Его нервное состояние вполне объяснимо, гельские солдаты наступали со всех сторон, и выживаемость конвоя сейчас напрямую зависела от того, насколько хороши стрелки и наводчики в своем мастерстве. Противник вооружен по последнему слову военной техники, и любой ошибки здесь достаточно, чтобы конвой превратился в скопление методично расстреливаемых целей.

Остановившиеся машины, пока карийцы пытался спасти своего барона даже ценой собственных жизней, представляли собой отличную мишень. Гельские войска, раньше вынужденные стрелять на ходу и атаковать такие же подвижные соединения, теперь расстреливали бронетранспортеры и танки как на стрельбище, сосредотачивая огонь сначала на самых тяжелых боевых единицах, а потом перенося его на беззащитные транспортеры, ожидавшие возвращения поисковых групп.

- Вижу выжившего! Приближаюсь! – барон услышал на общем канала буквально меньше чем через минуту после того, как подорвали боевую машину, обнаружившую его первой, - Это наш! Иди сюда! Поможем!

Рокфор увидел группу карийских солдат, сопровождавшую медиков. К сожалению, ответить не мог, передатчик не действовал даже на коротких расстояниях, но все же замахал им рукой в ответ, показывая, что слышит их.

Его узнали, и уже через несколько секунд бароном занялись медики, пытаясь стабилизировать его состояние, поскольку модуль жизнеобеспечения и так уже превысил свои допустимые параметры, поддерживая барона и не давая умереть от болевого шока. Первым же делом подключили к его боевому костюму дополнительные поддерживающие модули, облегчившие общее состояние и нагрузку на организм, но Рокфору все равно требовалась полноценная медицинская помощь.

- Все! Уходим! Уходим! – как только медицинские дополнительные модули заработали, Рокфора уложили на носилки. Слишком большая доза лекарств окончательно свалила его с ног, организм едва справлялся с подобными нагрузками, пока внутри него наниты восстанавливали многочисленные повреждения, - Надо доставить барона в город, там ему смогут помочь! Пошли!

Конвой погибал, это было очевидно, остановившиеся машины расстреливались со всех сторон несмотря даже на ответный огонь, оставлявший разбитые корпуса гельских танков, действовавших слишком нагло. С каждой уничтоженной карийской машиной защита конвоя слабела, а тяжело нагруженные грузовики не были достаточно защищены от ударов бронетанковых подразделений противника. А сверху еще ударила гельская авиация, окончательно поставившая точку в сопротивлении конвоя, налетев в тот момент, когда барона загружали в бронетранспортер.

- Все! Поехали! – закричал пилот боевой машины, закрывая погрузочный люк, куда едва успели залезть солдаты, затащив носилки с бароном, - Нет больше времени ждать!

Бомбы уже рвались среди машин, спешно срывающихся с места, стараясь уйти из-под авиаудара, но везло далеко не всем. Эскадрилья бомбардировщиков ударила точечно по переданным с земли наводчиками координатам, кучно раскидывая неуправляемые кассетные заряды, рвавшиеся в двухстах метрах над поверхностью и накрывавшие большие участки поверхности, перекрывая зоны поражения и не оставляя шансов на выживание попавшим под удар.

Машины уходили из-под огня по кратчайшей траектории, почти не сохраняя построения, и гибли под авиаударами. Комплексные генераторы, формировавшие общее защитное поле над всем конвоем, давно уже уничтожены, а индивидуальные дефлекторные щиты не могли сдерживать попадания тяжелых авиационных бомб.

- Держитесь! – пилот форсировал двигатель, выжимая из него всю допустимую мощность, когда над машиной разорвался первый кассетный заряд, но в этот раз их задело лишь краем, только несколько осколков ударило в борт, окончательно уничтожив защитные щиты, - Сейчас будет трясти!

