Штурмовая модель боевого костюма могла выдержать и более высокие температуры, так что Норрис вел своих людей сквозь огонь прямо к зданию ратуши с уже выбитыми дверьми, где защитники выставили наспех собранные укрепления из сталепластовых блоков и портативных щитов, почти уничтоженные огнем скорострельных орудий.
Прицельная стрельба из окон и дверей ратуши выкашивала ряды наступавших, но уже не могла остановить атаку. Неся потери, штурмовые подразделения ворвались внутрь, буквально проламываясь сквозь последнюю линию обороны. Некогда величественные залы, выложенные мрамором и украшенные золотом, чьи высокие арочные своды поддерживали тонкие резные колонны с красивейшими барельефами, повествующими о выдающихся деяниях членов Гористарского рода, с широкими лестницами из розового мрамора, ведущими на верхние ярусы, теперь превратились в поле боя. Закопченные в пороховом дыму и изгвазданные в грязи и крови штурмовики шагами ломали мраморные плиты, а их пули и заряды рвали стены и сбивали украшения. Защитники контратаковали в последний раз, втягивая врага в жестокую рукопашную схватку с боевым кличем «За Гористар и Рейнсвальд!».
Боевые костюмы весом до нескольких тонн, с псевдомускулатурой, способной проломить даже танковую броню, слившие в две волны, сошлись в ближней схватке, нанося друг другу удары, ломавшие металл и керамит с такой же легкостью, как мясо и кости. Выстрелы в упор из оружия дальнего боя чаще всего не могли пробить многослойное бронирование, просто не успевая развить необходимую мощность, и здесь уже все решала не выучка бойцов и не правильное планирование, а личные умения солдат, их воля к победе и желание драться.
Норрис вел своих людей, силовым клинком разя противников. Его оружию было все равно, что встает на пути лезвия - камень, металл или плоть, разрубая их с одинаковой легкостью. Он рвался к нижним подвальным ярусам, где укрытый от орбитальных бомбардировок и артиллерийских ударов, находился штаб командования и сам Миррион Гористар.
Первый зал был взят меньше, чем за несколько минут, защитники откатились назад, к коридорам на втором этаже и служебным помещениям на первом, гораздо меньшим по размерам и уже перекрытых баррикадами, сломавшись под напором фларцев, имевших количественное превосходство. А Норрис, уже получивший несколько повреждений доспеха и чуть не потерявший руку от удара одного из солдат графства, смог пробиться со своими людьми в подвальный уровень, но там тоже была баррикада противника, с мобильным скорострельным излучателем достаточной мощности, чтобы пробить грудную пластину боевого костюма. Брошенные гранаты не долетали из-за силового щита, прикрывавшего укрепление, а самому Норрису пришлось спешно укрыться за какой-то бетонной балкой рядом со стеной, чтобы не попасть под очередной разряд лазерного излучателя, простреливавшего весь коридор и лестницу, по которой спускались солдаты. Только теперь он уже не желал терять ни минуты, и в бой были брошены самые отборные силы, способные преодолеть и не такие препятствия.
В коридор спустился штурмовой дроид модификации «протектор», с облегченным вооружением, но имевший тяжелый бронированный щит в полный рост, с парой бойниц, откуда мог вести огонь из имевшихся на плечах пулеметов. Прикрывая всю следующую за ним колонну солдат, «протектор» пополз вперед, выставив щит перед собой. Силовое поле, генерируемое излучателями на щите, загорелось всеми цветами радуги, когда в него забились лазерные лучи. Сообразив, что на них движется, защитники как один открыли огонь из всего, что имелось, но «протектор» даже не замедлил движения, сам ответив прицельной стрельбой из счетверенной рельсовой пушки, пройдясь по защитникам длинной очередью и сразу срезав нескольких. Остальные тут же пригнулись и больше не рисковали высовываться. Брошенные гранаты так же не оказали существенного действия, срикошетив от щита и покатившись по полу, в ответ «протектор» сам отстрелял несколько гранат с замедлителем, перелетевших через баррикаду и взорвавшихся уже позади нее. Плазменные вспышки сменились криками раненных, и кто-то даже бросился назад, сообразив, что останавливать идущую на них стену металла просто нечем, но почти сразу же свалился, когда сразу три заряда из рельсовой пушки вспахали ему спину.
