- Танк противника! Пятнадцать градусов вправо! – в наушниках, прежде чем командир успел даже отдать приказание, раздался голос еще живого наводчика, пытающегося справиться с кашлем, - Штурмовой вариант! Наводится на нас!

- Поворачивай башню! – рявкнул командир, - Мы к нему носом, лобовая броня должна выдержать! Только быстрее! Быстрее, мать вашу! – орудийная башня повернулась вправо, когда уже подбитый танк получил еще одно попадание. Лобовая броня действительно выдержала удар, взрыв снаряда оставил снаружи лишь большую вмятину. Ответный выстрел пришелся в башню штурмовому танку, даже не замедлившему движения. Полностью заряженное силовое поле выдержало удар, и снаряд взорвался, даже не долетев до самой брони. Наводчик выругался в прямом эфире, на пару секунд опередив ругань командира экипажа, - Чертовы подтасовщики! У него силовое поле еще действует! Не успеем пробить!

- Продолжайте стрельбу! Он сейчас выедет на убойную позицию, демон его знает, сколько еще броня будет держаться! – наводчик пытался достучаться до сознания остальных членов экипажа, - Быстрее! – орудие почти зарядилось, когда штурмовой танк обрушил на них залп ракетного блока, отстреляв сразу четыре снаряда.

Две ракеты пришлись в корпус, но оставили на броне лишь глубокие вмятины и подпалины, одна, пройдя по кривой траектории, угодила сверху вниз точно в люк отсека наводчика, поврежденного последним попаданием, расплавив его взрывом. Третья же угодила в основание пушки, сорвав одну из наводящих рельс и повредив энергетические контуры. Моментально разрядившаяся энергия, уже пошедшая по орудию для разгона очередного снаряда, не нашла иного выхода, кроме как сразу через заряжающие катушки. Последовавший взрыв произошел внутри башни танка, уничтожив всех, кто там находился.

- Все! Если есть кто-то еще живой! На выход! – командир танка, которому повезло больше всех, его от вспышки защитил тяжелый корпус командирского пульта, дышавший пополам с кровью из-за резкого перепада давления, сочившейся изо рта, глаз и ушей, но все же живой и еще что-то соображавший, отдал приказ эвакуироваться, и сам, отстегнув предохранительные ремни, полез к ближайшему люку. Не без труда открыв запорный механизм, он откинул крышку и, надеясь, что фильтры костюма выдержат внешнюю атмосферу, буквально вывалился наружу. Неочищенный воздух, переполненный раскаленной пылью, дымом пожаров и летучей плазмой, буквально обжег легкие, несмотря на респиратор и вставки шлема.

С трудом поднимаясь на ноги и нащупывая в пристегнутой к ноге кобуре табельный пистолет-пулемет, офицер оглянулся по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то еще из своих подчиненных, но у разбитого корпуса его некогда мощного танка, сейчас выглядевшего более, чем жалко из-за многочисленных повреждений, со свернутой набок башней и разбитым орудием, никого больше не было, только неподалеку еще лежало тело в экзоскелете гористарских войск и с дырой в груди.

- Код три шесть! – приложив руку к шлему и щелкая переключателем рации, он вышел на общую частоту, и так забитую многочисленными командами, просьбами и сообщениями, сливавшимися в единый гул, где вычленить что-то конкретное очень и очень сложно, - Повторяю! Код три шесть! Нужны координаты!

«Код три шесть» предназначался специально для танкистов, покинувших свою технику на поле боя из-за ее выхода из строя либо критических неисправностей, и пехотные части, либо части поддержки, сопровождавшие танковые подразделения, должны были их подобрать.

Вокруг все равно ничего не было понятно, темнота, освещаемая лишь залпами танков и вспышками попаданий, порой еще расцвечиваемых разрядами силовых полей, разрушающих снаряды еще на подлете. Где-то вдалеке сияла прожекторами и длинными очередями зенитных снарядов крепость Мыса Харкии, окруженная серебристыми контурами вражеских кораблей, но пытаться добраться до нее, через все поле боя, было самоубийством, слишком далеко.

