====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 27. Сергей ======

Не то, чтобы погода в начале мая особо располагала к тому, чтобы, как в песне, душа рвалась на волю, но Сергей время от времени чувствовал, что готов взвыть… а уж доработка дипломной работы, наверное, закончиться тем, что ему весь следующий год будет становиться плохо при виде бумаги и ручки, не говоря уже о научных книгах! Сережа всегда любил книги – но раньше они никогда не становились нудной обязанностью… ровно как никогда дракон не воспринимал свой человеческий облик как что-то неестественное или неудобное – до тех пор, пока беспомощное человеческое тело не превратилось для него в настоящую тюрьму без стен. Раньше, чем хотелось бы, пришлось придти к выводу, что одно дело – жить среди обитателей Яви, оставаясь при этом волшебным существом, притворяющимся человеком, и совсем другое – жить по-настоящему человеческой жизнью со всеми ее неприятными мелочами, которые раньше мог бы счесть даже забавными… «Ч-чёрт! Как же паршиво жить без крыльев!» От романтики неба и свободы Змей всегда был довольно далек. В человеческом обличье, пожалуй, даже побаивался высоты – в юности это было поводом безобидных дружеских колкостей Ольги, для которой всякие заборы и деревья были не большей преградой, чем для ее наставницы – кошки. Что до свободы… как и положено пресмыкающемуся, пусть и крылатому, Сергей вполне разделял мнение фольклорного Ужа, о том, что «небо – пустое место, где много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу». Нет, на данный момент отсутствие способности к полету было невыносимо с сугубо практической точки зрения. Попадись Сергею политик, в голову которого взбрела «светлая» мысль отменить майские праздники, заменив их неделей каникул посреди зимы – живьем бы его не отпустил! Но факт оставался фактом: выходных дней в начале мая теперь оставалось слишком мало, чтобы добраться до Вересково, не используя магические способности, и успеть вернуться обратно. Если только Великий Князь не решит вызвать в срочном порядке… а он не решит. Сергей достаточно знал Александра, чтобы понимать – тот даже под непосредственной угрозой своему психическому здоровью не признает, что не может обойтись без чьей-то помощи. Елену немного жалко, но тут ее талант идеализировать людей пойдет только на пользу, непременно решит, что князь по сути своей человек чудесный, просто не умеет этого показать… у нее все хорошие… «Интересно, что Елена сказала бы про Лютомирова?» Сочла бы его глубоко несчастным человеком, скорее всего. Мефодий Кириллович Лютомиров, прозванный студентами за глаза Лютиком и Людушкой-голубушкой, характером обладал на редкость сволочным, под стать фамилии – даже с точки зрения Сергея, который самых разнообразных сволочей в жизни повидал. Пожалуй, у него как раз и были для этого весомые причины, но Сергей, в отличие от сентиментальной Лады, сочувствовать и придумывать оправдания руководителю, спустившему с его драгоценной особы столько шкур, не собирался. Угораздило же, учитывая, что остальной педагогический состав историко-культурологического факультета представляли приятные дамы средних лет, к которым Сергей виртуозно умел найти подход, получить в качестве дипломного руководителя этого желчного типа. Да еще неудачливого колдуна к тому же! В этом, пожалуй, отчасти и заключалась причина. Специальных высших учебных заведений для магов и иже с ними не существовало, только специализированные школы, но все же считалось более правильным, чтобы учебу студентов с не совсем обычными способностями курировал кто-то, имеющий отношение к магической реальности. Вот и Лютомиров – имел отношение. Когда-то средней руки колдун-теоретик, автор достаточно неплохих изысканий, вздумал, что называется, выше головы прыгнуть, ну и вложил слишком много даже не Силы, а собственной сущности в труд своей жизни – книге по стихийному волшебству. Вроде бы надеялся таким образом заполучить в придачу к средненьким колдовским еще и волшебные способности, благо в теории волшебства разбирался ничуть не хуже, и, что называется доэкспериментировался. Как бывшая Верховная ведьма Илона отдала свою душу Зазеркалью и получила неограниченные возможности, но только