Разогнанный мощным энергетическим импульсом снаряд устремился по
направляющему каналу в сторону противника. Система практически компенсировала качку при движении, и попадание яркой вспышкой отобразившись на дефлектерном щите противника. Тарваил был достаточно опытным солдатом, чтобы по показателям мощности энергетической вспышки, тут же отобразившейся на датчиках, сообразить, что поле противника после такого удара перегрузилось и отключилось во избежание детонации генератора, и теперь танк остается только добить. Тот сразу сдал назад, пытаясь уйти под прикрытие своих товарищей, но в него угодило еще два снаряда от сопровождающих Тарваила танков. Первый срикошетил от лобовой брони, а вот второй угодил как раз в то место, куда он сам целился. Импульсный снаряд пробил тонкий воротник брони под корпусом башни, попав точно под орудие. Скорее всего, пробил систему заряжания, поскольку в следующую секунду танк взорвался с яркой вспышкой, даже башня подскочила, отлетев на несколько метров в сторону. По радио тут же раздались радостные крики, возвещавшие о первой жертве в этой перестрелке, но тристанцы ничуть не испугались первых потерь, тут же ответив беглым огнем, повредив два и уничтожив три танка гористарцев, а от встречного огня потеряв еще один.
- Крайний правый! – скомандовал Тарваил, заметив танк, первым же попаданием уничтоживший один из его сопровождения, пробив и дефлекторный щит, и лобовое бронирование, вызвав детонацию двигателя. Слишком мощный выстрел для стандартной импульсной или плазменной пушки, - У него орудие с массускорением! Сжечь его, пока он нас всех не перещелкал! Заряженный! – последнее уже к канониру, который едва успел разогнать орудие до необходимой для выстрела мощности. Как более важный, танк с массукорительным орудием был снабжен и более мощным защитным полем, выдержавшим сразу несколько попаданий, но все же предпоследнее попадание сделало свое дело, импульсный заряд пробил силовой щит и попал в правый борт, в кормовую часть, повредив двигатель. Чтобы не вызвать его окончательного разрушения и возможной детонации, тристанцы тут же застопорили машину, переведя всю энергию на дефлекторный щит. Как минимум до того момента, пока не запустят дополнительный двигатель, орудие с массускорением выведено из строя, но за это пришлось заплатить еще одним танком, попавшим под огонь тристанцев и не успевшим отступить, пробитый сразу в нескольких местах и моментально вспыхнувший.
- Продолжать движение! Идем в лобовую атаку! – приказал Тарваил, когда подошли уже достаточно близко, чтобы к действию подключились и скорострельные пушки малого калибра, у кого они еще действовали после продолжительных боев. Конкретно у танка под командованием Тарваила их уже не осталось, почти все установки для ближнего боя уничтожены в предыдущих боях, но еще оставался курсовой пулемет и зенитный излучатель на башне, который в случае необходимости так же можно использовать как противопехотное оружие.
Пехота, сопровождавшая танки тристанцев, залегла под огнем, отрезанная длинными очередями от своих бронемашин, но все-таки сумела огрызнуться несколькими залпами противотанковых ракет. Один из гористарских танков остановился, когда в него попало сразу три таких ракеты, а через несколько секунд изо всех щелей повалило пламя с густым черным дымом. Тарваил выругался, сообразив, что тристанцы использовали ракеты с названием «игла», где главной частью боеголовки действительно является толстая титановая игла с активным элементом внутри, вызывающим возгорание воздуха. Его слишком мало, чтобы причинить ущерб на открытом пространстве, но в замкнутых салонах танков такое попадание повторяло результат объемного взрыва, уничтожая все живое, находящее в этот момент внутри. Подобное оружие было даже слишком эффективным, но при этом и слишком жестоким, а потому его применение осуждалось королевскими властями. Если тристанцы его применяли сейчас, значит, рассчитывали на то, что никто из врагов не выберется отсюда, чтобы рассказать об этом.
- Осторожнее! У пехоты реактивные установки! Отсекайте их пулеметным огнем! Близко не подпускать! – предупредил по общему каналу один из танковых офицеров, но его голос почти сразу же исчез в помехах.
