Боевые корабли, несмотря на все свое совершенство в плане вооружений и защиты, чаще всего являлись простыми и порой даже примитивными, как только речь заходила об удобствах для экипажа. Если в огромных линкорах многокилометровой длины можно было обеспечить экипаж роскошными условиями повседневной жизни, каких нет и на всяком круизном лайнере, вроде искусственных пляжей, площадок для хурбола и даже целых тренировочных полигонов, то на небольших кораблях использовался каждый метр свободного пространства. Экипажу оставались только небольшие каюты в несколько квадратных метров, куда влезали одни лишь кровати, и то самого простого, минималистического, убранства. Конечно, со временем, особенно если экипаж долго не меняет корабль, каюты обрастали множеством мелочей и предметов быта, но все равно оставались лишь местом, где можно выспаться между сменами и дежурствами.
Эдварду, пока корабль медленно двигался в нижних слоях атмосферы Рейнсвальда, досталась такая каюта, где он мог хотя бы просто отдохнуть, отрезанный от штаба и армии, и это было отличным поводом для того, чтобы хотя бы час поспать. Благодаря мыслительным техникам, каких офицеров обучали в королевской армии, в частности, возможностям самогипноза, можно уснуть на точное количество времени, дав организму возможность расслабиться, а потом проснуться без того ощущения принудительного пробуждения, когда чувствуешь себя совершенно разбитым. Даже не раздеваясь, Эдвард повалился на кровать, лицом во все еще пахнущую отбеливателем подушку, моментально провалившись в глубокий сон.
***
Эдвард редко когда видел сновидения, во всяком случае, крайне редко их запоминал, ну а те же, что все-таки сохранялись в сознании, больше напоминали кошмары, словно вырезанные из современных фильмов ужасов, какие порой крутили в кинотеатрах на потеху толпе, пришедшей пощекотать свои нервы. Исключение составляли лишь те полуосознанные сновидения с появляющейся Изабелла, словно его воспаленное сознание так и не отпускало ее окончательно, и после которых Эдварду снова и снова на ум приходили мысли о жестокой расправе над всеми Гористарами и Респиром в частности. Изредка это были воспоминания о прошлом, порой пробуждающиеся в сознании, но практически никогда не было каких-то отстраненных фантазий или мечтаний. Эдвард просто не умел мечтать, вместо этого у него оставались только планы и расчеты. Единственная же мечта, что у него была, погибла вместе с Изабеллой, оставив после себя только выжженную в душе дыру, никак не способную затянуться. А сейчас сон пробудил старые воспоминания, связанные еще с отцом и его строгими уроками, в которых до сих пор черпал силу, чтобы не сойти с ума окончательно.
Перед мысленным взором выросла небольшая тренировочная арена под закрытым куполом, отличавшаяся ото всех остальных только тем, что там чаще всего походили показательные выступления, и для наблюдения за ними здесь было предусмотрено несколько балконов для гостей. Относительно небольшой круглый зал, в сотню метров в диаметре, с засыпанным белым мелким песком, отлично впитывающим кровь и пот, полом, со стенами в форме чаши, и освещенный яркими ртутными панелями, создававшими одинаковое освещение на всем свободном пространстве. По периметру ряд небольших дверей, но только одна сейчас открыта, откуда и выходит Эдвард, в одной легкой тунике и тренировочным кинетическим мечом, уверенно и привычно держа его в руках.
- Готовность! – резкий окрик тренера, стоящего здесь в зале, за проведенной черной чертой, обозначавшей границы арены, и Эдвард в самом центре уже привычно встал в боевую позицию, держа оружие двумя руками. И все же не удержался от быстро брошенного взгляда наверх, где, опираясь на свою трость, стоял отец, наблюдая за ним придирчивым и внимательным взглядом, готовый подметить любую оплошность. И из-за этого впервые на тренировочной площадке его наследник немного нервничал.
- Бой! – новая команда, и сердце тут же забилось чаще, получая усиленные дозы адреналина от системы жизнеобеспечения на позвоночнике, вливавшегося в кровь с каждым новым толчком, позволяя реагировать на окружение гораздо быстрее. Вкупе с опытом многочисленных и порой довольно жестоких тренировок Эдвард еще привыкал к имплантатам в собственном теле, обучаясь ими пользоваться, но уже мог двигаться гораздо быстрее, чем любой простой и неподготовленный человек. Предстоящие испытания и рассчитаны именно на то, чтобы проверить его рефлексы и умения обращения с клинком.
