- Да, окончание истории я уже слышал, - кивнул граф, - тварей загнали обратно, а всю окружающую территорию вычистили термоядерными зарядами, чтобы ни одного врага точно не осталось живого. На этом все закончилось, из шахт больше никто не показывался..
- И все вранье, - отрицательно покачал головой Рокфор, - Эдварду здесь я верю больше, чем официальным источникам, других свидетелей кроме него и его солдат там не было, а из пещер вернулся едва ли не каждый десятый из тех, кто туда спустился. Он признался мне, что все эти жертвы были нужны лишь для того, чтобы убить того человека, которому эти твари подчинялись беспрекословно…
- Человеку? – прервал Карийского барона Делай, - Хотите сказать, это был такой же человек, как и мы с вами? Такого я точно не слышал, да никто и никогда не говорил ни про одного человека на той стороне.
- Неужели? И про толпы зомби, про тех погибших, что поднимались и нападали на своих товарищей, пытаясь разорвать их голыми руками, вам тоже не рассказывали? – усмешкой спросил Рокфор, окончательно опустошая свой стакан.
- Рассказывали, конечно, и про голоса в головах солдат, требовавших от них сдаться и бросить оружие, и про крылатых тварей, вытаскивающих бойцов из окопов, и про массовые сумасшествия среди гражданского населения провинции, - Делай развел руками, - эти сплетни вначале были весьма популярны при дворе, но вряд ли кто-то может воспринимать их всерьез…
- А следовало бы, - кивнул Рокфор, - Эдвард рассказывал об этом, но только мне. И все же, прошу вас как человека чести, никому больше не говорите, что скажу вам сейчас. Все данные и материальные доказательства были засекречены королевскими спецслужбами, но многие слухи правдивы. Защитникам, например, пришлось полностью уничтожить три эвакуационных лагеря, гражданские там сошли с ума и, вооружившись чем попало, нападали на солдат. Эдвард рассказывал, что даже когда их выжигали огнеметами, продолжали кричать что-то про вернувшихся богов… И сам говорил, что слышал эти голоса, но ни слова не сказал, что они там ему нашептывали. Тот человек, которого он убил в пещерах, был всего лишь проводником, с его смертью вторжение прекратилось, - протянул Рокфор, - мне самому кажется, что история мало похожа на реальность, но я буквально по словам все это из него вытягивал, вспоминать произошедшее он решился только после того, как основательно напился, настолько неприятно ему было все это. Действительно в курсе произошедшего только он сам и еще король. Эдвард написал ему подробный отчет, тут же засекреченный.
- Так значит, именно из-за этого так чтут Эдварда в Такийской провинции? Он сразил вражеского командующего? – понял граф, - Это действительно значимое достижение, особенно если верить тому, что вы сейчас рассказали.
- Эдвард с тех пор ждет чего-то очень плохого, - заметил Рокфор, - даже сам себе не признается, но боится повторения Такийской провинции. И потому столько сил вкладывает в укрепление Тристанского бароната…
- Барон, давайте просто выпьем, - сказал Делай, утомленный этой историей, понимая, что еще долго будет ее обдумывать, но уже узнал о Эдварде много нового и, несомненно, интересного, - Не чокаясь, - покачал пальцем, когда Рокфор кивнул в ответ на его предложение, - за тех, кто пал смертью храбрых… и за тех, кто выжил, чтобы эти смерти не были напрасны…
========== Глава 4. Огненный шторм. ==========
Глава 4. Огненный шторм.
Если хочешь избежать проигрышей, играй только в те игры, что придумал сам.
Джо Хилл, «Маска моего отца»
И снова он в открытом небе, стоит на мостике флагманского корабля. Эдварду начинало казаться, что первым шагом каждого сколько-нибудь важного события в его жизни должно быть именно это пустое черное небо, где лишь сигнальные маяки портов и других воздушных кораблей расчерчивают беспросветную тьму. Боевая эскадра Тристанского флота, только прибывшая в столицу с дружественным визитом, теперь ее покидала, возвращаясь в атакованный феод. Барон летел на войну, вспыхнувшую по его воле и сразу же обрушившуюся на его родной дом.
