Тристанская пехота уже двигалась сюда, к подбитому танку, наверняка добить выживших, но сдаваться Тарваил так просто не собирался, слишком большие счеты у него к Эдварду, чтобы просто умереть от рук его подчиненных.
- Бросай оружие! Руки вверх! – кажется, это офицер приказывает ему сдаться, взяв на прицел своей штурмовой винтовки. Тарваил был готов даже улыбнуться при мысли о том, что кто-то может думать, будто гористарский дворянин так легко бросит оружие, признавая себя побежденным.
Вместо ответа он посылает ему пулю в голову. Реактивный снаряд, выпущенный из специально подготовленного под его доспех пистолета крупного калибра, разрывает офицеру шлем вместе с большей частью головы, и, прежде чем остальные солдаты успевают сообразить, что произошло, Тарваил бросается вперед, на ходу активируя «Зуб дракона».
Тристанцы, надо признать, не испугались и не бросились бежать, потеряв своего командира, а моментально открыли огонь по приближающейся цели, даже несколько раз попав, прежде чем он смог добраться до их позиции. Большинство попаданий никакого вреда, конечно, не причинили, его боевая броня смогла выдержать даже прямое попадание из плазменной винтовки, оставившей на ней лишь глубокий ожог, но пара выпущенных зарядов все же нашла свою цель. Импульсная пуля угодила точно в сочленение под наплечником на левой руке, повредив ключицу, а еще одно попадание плазменного заряда обожгло правый бок под ребрами, но все равно этого было недостаточно, чтобы его остановить. «Зуб дракона» в его руке с силой опустился на первого же попавшегося под руку солдата, срубив ему голову и правую руку вместе с плечом. Развернувшись, широким взмахом рассек второго тристанца на уровне груди, разрубив грудную клетку и выбив оттуда целый фонтан крови. Третий попытался подставить под удар свою винтовку, но перегруженное силовое поле рассекло и оружие, и самого человека, развалив ему голову на две почти одинаковые половинки. Новый выпад, но в этот раз промах, боец успел отшатнуться в сторону, вскинув винтовку и выстрелив прямо Тарваилу в голову. Картечный заряд на таком расстоянии не успел набрать максимальную скорость и рассеяться, но его удара было достаточно, чтобы отбросить Гористара назад, серьезно контузив. Интуитивно махнув перед собой оружием, почти ничего не видя из-за разноцветных пятен, пляшущих перед глазами, Тарваил, кажется, попал по еще кому-то, но в тот же момент сильный удар прикладом по спине сбил его с ног. Упав, как подкошенный, он, больше теперь подчиняясь инстинктам, чем действительно осознавая, что делает, тут же откатился в сторону, и очередь импульсных зарядов, предназначавшихся для него, вспахала то место, где лежал секунду назад. Ударив ногой и попав в колено, сбросил на землю повалившего его противника, но встать не успел, новый удар прикладом, в этот раз в голову, впечатал его обратно в пропитавшуюся кровью грязь. Их было слишком много, Тарваил просто не успевал реагировать на такое количество противников, разгоряченных, обозленных, готовых сражаться до самого конца, как и он сам.
Битва за Тристанский замок закончилась, когда Тарваил повалился на землю под непрерывными ударами, один из последних гористарских солдат, еще продолжавших сопротивляться. Удар, намечавшийся как первый и последний в этой попытке восстания Тристанского бароната и его союзников против сложившегося порядка вещей, оказался ловушкой, пусть сработавшей и не совсем так, как ожидалось, но все же выполнившей свое предназначение. Лучшие силы Гористарского графства, брошенные в эту атаку, оказались уничтожены и перемолоты в продолжительном сражении, длившемся несколько дней и закончившимся так резко и неожиданно. Потери обеих сторон оказались огромны, никто и подумать не мог, что будут задействованы такие силы, но отступать уже было поздно.
И все же, основная цель, поставленная Эдвардом, была выполнена. Силы самого главного противника в будущем противостоянии оказались подорваны, а его территории остались беззащитны. Прежде, чем остальные еще только начинали готовиться, Эдвард выиграл для графа Фларского оперативное преимущество и стратегическую инициативу, заодно проверив своих союзников, насколько можно будет им доверять в предстоящей войне.