Первый тренировочный дроид показался из раскрывшихся дверей, бросившись со спины к Эдварду, на ходу размахивая двумя длинными кинетическими мечами в манипуляторах и громко топоча по песку стальными когтями ног. Наследник знал, что ни в коем случае нельзя оборачиваться, чтобы посмотреть на приближающуюся угрозу, один бегло брошенный взгляд уже признается как ошибка, все нужно сделать, ориентируясь только на слух…
Сейчас! Он резко пригнулся, и оружие дроида разрубило воздух всего лишь в паре сантиметров над его головой, и тут же ответный выпад, все так же не поворачивая головы, снизу вверх, пропущенный под левой рукой. Кинетический удар отбрасывает тренировочного противника на пару метров назад, уже больше не шевелящегося. Будь у него в руках настоящая силовая шпага, а вместо дроида настоящий живой противник, то вспорол бы ему живот, рассыпав внутренности по земле. Здесь же это только начало, дроид не успел даже упасть, как из дверей выскочили двое новых, один с длинным копьем, а второй опять с парными клинками, бросившихся к нему с разных сторон.
Эдвард только усмехнулся, когда в последнюю секунду сделал шаг в сторону, и прямой выпад копья, чуть не вспоров ему тунику, ударил точно в центр груди второго дроида, пробив его насквозь, а сам, следом взмахнув своим оружием, снес уцелевшему голову. На их место уже выбегали четверо новых, снова окружая его, все еще стоявшего в центре, но Эдвард уже знал, как и куда бить и двигаться, чтобы свалить всех максимально быстро и ловко. Ему нужно показать все, что умеет и чему научился, дабы впечатлить отца и доказать, что прошел этот этап тренировок. Тренированное и усиленное имплантатами еще при рождении тело слушалось безошибочно, словно и не требовалось усилий, достаточно только мыслей, чтобы поворачиваться, уклоняться и самому бить наскакивавших на него одного за другим противников.
Каждое движение давно отточено и доведено до автоматизма, поскольку человеческий мозг, даже с дополнительными имплантатами, усиливающими мышление и память, не способен достаточно быстро анализировать всю получаемую информацию ото всех пяти органов чувств, осознавать ее и, подобрав правильное решение, действовать в ответ. Эдвард успевал только замечать новых противников, появлявшихся вокруг него, все новых и новых дроидов, когда на место каждого павшего тут же выходил новый, а иногда целых двое. Единственным его преимуществом здесь была мобильность и то, что дроиды слишком часто мешали друг другу, сбившись вокруг в одну кучу, стараясь первыми до него дотянуться. Каждый выпад блокировался и отводился, а каждое его движение отключало очередного противника, Эдвард не останавливался ни на секунду, продолжая поединок, называемый «танцем смерти», когда нельзя останавливаться ни на секунду из-за численного превосходства противника. Стоит задержаться хотя бы на миг, как моментально забьют ударами со всех сторон, но постоянно находясь в движении, получалось вести бой, заставляя врагов поступать так, как требуется.
Еще один выпад, и дроид отлетает в сторону, отбитый кинетическим мечом, и тут же уход в сторону, чтобы пропустить выпад копья, направленный в голову, но стальной наконечник все равно находит цель, пробивая грудь другому дроиду, уже заносящему меч у него за спиной. А его собственный клинок уже блокирует выпад топора другого противника. И так каждую секунду, что длится поединок, надо только продержаться еще полторы минуты. И в этот момент, отвлекшись на сразу двоих дроидов, оказавшихся прямо перед ним, Эдвард получает жгучий удар в спину прямым выпадом кинетического клинка. Отражающее поле вспарывает тунику вдоль хребта, а сила улара бросает его на колени. В ту же секунду, потеряв темп, он пропускает еще один удар, уже в левое плечо, от дроида перед собой, ударившего сверху вниз. Боль пронзает все тело, и до крови закусив губу, лишь бы не закричать, Эдвард падает на песок, с трудом понимая, что происходит.