- Господин, вы в порядке? – к нему подошел капитан корабля, чуть слышно позвякивая кибернетическим протезом правой ноги. Флагман эскадры, «Владыка неба», был одним из самых старых кораблей во всем баронате, прошедший множество перестроек и модернизаций, но все еще оставаясь современным, хорошо оснащенным боевым кораблем. В настоящих сражениях он, правда, больше не участвовал, используясь чаще для церемониальных приемов и встреч, а потому и службу на нем определяли больше как парадную. Служба для рядовых, матросов и большинства младших офицеров здесь шла не более полугода, а старшими офицерами назначались вассалы, уже дошедшие до того возраста, когда люди должны уходить на покой из армии, но отказывались так поступать, просто не представляя себя в мирной жизни.
Капитаном «Владыки Небес» был сир Де Америи, уже старик, на своей службе потерявший руку, ногу и большую часть своего лица, когда в капитанский мостик его прежнего корабля, патрулировавшего один из внешних торговых путей, попала торпеда, пущенная с пиратского корвета, чью группу перехватили в тот день. Тогда Де Америи, несмотря на страшные раны и возможность смерти, отказался покидать пост капитана и продолжил командование прямо из медицинского отсека, не дав даже себя прооперировать или ввести наркоз, чтобы облегчить боль. Противник был уничтожен, а он сам получил Стальной Крест Славы и право посмертной службы, о котором просил лично.
Командуя «Владыкой неба», Де Америи вел себя так, словно оставался боевым офицером, отказываясь признавать наступающую старость, против которой не помогали уже ни операции омоложения, ни гормональные стимуляции. Время все равно постепенно забирало то, что и так ей принадлежит. В нем проскальзывало старческое поведение и то малообъяснимое желание давать советы каждому, кто только готов его выслушать, опираясь на свой огромный жизненный опыт. Задумчивый настрой своего барона, не покидавший его с самого начала, капитан корабля не мог не заметить, но только сейчас, когда эскадра уже вышла из королевской гавани и готовились перейти в прыжок, решил подойти и поинтересоваться причиной такого настроения.
- Со мной вот все хорошо, - кивнул Эдвард, оборачиваясь, - Сир Де Америи, как вы считаете, что мы увидим, когда вернемся в баронат? – пораженческие настроения не допустимы в такое время, но бесконечно быть стойким и твердым барон не мог. Человек в действительности существо весьма слабое, и когда эмоциональное напряжение становилось слишком сильным, его стержень мог и не выдержать, страх за будущее все-таки вырывался из подсознания. Сейчас был как раз такой момент, ведь впервые в своей жизни, если не считать войны за Тристанское наследство, когда ему едва удалось отстоять свое право не только на титул барона, но и просто собственную жизнь, он вел свои войска против такого же рейнсвальдского дворянина. Прежние противостояния и небольшие локальные столкновения в колониях казались слишком незначительными, чтобы обращать на них внимание. Потребовалась настоящая гражданская война, дабы Эдвард задумался о том, есть ли какой-то смысл в бесконечной борьбе, где с каждой новой взятой ступенью следующая все выше и все круче, а каждый шаг становится только тяжелее.
- Мы увидим солдат, которые сражаются за свои дома и своего барона, господин, - уверенно сказал Де Америи, - Ваши люди готовы последовать за вами до самого конца. А Тристанский замок одна из самых сильных и укрепленных крепостей, что вообще существуют в этом мире. Пока жив хотя бы один из защитников, враг не сможет взобраться на крепостные стены.
- Мы сражаемся за то, что и так уже принадлежит нам, - покачал головой Эдвард, - Мы начинаем войну с того, что отстаиваем свои собственные позиции, отдав врагу стратегическую инициативу и преимущество первого удара. Я отправляюсь домой, который может оказаться уничтоженным к тому моменту, когда туда прибуду. Как вообще можно описать мое состояние?