по ту сторону – среди зыбких отражений, так и Лютик обрел могущество – но увы, лишь в маленьком локальном мирке своих книг, во внешнем мире оставив лишь жалкую, лишенную всякой магии, стремительно стареющую оболочку. Тоже пленник темницы без стен… – Змеев, Вы оглохли? – вывел из раздумий резкий голос. О черте речь, а черт навстречь! Сергей бросил на преподавателя хмурый взгляд. В отличие от большинства студентов, вернее, конечно, студенток, вредного Лютомирова не боялся. Ну что он может сделать? Нахамит, конечно, сначала, но потом может и сказать что-нибудь дельное. – Тогда я повторю. Все ЭТО, – мужчина брезгливо бросил на стол внушительную кипу листов. – никуда не годится! – Почему? – Потому что это халтура и досужие домыслы! – рявкнул Лютомиров. Сергей слегка опешил, а куратор, чуть понизив голос, ядовито продолжил. – Не сомневаюсь, что Вы, Змеев, о драконах знаете гораздо больше, чем народный фольклор и мифология. Только такой невыносимо тщеславный и самовлюбленный тип как Вы… – Я не самовлюбленный, – невинно вставил Сергей. – просто нравлюсь… Лютомиров, в два счета срывающийся с катушек при попытке его перебивать, в бешенстве скрипнул зубами. Он и в аудитории-то зверствовал так, что некоторых особо нервных студенточек потом отпаивали валокордином, а уж на одиноком дипломнике рад был бы оторваться по полной программе. Вот только с Сергеем заминочка вышла. С одной стороны, Айтварасу было не привыкать к тому, что на него орут, подвергая неумолимой критике умственные способности или некоторые черты характера, но и немаловажным было, КТО именно позволяет себе повышать голос. Поскольку. Лютомиров не был ни мамочкой, ни сестричкой, ни Александром Владимировичем, ни, на крайний случай, какой-нибудь симпатичной девушкой – морального права орать на свою персону Сергей за ним не признавал. Тем более, если от мамочки и сестры он давно наловчился сбегать через форточку и даже прятаться в холодильнике, от симпатичной девушки добился бы прощения в считанные минуты, а вот Великого Князя безропотно слушал, то Мефодию Кирилловичу почти сразу начинал отвечать тем же. В результате перед каждой консультацией приходилось запирать дверь кабинета, в которую повадились ломиться встревоженные студенты и преподавательский персонал, уверяющие, что крик стоит такой, словно убивают кого. Успокаивать с трудом получалось даже при наличии чар, а уж теперь… – Тем не менее, Змеев, изучаем мы на нашей кафедре не Вашу незаурядную персону, и вообще не магических существ, а культуру и мифологию славянских народов, так что извольте, – слегка крючковатый палец ткнул в рассыпанные по столу бумаги. – следовать источникам без отсебятины! На стол со стуком лег увесистый том «Твари огненные и воздушные» под авторством, разумеется, самого Мефодия Кирилловича. – Каким же образом следовать? – раздраженно прошипел Сергей. – Кусок выдрать оттуда, кусок стянуть отсюда, все это мало-мальски слепить между собой – и готово «произведение»! Другой вопрос, сделает ли подобная «наука» хоть шаг вперед, если все только и будут бесконечно повторять уж сказанное кем-то когда-то? Я следовал источникам – но возможности делать выводов и аргументировано их обосновывать это не отменяет! – Я еще не видел ни одного толкового аргумента! – отрезал Лютомиров. – Вы не видите вообще ничего, что не укладывается в рамки! Заключив себя в этих книгах, Вы потеряли способность научиться чему-то новому или даже переосмыслить что-то знакомое! – юноша резким жестом смел книгу и ворох рукописных листов со стола. – Быть может на момент написания Ваши работы и были истиной в последней инстанции, но жизнь, в отличие от напечатанного текста, течет и меняется! – Молодежь! До тебя все дураки были, ага, а ты один умный… Посмотрим, как ты на защите заговоришь! Сергей, слегка успокоившись, клятвенно пообещал внести исправления, некоторые замечания действительно были неплохой пищей для размышлений, хотя и относились скорее к форме, нежели к сути работы, особо не рассчитывая, что к следующему «душевному разговору» Лютомиров уже сам забудет, чего от него хотел – дождешься от такого въедливого типа! Похоже, до этой треклятой защиты о том, чтобы вырваться в Вересково, не стоит и думать…