- Код три шесть! Да демоны вас раздери! Ответьте хоть кто-нибудь! – кровь продолжала идти, заливая фильтры респиратора и все больше мешая дышать, модуль жизнеобеспечения что-то пищал о тяжелом состоянии организма и вводе лекарств, но в голове все плыло, чтобы пытаться в этом разбираться. Возможно, у него повреждены внутренние органы и срочно требуется медицинская помощь, но он даже не представлял, куда идти, а связь все так же отвечала лишь помехами. В следующую секунду едва успел пригнуть голову, прежде чем тонкий лазерный луч прожег длинную полосу на броне танка всего в нескольких сантиметрах от его виска. Штурмовой танк, только что добивший его экипаж, приближался, включив внешние фары и освещая перед собой ближайшие пару сотен метров пространства, явно намереваясь добить выживших. Пришлось спешно прыгнуть в ближайшую воронку, пытаясь представить, что теперь делать.

Танк проехал мимо пару минут спустя. Гусеничные траки вспахали землю меньше, чем в паре метров от его головы, обдав грязью и пылью, но все равно облегченно вздохнув, избавившись сразу от двух проблем.

Во-первых, прямо в него сейчас никто не стрелял, так что можно хотя бы голову приподнять, а во-вторых, все же определился, куда идти, поскольку определилась противотанковая батарея, и заставившая фларский танк уйти с этой позиции несколькими выстрелами. До нее вполне можно попытаться добежать и хотя бы просто получить первую помощь.

Первая сотня метров короткими перебежками далась довольно легко, но дальше оказалось, что за танками противника идут стрелковые цепи, линейная пехота противника шла развернутым строем, зачищая поле боя от последних очагов сопротивления и даже просто выживших солдат противника. Чудо, что в него не попала первая же очередь, прошедшая всего лишь в паре сантиметров от его лица ярким красным лучом смерти. Ругнувшись последними словами, командир танка прыгнул вниз, в полуразрушенный бункер с еще сохранившимся корпусом скорострельного орудия, уничтоженного прямым попаданием, и обгорелыми останками расчета. Стрельба тем временем продолжалась, фларские солдаты засекли его положение, и теперь пули и лазерные лучи бились о бетонные обломки, за какими прятался, либо стучали в металлические обломки орудия, с противным свистом рикошетя в разные стороны или же оставляя вытянутые ожоги попаданий.

Проверив свой пистолет и убедившись, что тот активирован, перевел его на автоматический режим и, не глядя, выпустил несколько очередей над головой, ругаясь на чем свет стоит. Шансов оставалось мало, но очень не хотелось умирать, слишком много еще не успел сделать в этой жизни. Можно было попытаться сдаться, но для этого сначала необходимо хотя бы докричаться до фларцев, прижимающих его огнем. А ведь если просто высунешься из-за укрытия, можно получить пулю.

Рядом упала граната, с громким стуком срикошетив от бетонных блоков и прикатившись чуть ли ему не под ноги. Даже чертыхнуться не успел, когда предохранительный колпак с детонатора сорвало, а секунду спустя его и ближайшие несколько метров окружающего пространства захватило ревущее пламя плазменной вспышки, оставив на выжженном месте только обгорелые кости и металлические части защитного костюма.

***

Триумфальные ворота пали, несмотря на все отчаянное сопротивление защитников, до последнего цепляющихся за полуразрушенные бастионы и буквально выкладывая дорогу к закрытым воротам своими и чужими трупами. Когда тяжелые осадные орудия включились в бой, все свободное пространство перед Триумфальными воротами было покрыто остовами уничтоженных танков и расстрелянными трупами. Батареи орудий Фларского графства подошли на дистанцию прицельной стрельбы, открыв непрерывный огонь по бастионам, перекрестным огнем срывавшим все предыдущие попытки штурма ворот. Защитники некоторое время еще выдерживали эту артиллерийскую дуэль, но ровно до того момента, как рухнули защитные дефлекторные щиты, после чего на бастионы посыпались тяжелые снаряды, уничтожившие и батареи, и большую часть стен.

Снаряды сверхтяжелого калибра, рассчитанные на планомерное разрушение целых городов, проломили створки ворот всего за несколько минут непрерывного огня. Грохот их падения словно отчеркивал целую эпоху существования Мыса Харкии, никогда прежде не открывавшего ворота перед врагом.