- Командор, - когда совещание закончилось, граф Тоскарский снова вызвал Стивки. Его старший офицер продолжал стоять с таким же безразличным лицом, с каким был в самом начала, только взгляд выдавал его заинтересованность, сосредоточенный на своем сюзерене. Даже глаза не двигались, словно перед ним находился киборг, а не человек, - Немедленно готовьте все порты для принятия боевых кораблей и транспортов. Мы отправляем к вам несколько ударных эскадрилий и поддержку сверхтяжелой техникой. Подготовьте свои войска к выступлению на линию фронта в любой момент.
- Я могу уже сейчас заверить вас в их готовности, - кивнул Стивки, как граф от него и ожидал. Этот человек внушал леденящий ужас каждому, кто знал его стратегии, действуя столь хладнокровно и жестоко, словно командовал не живыми людьми, а пластиковыми фигурками на игрушечном столе. Даже более опытные командиры пасовали перед его дробящей противника тактикой, позволявшую перехватывать инициативу и действовать по собственному усмотрению. Стивки не меньший страх внушал и собственным подчиненным, требовательный и жестокий настолько, что порой это переходило все разумные пределы. Так, однажды он провел децимацию во вверенных ему подразделениях только потому, что солдаты не успели вычистить все приписанные к ним транспорты к тому времени, когда лично прибыл с проверкой. Офицеры же его откровенно боялись, поскольку им приходилось лично с ним разговаривать, а солдаты тихо ненавидели за то, что всегда обращался с ними как с расходным материалом, никогда, впрочем, этого не скрывая, но, все же, никогда и никто не думал поднять против него бунт. Подобное случилось всего лишь однажды, буквально через пару месяцев после того, как граф назначил его командором.
Несколько высших офицеров, оскорбленные тем, что ими, представителями благородных кровей, теперь должен командовать какой-то безродный выскочка из наемников, сговорились и ночью, подговорив несколько взводов солдат, попытались самостоятельно разобраться с новым командором. Стивки задавил этот бунт верными ему войсками, узнав о нем от своих доносчиков, но наказание выжившим было еще страшнее. Со всех бунтовщиков заживо сняли кожу, предварительно обколов наркотиками, повышающими болевой порог. Они еще оставались живыми, когда их выкинули на кварцевый песок плаца, причем как офицеров, так и рядовых, выступивших на стороне бунтовщиков.
Под угрозой расстрела верные ему солдаты забили несчастным ногами, причем Стивки сам в этот момент был на плацу и командовал избиением, обещая каждому солдату, пытавшемуся избежать убийства своих бывших товарищей, что окажутся следующими на их месте. Причастные к этой бойне солдаты с тех пор его ненавидят и жутко бояться, поскольку никому не хочется оказаться на месте тех визжащих несчастных, больше похожих на куски мяса. После этого никаких других бунтов не было, хотя в тот раз граф тоже обещался его расстрелять за самовольное поведение. Стивки безропотно согласился, но у Тоскарийского феодала снова не хватило духу лишиться такого талантливого и умелого офицера из-за собственного к нему отвращения. Его войска всегда готовы к любому сражению, каким бы протяженным или жестоким оно бы ни казалось, и граф уже не раз ловил себя на мысли о том, что солдаты просто бояться своего командующего гораздо больше, чем противника, предпочитая погибнуть под вражеским огнем, нежели возвращаться под его строгий и придирчивый взор. В любом случае, эффективность налицо, а сам Стивки предан как собака. Им всегда можно пугать любых своих потенциальных противников, способных задумываться о том, чтобы занять место графа.
- Вот и славно, - кивнул граф Тоскарийский, - Теперь прерывайте линию, скоро свидимся лично. Надеюсь, вам найдется, чем меня порадовать…
- Всегда рад вас видеть… сюзерен, - кивнул Стивки, тоже отлично помня, кто он такой, чем обязан графу и что с ним, скорее всего, случится, если граф неожиданно и скоропостижно скончается, с чьей-либо помощью или без.
