Контратаковавшие уцелевшие силы флота охранения города сумели на некоторое время изменить ситуацию на поле боя. Пройдя по низкой орбите и сумев избежать раннего обнаружения, карийские эскадры объявились прямо над поле сражения, открыв огонь по наступающим наземным частям противников, на несколько минут превратив пустоши в рукотворный огненный ад, где, даже не успевая понять, что произошло, сгорали целые дивизии, испепеляемые огнем тяжелых корабельных орудий. Казалось, что и в этот раз получится сдержать противника, но по флоту охранения вскоре ударили гельские эскадры, почти втрое превышающие по численности защитников. Завязался новый воздушный бой, в котором у карийцев не было даже малейших шансов не то, что даже выиграть, но и просто уцелеть. И все же они приняли его, надеясь дать сухопутным силам достаточно времени, чтобы отступить к крепостным стенам, под защиту дальнобойных зенитных орудий.

Сражение между флотами развернулось на протяжении почти ста двадцати тысяч кубических километров, где смешались эскадры обеих сторон. Небольшое преимущество карийцев в неожиданности и том, что данная воздушная территория им известна лучше, вскоре исчезло под ударами превосходящих сил противника, где каждому кораблю защитников приходилось сталкиваться с тремя или даже четырьмя кораблями противника.

«Я не прошу никого из вас идти до самого конца, и никогда никто не посмеет вас в чем-либо обвинять, если вы сейчас отступите. Только за нашими спинами те, кого мы поклялись защищать, и сегодняшний бой ничем не отличается от прочих. Я останусь здесь, чтобы с честью отдать свой долг барону и выполнить ту клятву, которую когда-то дал. Во имя бароната и королевства», - таков был последний приказ командующего флотом, лично вступившего в бой на флагманском линкоре.

И ни один из кораблей не покинул строй, даже понимая, что все обречены. Гельские силы встретились с ожесточенным сопротивлением, потеряв немало боевых единиц прежде, чем сумели пробить оборону флота охранения. Вассарий и слышать не хотел ни о тяжелых потерях, ни о серьезном сопротивлении, требуя только результатов, какой бы ценой не достигались. Потому эскадры Гельского флота продолжали наносить удар за ударом, разделяя флот защитников на группы, затем уничтожая по отдельности, неся тяжелые потери при прорывах, но вынужденные действовать активно и быстро, чтобы прогнать карийцев с позиций, с которых они могли наносить удары по наступающим наземным силам.

Линкор флота защитников «Терсей», ставший в этом бою флагманом, погиб одним из последних, прикрыв отступление уцелевших к городу вместе с еще тремя сверхтяжелыми кораблями, продолжая вести огонь, даже когда больше девяноста процентов его корпуса уже было уничтожено и охвачено пожарами. Где-то в его недрах продолжал работать почти разбитый реактор, как судорожно бьющееся сердце умирающего человека, когда очередное попадание торпеды, прорвавшись сквозь практически несуществующую броню и выжженные внутренние переборки, пришлось точно в реакторный отсек, на несколько секунд превратив его в яркую вспышку света. Перегретая плазма вырвалась наружу, мгновенно исчезнув в неуправляемой реакции распада и буквально разорвав на части корпус корабля. Последним сигналом оттуда было сообщение на нешифрованной частоте: «не стыдно умирать».

***

- Он здесь! – чей-то панический крик раздался на общем канале, почти моментально прервавшийся из-за утерянного сигнала, но солдаты и так успели заметить боевой экзоскелет, цеплявшийся абордажными когтями за бетонные плиты бункера. Пятиметровая бронированная фигура застыла ровно на секунду, прежде чем открыла огонь изо всех имевшихся орудий. Два роторных пулемета изрешетили орудийную прислугу ближайших установок, в то время как выдвинувшие на плечах безоткатные пушки дали залп, превратив обзорный пункт корректировщика в мешанину керамита, бетона и пламени. Выстрел в ответ из ручной ракетной установки пробил щит и разбил одну из нагрудных пластин внешнего корпуса, на что экзоскелет ответил дугой плазменного пламени, залившего несколько квадратных метров площадки, заодно подрывом боекомплекта возвестив о гибели ракетчика.

