Сейчас у крепостных стен дроиды ассенизаторных команд собирали трупы на поле боя, раскладывая на те, что к каким еще можно применить опознание, и на те, что уже опознанию не подлежали. Вторую категорию сжигали в огромных кострах, разожженных прямо на поле боя, поддерживая огонь все новыми порциями напалма. Дань старой традиции, сложившейся еще во время раздробленности Рейнсвальда, когда сражения больших масштабов между феодалами были вполне обыденным явлением. В мире, где берегли и аккуратно использовали каждый имевшийся в наличии ресурс, к человеческому телу все же установился несколько другой подход, как дань уважению к той личности, от которой после смерти остался лишь кусок структурированной биомассы. Конечно, бывали случаи в истории, когда тела павших перерабатывали в генераторах масс, использовали в удобрение или как органический материал, но это лишь исключения из общего правила.
Даже в самой жестокой и кровавой войне к трупам павших, как своих, так и вражеских относились с должным уважением. В Рейнсвальде никогда не хоронили тела в земле, заменяя эти церемонии либо сжиганием, либо склепами на большой глубине. С телами врагов поступали примерно так же, за тем исключением, что без привычных церемоний. Тех, кого еще можно было опознать, предварительно каталогизировали и прикладывали образцы генного материала, чтобы, когда война закончится, родственники могли получить известие о судьбе павших. Все оставшиеся тела на поле боя ассенизаторные команды собирали и уничтожали, чтобы оказать хоть какую-то почесть павшим в бою, не оставляя в пустошах на прокорм падальщикам.
Тела тристанских военнослужащих пройдут еще через церемонию прощания, прежде чем тоже будут сожжены, а их пепел отправят родственникам. И там должен присутствовать Эдвард, взяв последнее слово, как командующий и высший офицер. Никто не ждет больших и пышных речей, но все же несколько слов обязан сказать в этой ситуации, как дань уважения павшим.
Почти во всем Тристанском замке кипела бурная деятельность, связанная подготовкой к дальнейшим военным действиям. Гарнизонные отряды и Ударная армия, разместившаяся сейчас около замка, занимались восстановлением численности и реорганизацией соединений. Все ремонтные цеха оказались завалены поврежденной техникой, и механики с ног сбивались, стараясь вернуть в строй как можно больше машин перед новым выступлением армии. Гул резаков, сварочных аппаратов и автоматизированных ремонтных линий стал уже привычной частью шумового фона Тристанского замка. Немало кипучей деятельности добавляли строительные команды, занятые реставрацией поврежденных стен и укреплений, приводя Тристанский замок в первозданный вид. Прямо сейчас по поврежденным куполам и башням ползали ремонтные дроны, восстанавливая целостность секций и поврежденных стен, уже возводились строительные леса для ведения долговременных работ и поднимались в воздух платформы на антигравах со строительной техникой и партиями материала для первоначального ремонта.
Самым же шумным местом, конечно, стал штаб командования, где высшие офицеры тристанской армии старались договориться о дальнейших планах в отношении продолжения войны. Недавно поступили еще и сведения из Гористарского бароната, где фларские войска смогли все-таки занять Мыс Харкии и сейчас закреплялись на захваченных позициях, рассчитывая пережить контрудар гористарских войск, уже готовившийся для освобождения столицы. Командование фларского корпуса сейчас рассылало во все стороны просьбы оказать им любую возможную помощь и поддержку, чтобы не потерять завоеванное. Самым логичным было бы отправить силы армии на поддержку фларского контингента, но тогда оставался риск втянуться в долгую и продолжительную войну на территории гористарского феода, если последующие наступления окажутся не столь же успешными.
Стратегам из штаба командования приходилось просчитывать не только положительные, но и любые иные возможности развития событий, определяя будущую ситуацию не только на два шага вперед, но еще и на два шага влево или вправо, стараясь не допустить ошибки множества проигравших противников, слишком уверенных в своем будущем успехе.
С другой стороны оставалась Аверия, остававшаяся целью Вассария Гельского, чей гарнизон сейчас был гораздо крупнее, чем на начальных этапах развития, но все же недостаточно сильным, чтобы выдержать долгую осаду. Войска Вассария еще даже не вступали в серьезные боевые действия, и неизвестно, когда и куда он может нанести удар. Вполне может оказаться и так, что следующее нападение придется не на сам Тристанский баронат, а на одного из союзников, и тогда ударные части придется спешно перебрасывать на другой край острова.
