выделялись среди остальных, чтобы не стать очередной зарубкой на прикладе вражеской винтовки.
На том участке, где командор появился, шел бой. Тристанские штурмовые отряды, злые и извалявшиеся в грязи, пробирались через кислотные болота и атаковали позиции, удерживаемые тоскарийской колониальной пехотой. Нападавшие, каким-то образом установив за пределами прямой видимости, прямо где-то среди топей, несколько минометных установок, теперь активно засыпали наспех выстроенные и вырытые в земле поверхности укрепления осколочными и плазменными снарядами, поддерживая наступление стрелковых цепей. Стивки, не обращая на это ни малейшего внимания, направился прямо к передовым линиям, как раз туда, где тристанские солдаты подобрались буквально на расстояние нескольких метров. Только сплошной огонь пулеметов и скорострельных излучателей все еще прижимал их к земле, но станковых орудий с каждой минутой становилось все меньше, потери обескровливали силы засевших в окопах защитников.
Первая линия и вовсе выглядела ужасающе, перемолотая артиллерией и минометами, оставлявшими после себя большие, быстро наполняющиеся бурой и вонючей водой воронки. Окопы залиты кровью и завалены телами защитников, так что порой стрелкам приходилось стоять на трупах своих товарищей, ведя огонь по противнику, либо прижиматься к холодной и вонючей земле, чтобы избежать ответного огня. Солдаты в окопах валились с пробитыми и простреленными головами, трупы едва успевали оттаскивать, и их место тотчас занимали другие, на бегу перезаряжавшие оружие и ведя огонь. Некоторым везло, другие же жили буквально несколько секунд, прежде чем очередная меткая пуля с легкостью прошивала голову или грудь, не обращая внимания на легкую боевую броню, какую использовали колониальные войска и ополчение.
Многие удивлялись одинокому солдату, спокойно идущему под огнем так, словно не боясь смерти. Время от времени он подходил к самому краю и разглядывал в бинокль ситуацию на болотах, но по стрелковой цепи моментально разлетелся слух, что это сам командор Стивки, прибывший сюда. Конечно, сразу же нашли и те, кто подумал, что не такая уж и плохая идея, воспользоваться моментом и всадить в спину ненавистному офицеру пару лазерных зарядов, но смелости сделать это никому не хватило. Надо быть уверенным, что убьешь с первого попадания, не оставляя никаких шансов, поскольку если Стивки после этого выживет, неудачливый убийца позавидует мертвым.
Пространство за окопами вполне просматривалось и без всяких специальных приборов, лучше всего освещали окрестности плазменные пожары, разгоравшиеся на местах взорванных мостов. Там поврежденные энергокабели продолжали выбрасывать в воздух огромные массы энергии и раскаленной плазмы, поджигающие все вокруг себя, с жадностью пожирая даже металл и бетон мостовых опор. На болотах горела яркими оранжевыми и голубыми кляксами поднимавшихся в воздух языков пламени разбитая и поврежденная техника. В основном тристанские легкие шагоходы и бронетранспортеры на антигравной подушке, а так же грузовики и легкая бронетехника тоскарийцев, еще несколько часов назад отступавшей здесь от наседавшего противника под артиллерийским и танковым огнем.
Стивки без особого труда видел тристанцев, и чем больше он за ними наблюдал, тем хуже были его предчувствия. Это не колониальная и даже не линейная пехота в боевой броне, а штурмовики и тяжелая пехотинцы, предназначенные для того, чтобы взламывать вражескую оборону линия за линией, методично перемалывая силы противника постоянными атаками. Его подчиненные живы только потому, что штурмовикам мешают болота, не позволявшие быстро передвигаться по поверхности, заставлявшие растягиваться в длинные цепочки, пробирающиеся по тем бродам, где человек хотя бы мог пройти без особой опасности провалиться и моментально утонуть в гнилой и вонючей кислоте. А вот подразделения, уже вышедшие на противоположный берег, даже под огнем противника зацепились за твердую землю и теперь ползли наверх, к окопам.
Когда они прорвутся, здесь начнется резня. В ближнем бою колониальной пехоте и ополченцам просто нечего противопоставить тяжелым боевым костюмам, вооруженным штурмовыми огнеметами и роторными автопушками. К этому моменту вторая и третья линии уже должны отходить к Крустаи-Три, где у них будет больше шансов продержаться до подхода подкреплений из центра.