***
Колонии Тоскарийского графства не были настолько обширными, как например, Тристанского бароната, очень много вкладывающего в развитие своего присутствия на поверхности. Опорные пункты Тоскарийских колонистов занимали земли, богатые полезными ископаемыми, какие на самом Рейнсвальде добывать становилось все труднее и сложнее. Большая часть некогда обильных месторождений, где жилы металлов подбирались чуть ли не к самой поверхности, истощились, на острове приходилось бурить глубокие скважины и строить целые шахтные комплексы, все дальше и глубже пробиваясь в недра острова, следуя за уходящими в глубину залежами. На поверхности же, изуродованной Катаклизмами, буквально выворачивающими породу наизнанку, богатые жилы встречались гораздо чаще, а разработка месторождений шла гораздо легче. Крупные и хорошо укрепленные крепости Тоскарийского графства, размещенные на возвышенностях, в первую очередь защищали шахтерские городки и рудниковые районы, порой растягивающиеся на сотни квадратных километров. Размещенные там гарнизоны в любой момент могли выступить на защиту промышленных комплексов и тысяч рабочих, проводящих там смену за сменой.
Эти войска в первую очередь предназначались для защиты проживающего в колониях населения от мутантов и шаек разбойников, и встреча с хорошо вооруженным и оснащенным противником, к тому же превышающим их количественно, была для них слишком тяжелым испытанием.
Во многом благодаря невероятной харизме Стивки и ужасу, какой внушал подчиненным одним своим появлением, войсковым гарнизонам, действовавшим порой автономно и без прямой связи с центром, удалось пережить первый удар и избежать уничтожения. Его бешеный ответ на быстрые и уверенные уколы тристанских отрядов, та жуткая эффективность, с которой проводил уничтожение перехваченных диверсионных отрядов, остудил пыл тристанских офицеров, уверенных, что никаких проблем здесь возникнуть не должно, заодно подняв дух собственных войск.
Разочаровавшись в первоначальном плане, тристанцы ударили уже всеми силами, используя танки и боевые корабли, и даже Стивки пришлось отступать, оставив противнику аванпосты и несколько приграничных крепостей, каким грозила возможность быть отрезанными от остальных сил и быть уничтоженными. Действуя единственной сейчас ему возможной тактикой, Стивки развернул в оперативном тылу тристанцев партизанскую войну, забрасывая небольшие отряды, атаковавшие пути снабжения, грузовые корабли и коммуникации противника, пусть чаще всего и ценой собственных жизней, но все же мешая продвижению вглубь защищаемой территории.
Тристанцев, привыкших воевать, опираясь на надежную оборону и хорошо защищенные тылы, такая тактика буквально выводила из себя, заставляя действовать опрометчиво и выделять немало сил для уничтожения диверсионных групп Стивки. И пусть это и получалось у них довольно эффективно, но ценой жизни этих бойцов командор выполнил главную свою задачу, задержав противника.
Единственным его провалом были попытки деблокировать окруженную экспедицию майора Свирса, двигавшуюся не подозревая о начале военных действий на границах феода, долгое время находясь вне зоны покрытия системами тоскарийской связи, в итоге наткнувшуюся прямо на боевые порядки тристанских войск и вынуждена была уйти в круговую оборону. Стивки бросил свои лучшие резервы, чтобы выбить временный коридор хотя бы для нескольких транспортов, эвакуировав самого майора и все данные, но даже этого не получилось добиться. Тристанцы уверенно уничтожили все брошенные в бой войска, тем самым нанеся Стивки личное оскорбление, на какое так и не смог до сих пор ответить.
Основной удар тристанцев был направлен в центр колониальных территорий с явным намерением раздробить силы защитников на две части, лишив их взаимодействия, после чего спокойно уничтожить поодиночке. И здесь самым важным участком стал шахтерский городок Крустаи-Три, основной дорожный узел и крупнейший гражданский порт, обеспечивающий почти шестьдесят процентов пассажирских и грузовых перевозок с островной частью графства, и где проходило больше семидесяти процентов всех внутренних перевозок колонии. Потеряв этот город, Стивки потеряет возможность перебрасывать войска и подкрепления, потеряет основные вышки связи и центр разводки энергокабелей, то есть, практически все, что может обеспечить ему возможность продолжать сопротивляться вторжению. Единственным препятствием для тристанских войск стали лишь городские стены, закрытые силовыми щитами и подготовленные к обороне. Стивки разместил в городе свой штаб и, лично осматривая подготавливаемые укрепления, обещал расстрелять каждого, кто вдруг решит сдаться или побежать перед лицом противника. Появился на крепостных стенах буквально на пару часов, проведя проверку, после чего снова вылетел к передовой.
