Гвардейцы не остановились ни на секунду, ворвавшись в огненный ад горящих танков и сыпавшихся с неба ракет. С короткого расстояния дали первый залп по ближайшим танкам, на ходу ведя огонь легкими бронебойными ракетами и лазерными зарядами. Против бронирования тяжелых танков ручное оружие бесполезно, но они целились в первую очередь по системам видеонаблюдения и наведения, сбивая антенны и круша окуляры приборов, либо же по самим орудиям, лишая танки возможности самим вести огонь.

Гористарские силы синхронно, даже без полученного напрямую приказа, начали отступать, оттягиваясь назад и ведя заградительный огонь. Гвардейцы Тристана старались не отставать, моментально смяв пехотные подразделения, прикрывавшие танковые подразделения. Преимущество в скорости, бронировании и вооружении давало гвардейцем возможность практически без потерь уничтожать пехоту противника и легкую бронетехнику, чье тонкое бронирование не выдерживало даже ударов боевых костюмов, усиленных псевдомускулатурой.

***

- Нам немедленно нужна поддержка пехотой! – командовал Тарваил, руководя отступлением своих танковых дивизий, пытаясь вывести из боя и перегруппировать те части, какие еще только возможно. Пехотные соединения остались далеко позади, а те, какие прежде поспевали за рвущимися вперед танками, были смяты и рассеяны ударом тристанской гвардии.

Танк неожиданно сильно дернулся, и в воздухе сразу запахло горелым. Система тут же сообщила, что левое орудие башня вторичного вооружения уничтожено, и там зафиксировано возгорание. Это еще не смертельно, танк мог эффективно действовать и с куда большими повреждениями, нежели одна поврежденная башня. Отключив поврежденное орудие от остальной системы, Тарваил снова подключился к общей сети, пытаясь организовать планомерный отход танков на сближение с основными пехотными частями, двигающихся к ним ускоренным маршем. И в этот момент произошло еще одно попадание, машину чуть не подбросило в воздух, свет в салоне отключился, а от удара почти все попадали со своих мест, даже Тарваила сбросило с кресла командира, ударив о блок приборов и разбив бровь до крови и оглушив грохотом взрыва.

- Что это было? Доложить о повреждениях! – рявкнул он, приходя в себя. Заряжающего, сидевшего чуть ниже, убило при попадании, срикошетивший осколок брони разорвал парню горло, но кто-то включил аварийное освещение, значит, были и другие выжившие.

- Мы получили попадание ракеты, господин! – ответил второй пилот, показываясь со своего места, тоже с разбитым лицом, - Господин, левая гусеница уничтожена, двигательный отсек не выходит на связь, энергии нет, так что думаю, там тоже большие проблемы. Необходимо выбираться отсюда, господин, мы больше не можем управлять этой машиной…

- В Бездну вас всех! – рявкнул Тарваил в бешенстве от того, что его танк тоже все-таки подбили. Конечно, такое могло произойти в любой момент даже в победоносной компании, но все же собирался въезжать в Тристанский замок на собственном танке, а не идти пешком, как обычный солдат.

И все же, вытаскивая из кобуры пистолет и активируя силовой клинок, первым полез наружу через верхний люк в корпусе, все равно не державшийся на своем месте после полученного попадания. Закрыв забрало шлема, выбрался на броню, почти сразу же столкнувшись с одним из тристанских гвардейцев, выломавшим люк механика и бросившим туда гранату. Несколько зарядов импульсного пистолета, выпущенных в голову, не причинили никакого вреда, соскочив с бронированного забрала как камешки, брошенные детской рукой. Гвардеец активировал плазменный разрядник на правом плече и выстрелил в ответ, но Тарваил успел увернуться и заряд раскаленной плазмы обжег воздух всего лишь в паре сантиметров от его плеча. Выстрелив еще несколько раз в голову своему противнику, больше для того, чтобы сбить прицел, чем действительно пытаясь навредить подобному экзоскелету, Тарваил успел подойти к нему достаточно близко, чтобы вступить врукопашную. Силовой меч со свистом перерубил виброклинок гвардейца, рассекая металл с такой же легкостью, как и тонкую бумагу. Второй взмах и лезвие оставило глубокий разрез на нагруднике, в ответ же голову Тарваила чуть не снесло с плеч взмахом бронированной руки.