Тристанский замок выстоял, армии Тристана и его союзников смогли перевести чашу весов на свою пользу, но теперь начиналась настоящая война. Война, что изменит облик всего Рейнсвальда, полностью перекроит его политическую карту и структуру. Долго копившиеся армии и оружие должны быть наконец-то разряжены, и теперь им дан повод.
Эдварда после произошедшего занимал всего лишь один вопрос: действительно ли все это стоит того? Миллионы жизней, что должны быть принесены на алтарь победы, разрушения и гибель, что пройдутся по Рейнсвальду разящим мечом, не щадя ни правых, ни виноватых. И все это лишь ради того, чтобы на престол поднялся нужный ему претендент, а сам он наконец-то получил свободные руки для поисков Респира. Стоила ли гражданская война столь скромных и эгоистичных целей, поставленных им перед собой?
========== Глава 7. Жатва. ==========
Глава 7. Жатва.
Война, Варвара Андреевна, — ужасная гадость. На ней не бывает ни правых, ни виноватых. А хорошие и плохие есть с обеих сторон. Только хороших обычно убивают первыми.
Борис Акунин, «Турецкий гамбит»
Война требует жертв. Самый реальный и самый жестокий бог из всех, что придумало сознание разумных существ. И, наверное, один из тех немногих, что, так или иначе, объединяют все цивилизации. Можно многое говорить о мире, добре и справедливости, но как только действительно доходит до дела, люди берут в руки оружие, в очередной раз становясь на колени перед этим жестоким и страшным порождением собственного разума.
И этому богу необходимо приносить жертвы, иначе он поглотит любого из своих последователей, насколько великим и могущественным бы тот ни был. Чем дольше служишь войне, тем больше и тяжелее жертвы, что обязан ему приносить, рано или поздно она потребует все, что дорого, близких, друзей и любимых, дом и достояние. В итоге жертвой станет и собственную жизнь, если, конечно, война не заберет ее раньше.
Эдвард сегодня отдал войне многих из тех, кто был ему дорог. Отдал во власть войне даже свой родной дом, где родился и вырос, где похоронены его предки и где бьется само сердце его родного феода. И заплатил за это тысячами жизней своих подданных. Среди них и жизни его друзей, тех немногих, кому он доверял и в чьей преданности был уверен, высших офицеров и командиров Тристанского бароната, погибших в битве, уже получившей среди солдат и гражданских название «Тристанский молот» за разгром гористарской армии. От Ударной армии не ушел практически никто, кроме несколько легких транспортов и кораблей сопровождения, сейчас несущих в Гористарский феод весть о гибели армии вторжения.
И одной из самых тяжелых потерь была гибель Де Адрила, человека, бывшего с ним с самого первого дня, как принял титул Тристанского барона, будучи одним из тех, кто принимал его клятву на верность баронату. По рассказам солдат и полученным отчетам Эдвард уже знал, что Де Адрил руководил обороной, и во многом из-за его умелого и талантливого руководства замок устоял, а в конце он же лично возглавил контратаку гвардии и сошелся в поединке с Тарваилом. Его жизнь стала еще одной жертвой, принесенной бароном на алтарь победы.
Сейчас же Эдвард Тристанский стоял на крепостной стене родного замка, у стрелковой ступени, прикрытой от вражеского огня лишь высоким парапетом с широкими зубцами и узкими бойницами. А над головой возвышались стволы орудий защитных батарей, еще совсем недавно стрелявшие и даже не все успевшие остыть от быстрой стрельбы. На такой ничем не прикрытой высоте дул сильный порывистый ветер, несущий с собой острую пыль с пустошей острова, и приходилось закрывать забрала шлемов, поскольку открытое лицо моментально покрывалось микроскопическими царапинами, а глаза забивались. Теперь ветер еще нес с собой запах горелого металла и краски, раскаленный озон, остававшийся после выстрелов энергетических орудий, копоть и сажу, и тот единственный запах, какой ни с чем нельзя было спутать, остающийся от горелого человеческого мяса.