- В бой! – крикнул Норрис, когда «протектор» подошел к баррикаде и встал на одно колено, дав возможность остальным бойцам взбежать по его спине и перепрыгнуть через укрепление. Бросив перед собой еще одну гранату, командир дождался первой вспышки и прыгнул следом, на ходу срубив руку одному гористарцу, уже поднимавшему свое оружие. Развернувшись и прострелив из пистолета забрало другому защитнику, Норрис снова вступил в рукопашную схватку. В этом узком коридоре, где едва могут развернуться три человека в боевой броне, затянулась новая схватка. Защитники не желали отдавать последнее укрепление перед штабом, а нападавшие не желали отступать, чувствуя, что до победы достаточно руку протянуть и взять ее.
Норрис выстилал дорогу вперед телами своих и чужих бойцов, не жалея пролитой крови. Отчаяние обреченных, с каким защитники держались на своих позициях, теперь начало сказываться и в обратную сторону, солдаты начинали отступать, желая протянуть свою жизнь хотя бы на еще несколько бессмысленных минут, пропитанных страхом и отчаянием. И в какой-то момент предел защитников наступил, и после этого их оборона начала рушиться, разваливаясь одновременно с растущей уверенностью нападавших, рвавшихся к победе.
- Миррион! Сдавайся! Сопротивление бесполезно! – закричал Норрис, когда фларцы ворвались в обширный зал командного штаба, заставленного компьютерами, вычислительными центрами, пультами управления и широкими мониторами наблюдения. Трехмерные голограммные карты Мыса Харкии, отдельных его секторов и укреплений, развернутые в центре зала, заморгали от проходивших сквозь них пуль и зарядов, от случайных попаданий мониторы разбивались на части, обдавая все вокруг искрами и обломками стекла. Солдаты Гористара и операторы штаба, взявшиеся за оружие, продолжали отстреливаться, используя компьютерные блоки и сервера как укрытия, превратив штаб в последнее поле боя. Фларцы рассыпались по залу, ведя огонь по всему, что попадало в прицел, гася освещение и мониторы. При обычном зрении здесь было слишком темно, освещения от уцелевших ламп и мониторов не хватало, а в ночном режиме наоборот, слишком ярко, чтобы его использовать, взгляд резали искры разбитых мониторов и яркий свет тех, что еще работали. Половина выстрелов шла буквально вслепую, солдаты путали, где свои, а где противник, не помогали даже метки на внутреннем дисплее, все смешалось в дыму и полумраке.
И все же, Норрис рвался вперед, разрубая каждого встававшего у него на пути, пытаясь найти вражеского командующего и заставить его сложить оружие.
- Миррион! – продолжал взывать он, включив внешние динамики, - Сдавайся! Все кончено! Перестань прятаться за спинами своих бойцов и прояви хоть немного дворянской чести! – вставший перед ним оператор успел выстрелить только один раз, но лазерный заряд оставил лишь небольшую подпалину на его броне, а следом опустившееся лезвие силового меча разрубило гористарца от правого плеча до левого бедра. За ним появился солдат в броне, попытавшийся подставить под меч свой автомат, но силовое поле клинка рассекло его с такой легкостью, словно препятствия не было и вовсе, глубоко войдя в грудь противнику. Пинком сбросив с клинка уже мертвое тело, Норрис заметил Мирриона, вместе с двумя гвардейцами отбивавшегося от его солдат возле голограммного проектора, где до сих пор продолжало мигать поврежденное изображение административного сектора Мыса Харкии. Все-таки найдя свою цель, бросился уже туда, на ходу отдавая своим бойцам приказы поддержать его, заодно поставив приоритетную метку на визоре над Миррионом.
Переступая через тела павших врагов и товарищей, лежавших на ступеньках металлической лестницы, Норрис первым выбрался на командный помост, сразу же столкнувшись с одним из гвардейцев, уже измотанным, но отказывающимся сдаваться. Как и сам Норрис, вооруженный силовой клинком, тот первым бросился в атаку, но действовал слишком быстро и торопливо, не сумев разгадать обманный взмах фларца и уже через несколько секунд почувствовав, как клинок прорубает ему грудную клетку.