- Осторожно! Он наводится на нас! – крикнул водитель, резко забирая в сторону и чуть не врезаясь в корпус подбитого тристанского танка, пытаясь уйти с линии прицела вражеского танка, но не успел всего лишь на какие-то доли секунды. Энергетический заряд, первоначально направленный в гусеничные траки, попадает в борт, в уже поврежденную бронированную плиту, теперь окончательно пробитую, а на панели состояния танка тут же вспыхивают несколько иконок с указаниями на полученное попадание и его результаты. Одна из капсул плазменного генератора получила повреждение, и теперь ее пришлось заблокировать, чтобы не произошло утечки. Мощность орудия упала почти на двадцать процентов, если только не перевести энергию с каких-либо других потребителей.
- Отключить кормовой щит! – приказал Тарваил, оценив риски, - снизить подачу энергии на гусеницы на пятнадцать процентов! Прицел под башню! Сожгите его, пока он нас не добил! – конец фразу обрывается в грохоте еще одного взрыва, результата попадания в башню. Импульсный снаряд свернул лазерный излучатель вместе со стрелком, серьезно повредив поворотный механизм и заклинив его.
Через шесть минут боя тристанских танков все же осталось больше, теперь лишь семь машин, но против пяти, и используя свое численное преимущество, защитники сосредотачивали огонь на одном танке за другим, выводя их из строя. Следующей целью, судя по всему, должен быть стать танк Тарваила.
- Вот уж черта с два! – рявкнул гористарский командующий, - Сдавай назад! Поворот влево! Проверить готовность орудия! – если импульсная пушка все еще действует после последнего попадания, то еще ничего не потеряно. Танк вполне подвижная единица, развернуть пушку даже с поврежденной башней особого труда не составляет, только маневрировать придется гораздо больше.
- Орудие в полной боеготовности! – отчитался канонир, к счастью, переживший последнее попадание, - Готов к стрельбе!
- Отлично! Тогда заставим этого молокососа пожалеть, что с нами связался! – их первый противник, тяжелая боевая машина с широкой и вытянутой башней, где все равно едва уместилось счетверенное лазерное орудие, предназначенное специально для ведения танковых боев, продолжал двигаться прямо на них, закрытый уже ослабленным дефлекторным щитом. Танк Тарваила, описав крутую дугу, подставил уязвимый борт под удар, но все же навел свое неподвижное орудие на цель. Два выстрела прозвучали почти одновременно, но в этот раз гористарцы успели на какие-то доли секунды раньше, и импульсный снаряд пришелся в башню практически на уровне основного орудия. Вероятно, после того, как башню заклинило, повредилась и система прицеливания, но вражеский танк все равно остановился, словно контуженный ударом. Ответный выстрел, прозвучавший практически одновременно вместе с выстрелом импульсного орудия, падал точно в кормовую часть борта, ничем не закрытого кроме уже поврежденной брони с давно разряженными щитами. Прямое попадание пробило броню и превратило двигатель в груду вспыхнувших обломков, от чего машина встала, не в силах заставить гусеницы сделать хотя бы еще один оборот.
- Покинуть танк! – выдохнул Тарваил, осознавая, что на этом его участие в бою закончено. Конечно, от своего решения он не откажется, если понадобиться, будет ползти к воротам замка, но задерживаться в этом неподвижном металлическом гробу, в который теперь превратился танк, хотя бы еще на несколько минут смерти подобно, тем более, с поврежденной и неподвижной башней.
Разряженный воздух, переполненный гарью, озоном и неповторимым, но вполне узнаваемым запахом раскаленного металла с обгорающим на броне защитным покрытием, ударил по легким как молотом даже сквозь фильтры противогаза, встроенного в шлем боевого костюма, сразу же сбив дыханием и заставив сердце биться гораздо чаще, чем положено. Тарваил буквально вывалился из люка башни, сразу же оглядываясь по сторонам и прикидывая, в какую сторону двигаться дальше. Тристанский замок все еще возвышался на горизонте непреодолимой твердыней, заставляя чувства гористарского командующего кипеть в душе, одним своим видом напоминания о поражении. Может быть не сегодня, может быть, даже не в этой войне, но теперь он просто обязан поднять над этой цитаделью гористарский стяг, только таким образом стерев темное пятно на своей чести.