Штурмовая утяжеленная модель боевого экзоскетела здесь просто не имела опасных для себя противников, у артиллеристов в ближней перестрелке просто не было вооружения, способного нанести ему вред, и потому без особых опасений продвигался вперед, добивая и так поврежденную недавними обстрелами батарею, подавляя любые признаки сопротивления.

- Барон! Нам надо уходить! – солдат за их спинами, уже понимая, что не успеет, просто втолкнул адъютанта и своего сюзерена в коридор, едва захлопнув дверь прежде, чем поток плазменного пламени залил все вокруг, ценой своей жизни дав несколько лишних минут на бегство. Усиленная металлическая дверь моментально раскалилась, прикипев к косякам, и Рокфор только обреченно смотрел на нее, чувствуя, что бросает своих людей просто на убой.

Удар был слишком сильным, они не рассчитывали ни на что подобное, когда готовили вместе со штабом командования такую рокировку, и теперь на нем висела ответственность за жизни десятков тысяч солдат, оставшихся без резервов и подкреплений, обреченных погибнуть на стенах этого города. Адъютант же, озабоченный только спасением жизни барона, не думал ни о чем другом, его измененное сознание никогда не озабочивалось проблемами сопутствующих потерь или принесенных в жертву жизней, если речь шла об опасностях, угрожающих феодалу.

- Отставить! – рявкнул барон, не желая бежать, как летучая крыса с погибающего корабля, - Я не брошу своих людей умирать просто так! – он указал на лестницу, ведущую наверх. Примерно час назад там находилась установка счетверенных скорострельных орудий, несколько минут удерживавшая противника на расстоянии от бункера, и стрелковая ступень рядом, но только до тех пор, пока туда не прилетел кластерный снаряд танка, превратив бункерную надстройку в груду обломков. У бойцов, что были там, находилось, как минимум, три бронебойных ручных пушки, вполне достаточных по убойной силе для того, чтобы свалить такой экзоскелет с нескольких попаданий, но если его так здесь и оставить, он в одиночку перебьет весь гарнизон батареи и двинется дальше, так и не получив серьезных повреждений.

- Господин! – запротестовал адъютант, - Это слишком опасно! Вероятность вашего выживания в данном случае не превышает двадцати одного процента! Я не могу позволить вам поступить таким образом! Это противоречит всем основам самосохранения! – он мог бы и дальше перечислять причины, по которым Рокфор должен, поджав хвост, бежать отсюда как можно дальше. Сначала под защиту крепостных стен города, а потом, если кольцо к этому времени не захлопнется окончательно, то и еще дальше, к Карийскому замку, до которого линия фронта даже такими темпами дойдет еще очень нескоро.

- Прямой приказ барона! – рявкнул Рокформ в ответ, прерывая речь своего адъютанта. Будучи кибернетически измененными, сопровождающие свиты феодала не могли выйти из определенных рамок, и одной из них была команда «прямого приказа», которой можно пользоваться только в самых критических ситуациях. С такой командой, насколько абсурдной бы она не звучала, спорить адъютант не мог, даже если она нарушала его основы самосохранения или включала в себя параметры, нарушающие основные загруженные в него положения и принципы. Адъютант тут же замолк и выпрямился, готовый выслушать указание, - Сопровождаешь меня вне зависимости от окружающей ситуации и прежде принятых решений!

- Будет сделано, господин, - кивнул адъютант, крепче сжав в руках недавно найденную автоматическую винтовку, - Готов к выполнению…

- А теперь следуй за мной, - махнул рукой Рокфор, поднимаясь наверх. Лестница засыпана мелкими обломками раскрошившейся стены и рухнувшего перекрытия. После взрыва отсутствовала еще часть ступенек, но человек в боевом костюме со встроенным экзоскелетом мог и не обращать внимания на подобные мелочи, способный выдержать и куда большие неудобства. Бетонные и керамитовые обломки, валявшиеся на ступеньках, превращались в пыль под металлическими подошвами, а с прыжковыми усилителями на ногах мог без особых проблем перепрыгивать и через многометровые провалы, не говоря уже о паре пробитых ступенек.