Боевая машина запрыгала на неровностях местности, огибая воронки и разбитые остовы, освещавшие пространство яркими кострами горящих корпусов. Отрицательным моментом плазменных двигателей, устанавливаемых на большинство единиц боевой техники, был тот факт, что в случае его повреждения неконтролируемая плазма выжигала все вокруг, превращая машину в погребальный костер, несмотря на все предусмотренные системы безопасности и пожаротушения. От разрушающего прямого попадания танкового или авиационного снаряда ничто не спасало. Только других подобных энергоемких и компактных движков достаточной мощности, но относительно дешевых для массового производства не было известно, остальные выходили либо еще более опасными, либо слишком дорогими.

Бронетранспортер резко вошел чуть ли не в прямой угол, уходя от столкновения с только что подбитым танком, еще несколько секунд назад отчаянно отстреливавшимся изо всех орудий, но получившего попадание в башню. Последовавший взрыв боезапаса превратил машину в пылающий костер. Пилот бронетранспортера едва успел избежать удара, но внутри салона отправилось в свободный полет все, что не было намертво закреплено. Выжившие солдаты из разных экипажей, набившиеся внутрь сверх всякой меры, валились друг на друга, и даже сам барон чуть не сорвался с носилок, если бы кто-то из медиков не успел его подхватить.

В следующую секунду их уже крутануло в другую сторону, а потом машина резко остановилась, когда пилот разгадал выстрел на упреждение взявшего их на прицел танка, и выпущенная из дополнительного блока ракета вспорола землю меньше, чем в метре от них. Сразу же снова после этого переключил движок на полный форсаж, срывая передачу, так что из-под траков полетел песок и пепел, и опять рванулся вперед.

- С вас бутылка, парни! – закричал радостный пилот, выжимая из подконтрольной боевой машины все возможное, - Я только что всем жизни спас! Держитесь!

Снова движение змейкой между разбитой техникой, пытаясь присоединиться к остаткам конвоя, надеясь только успеть вырваться из стремительно затягивающегося кольца. Наводчик боевого модуля, даже несмотря на свое прямое подключение к нейроинтерфейсу управления, находил в себе достаточно эмоций, чтобы проклинать вслух всех на свете. В особенности пилота, не способного удержать машину ровно, так что даже компьютерная система наведения не справлялась со всеми необходимыми поправками, вносимыми в прицел перед выстрелом, и бить по противнику приходилось длинными очередями, расходуя боеприпасы в безумной надежде, что хотя бы один из снарядов попадет в цель размером с танк. На что пилот вполне логично, если отбросить все ругательства, какими мешал свою речь, замечал, что если он хотя бы на несколько секунд остановиться или же поедет ровным ходом, то в них точно влетит какой-нибудь снаряд. Подобное для машины со снятыми дефлекторами гарантированно обозначает уничтожение и яркий взрыв на том месте, где только что была.

- Машина номер восемьдесят четыре точка три, подтвердите, что груз номер один у вас, - к пилоту обратился по радиосвязи командующий конвоя, но тот, недолго думая, перевел сигнал на пульт салона, не отвлекаясь от управления, и на вызов ответил офицер группы, доставившей барона на борт.

- Подтверждаю, машина ноль один, груз один у нас. Состояние тяжелое, но стабильное, требуется срочная медицинская помощь, - он посмотрел на медиков, колдовавших над телом барона даже несмотря на тряску и постоянные скачки машины из стороны в сторону, - Мы пока держимся, но на все воля Неба.

- Небо нам поможет, солдат, только если мы сами себе поможем, - расхохотался командующий, - Слушай меня, разрешаю вам не придерживаться общей схемы построения, ваш груз слишком важен, и не пытайтесь задерживаться, если конвой попадет в критическую ситуацию. Ваша цель доставить груз один к городу, все остальное уже не так важно. Если мы попадем, то рвите движок, но вырвитесь из засады! – приказал он твердым, вынуждающим голосом, - У вас высший приоритет, и мы скорее все здесь поляжем, чем позволим и вам остаться здесь с грузом!

- Но, господин… - начал было офицер, тут же прерванный голосом командира конвоя, тоже заметно нервничающего, а потому и срывавшегося без особого перехода и повода.