Пригнувшись, он провел широкий рубящий удар, с легкостью срезая правую ногу противника в районе колена, и гвардеец повалился на спину. Уже замахнулся, чтобы всадить клинок ему в грудь, добив окончательно, как ему самому в грудь угодила пуля. Пробить боевой костюм не смогла, срикошетив в сторону, но кинетической силы удара хватило, чтобы отшатнулся в сторону.

- Тарваил! – усиленный внешним динамиком голос привлек его внимание, когда навстречу, используя прыжковый ранец, бросился офицер в штурмовом экзоскелете тяжелой пехоты Тристана, отличающимся от гвардейских, - Проклятый Гористар!

- Что, еще одна преданная тристанская шавка?! – рявкнул ему в ответ, тоже по внешнему динамику, выставляя блок своим оружием, и силовые клинки скрестились друг с другом, брызнув яркой вспышкой энергий противоборствующих полей, - Прочь с дороги!

- Я убью тебя, и все закончится! – Де Адрил сразу же перешел в атаку, рубя с плеча и не давая сопернику ни прийти в себя, ни выйти из защиты.

- А я не стану тебя убивать сразу! – злобно процедил Тарваил, отбивая все удары, - сначала ты увидишь, как над Тристанским замком поднимется Гористарское знамя, и только после этого позволю тебе сдохнуть!

========== Глава 5. Каждый получает свое. ==========

Глава 5. Каждый получает свое.

“Война превращает в диких зверей людей, рождённых, чтобы жить братьями”.

Вольтер

Мыс Харкии агонизировал в пламени непрерывного сражения, бушевавшего как вокруг, так и внутри городских стен. Третья десантная волна фактически развалила внутреннюю оборону, превратив ее в ряд укрепрайонов вокруг особо важных зданий и пунктов. Административный центр, резиденция графа, казармы гарнизона и еще несколько дополнительно укрепленных секторов продолжали держать оборону против десантных подразделений, уже наладивших пути для подхода подкреплений и бронетехники, постепенно зачищавших город от сил защитников.

Большая часть кварталов, не считая убежищ для гражданских, превратилась в сплошное поле боя, где уцелевшие группки войск гарнизона вели отчаянные бои с отрядами Фларских десантников. Какой-либо организованной линии фронта уже не существовало, вся территория напоминало слоеный пирог, где зоны контроля друг от друга порой отделяла только простреливаемая в обе стороны стена, а пройденный путь подсчитывался количеством оставленных трупов.

Обе армии не собирались отступать или сдаваться, в продолжительных и кровавых позиционных боях перемалывались резервы сторон без особого видимого результата, а призом за победу чаще всего оказалась еще один расстрелянный и изломанный многочисленными пробоинами уровень здания или даже всего лишь несколько комнат, заваленных трупами и разряженными батареями.

Миррион Гористар понимал, что сражение за город фактически проиграно, сил гарнизона, не ожидавших столь масштабного наступления, не хватало на то, чтобы сдержать готового к продолжительной осаде врага, методично уничтожавшего и так ослабленные силы защитников. И особо сильно здесь сказывалось преимущество фларских войск в кораблях. Практически ничем не останавливаемые эскадры фларцев беспрепятственно уничтожали укрепления и группировки гористарских войск прицельным огнем с низкой орбиты, а у защитников уже не оставалось ни свободных кораблей, ни зенитной артиллерии, чтобы их хоть как-то сдерживать.

Слабая надежда у командования оставалась только на те подразделения, что еще действовали на оперативном просторе перед Мысом Харкии. Если они только смогут отбросить наступающего противника обратно, хотя бы просто загнать его обратно в захваченную зону, то их можно сразу же перебросить обратно в город, отбросить десантников назад, но как опытный командир Миррион понимал, что шансы на такой исход событий слишком малы.

У противника слишком большой количественный перевес, а без воздушного прикрытия войска защитников, возвращающиеся в город, в любой момент могут попасть под огонь флота противника. Даже сейчас их приходилось дробить на небольшие группы, чтобы избежать орбитального обстрела и сохранить боеспособность основной части войск. Слишком много фортов и укреплений вокруг Мыса Харкии было оставлено, чтобы обеспечить действенное сопротивление хотя бы в пределах городских стен, и теперь противник уже занимал эти позиции, используя их против самих защитников.