Эдварду была нужна сейчас тишина. Хотя бы несколько минут спокойствия, чтобы самостоятельно разобраться с мыслями и просто успокоиться. Первое сражение и первая победа в этой войне, и далеко не каждый может похвастаться тем, что смог разбить столь старого и опытного командующего, как Тарваил. Сейчас самое главное слишком сильно не уверовать в самого себя, не сорваться с края и не допустить опрометчивых решений. Кроме того, необходимо что-то сделать с Тарваилом Гористаром…
Гористаром, в этом родовом имени и была самая большая проблема. Эдвард слишком хорошо помнил о данной клятве, но так же помнил и о тех законах войны, какимм необходимо следовать. С пленными необходимо обращаться соответственно их рангу и статусу, и этот человек действительно заслужил уважения, как достойный враг и противник, но он не мог заставить себя испытывать хоть что-то, близкое к чувству уважения к этому роду.
Нет, он не презирал их и не считал идиотами, это жестокие и опасные люди, выступив против Гористаров необходимо готовиться к самым опасным последствиям, но Эдвард ненавидел их всей душой, желая истребить само это имя из памяти Рейнсвальда. И если прежде это было лишь плохо скрываемое соперничество, то после того, как спустили с поводка Респира, оно переросло в нечто большее, в кровную вражду, которую развязали сами Гористары, но которую закончит уже он сам. И потому обязан убить Тарваила, но не просто придушить где-нибудь или подстроить случайную гибель, ему нужна показательная казнь на глазах у всех, заявив всему Рейнсвальду, что его клятва будет не пустыми словами. И все же не мог повесить его или отдать под расстрел, это его клятва, ему ее и выполнять. Просто прийти в камеру к Тарваилу и расстрелять его? Как тогда будут смотреть на него его собственные вассалы? Как на труса, испугавшегося собственного пленника?
— Господин, позволите нарушить ваше одиночество? — со стороны лестницы, ведущей к орудийным батареям, подошла высокая фигура в теплосберегающем костюме не тристанского производства, но в этом замке подобного снаряжения немного, и еще меньше людей, которые могут подобным образом разговаривать с бароном. Ни одного из них сейчас не должно быть в Тристанском замке, но эту фигуру Эдвард узнал сразу, больше удивившись самому факту появления здесь.
— Капитан? Вы сейчас должны быть в Новой Аверии, готовить ее к обороне, — напомнил молодой барон, впрочем, ничуть не удивившись, что человек вроде Севереда посмел нарушить его приказ. Как сам капитан говорил, корсары слишком вольные люди, чтобы подчиняться строгим приказам, но, с другой стороны, такое поведение довольно серьезное испытание дружеских чувств, испытываемых бароном к этому человеку. Между дружбой и ответственностью барон предпочитал выбирать второе, считая, что сначала надо быть уверенным в готовности людей выполнить то, что от них требуется, и только после этого ориентироваться на то, насколько они дороги и близки.
— Все, что я мог сделать там, я сделал, — кивнул капитан корсаров, подходя ближе, — Аверия готова к любому нападению настолько, насколько это вообще возможно, исходя из имеющихся сил. Однако не могу просто так сидеть и просиживать штаны, пока основное действо проходит мимо меня. Я прибыл буквально несколько часов вместе с транспортами, какие сейчас встали на прикол в военном порту. Забираем материалы и снаряжение, после чего весь караван двигается обратно. И сразу, хочу похвалить «Сакрал», господин, его возможности превышают любой колонизационный корабль, какой мне только приходилось видеть. За одну неделю мы делаем столько, на что в других условиях потребовалось бы несколько лет. Ради него одного Вассарий Гельский может ударить по вашему новому герцогству, — Северед встал рядом, заложив руки за спину и разглядывая освещенную кострами, инженерными прожекторами и фарами строительной технику темноту пустошей за стенами, — Позвольте так же вас поздравить с победой. Я еще не в курсе всех подробностей, но разбить целую армию — достижение, каким бы гордился даже ваш отец.
