Алина

– Знаешь, в кино те, кто остается снаружи для прикрытия, обычно в последний момент всех и спасают, – вяло попыталась приободрить скисшего от жизненной несправедливости отважного рыцаря Аля. Они намотали вокруг обширного участка уже два с половиной круга, напряженно прислушиваясь к происходящему внутри. Ей самой, что уж тут скрывать, не слишком по душе пришлось решение Маргариты, но вступать в дискуссии было не время и не место. Наверное, до Алины только начал доходить факт – чего не было даже, когда ее хотела сожрать эта помесь гиены с паучихой Магда – что их волшебные приключения: не развлечение и не игра. Но, в отличие от Дарьи, Алина не умела бояться заранее. И запоздало пугаться пережитому или тому, что «могло бы быть» не умела. Пугалась только в момент непосредственной опасности, заранее не проявляя даже элементарной осмотрительности! Но и Ева хороша! Накрылся теперь медным тазом запланированный разговор с мэром – и это наименьшее теперь из всех возможных зол. Верить, что с подругой может действительно что-то случится, Алина не хотела… но всякие мысли лезут в голову, когда приходится сидеть и ждать. – Посмотри, чтобы прохожих не появилось, – бросила девочка Коле. Весной темнеет уже не так уж рано, а засветиться в полете перед случайными свидетелями не хотелось бы. И, дождавшись в ответ хмурого кивка, вспорхнула на уровень забора – на самом заборе из-за железных «игл» устроиться не стоило и пытаться, да и забраться на него без умения летать, вряд ли получилось бы: гладкая стена – ни щелки, ни выступа… «Допустим, о замках позаботится Марго. И эти волки… или все же собаки? Волки должны боятся огня, значит, Дарья их разгонит. Но этот Кощеев ведь не слепоглухонемой, заметит, что во дворе что-то творится: пройти незамеченными у девчонок не выйдет…» Попробовать самой незаметно проскользнуть, чтобы подстраховать их в случае чего? – А ты можешь меня перетащить через ограду? – видимо, мучимый теми же нерадужными думами, поинтересовался внизу Коля. – С грузовым вертолетом меня перепутал? – негромко огрызнулась девочка. – Ну… может, и могла бы. Решил совершить ритуальное самоубийство, добровольно скормив себя волкам? У нас-то нет огневой поддержки, а через весь двор до окон я тебя по воздуху точно не протащу! Можно, конечно, дождаться, когда девочки отвлекут волков на себя… но напуганная огненными шарами и стрелами-молниями стая бросится по двору в рассыпную и наверняка наткнется на гораздо более беспомощных «гостей». – Чего тебе-то бояться, ты же можешь взлететь в любой момент? – И бросить тебя, да? – возмутилась Аля. – Да ты представляешь, как я огребу от Маргариты, если позволю им тебя сожрать! Рыцарь, не переносящий, когда его самого «слабые женщины» принимались защищать и оберегать, снова начал заводиться. А тут психуй – не психуй, а магического дара у него вообще никакого нет, самого захудалого оружия – тоже, да и, пусть бы и было, не станут же сторожевые волки по турнирным правилам с ним бой вести! И чего, спрашивается, лезть на рожон? Уязвленное самолюбие – дело, наверное, важное, но заведомо скармливать себя волкам, такого оно точно не стоит! На какое-то время Коля притих, видимо, сообразив, что с тем же успехом мог бы пробить стену «кощеева замка» своим упрямым лбом. Но ненадолго. Внизу послышалась какая-то возня, протестующее мычание, тумаки, после чего мимо наблюдающей за двором Али, словно ядро из катапульты, пролетел вопящий Фома. Кажется, помесенок успел чем-то сегодня крупно насолить Николаю, ибо дури, швыряя боевого товарища через забор, тот не пожалел. Преодолев почти половину двора, Фома совершил мягкую посадку… прямо на спину крайне удивленного этим обстоятельством волка, решившего проследить за топчущимися по ту сторону забора посторонними. Волк подскочил, а домовой, оказавшийся верхом на его спине, не переставая верещать, мертвой хваткой вцепился сторожу в хвост. Далее началось настоящее родео: остальные волки, сбежавшиеся на суматоху, воодушевленно гонялись за импровизированным всадником, однако собственный коллега, не ожидавший от судьбы участи ездового животного, бестолково метался, не позволяя собратьям освободить его от наездника. – Давай же! – крикнул снизу Николай. Спорить было поздно и Алинка, подхватив героя за шиворот, стартовала вверх. Через забор они скорее перекатились кувырком, чудом не напоровшись на железяки, чем перелетели, Коля вполне профессионально сгруппировался, приземлившись на корточки, а Алина, когда воротник потертой куртки выскользнул из рук, слегка набрала высоту и закувыркалась в воздухе. Летать-то у нее получалось, а вот держать равновесие в полете – не слишком, вечно переворачивало вверх тормашками. Метлой, что ли, обзавестись? Но они же не ведьмы, а добрые волшебницы, не по имиджу такие летательные аппараты! Лучше крылышки типа стрекозиных… Не без усилий прекратив кувыркаться, Аля бросила короткий взгляд на перебегающего двор Колю, потом на Федьку… домовой выглядел как-то более нуждающимся в ее помощи, поэтому, неуклюже спикировав, Алина подхватила его со спины волка и постаралась снова набрать высоту. Несмотря на небольшие размеры, весил Фома, кажется, не меньше Николая! Волчьи зубы пару раз клацнули буквально в миллиметре от болтающихся в воздухе незваных гостей, после чего внимание зверей переключилось на Колю, безуспешно пытавшегося взобраться на карниз первого этажа особняка. Краем глаза приметив открытое окно почти прямо над ним, Алина, выкрикнув «хватайся за Фому» и краем сознания понимая, что двоих точно без грузового вертолета не потянет, всеми физическими, магическими и моральными силами устремилась в это окно. Неожиданно на руку с этом заведомо невыполнимом стремлении сыграл резкий порыв ветра, подбросивший вверх не только невесомую девчушку, но и «прицеп», Выдернув Николая буквально из пастей волков. Окно стремительно приблизилось, последовал еще одни головокружительный кульбит, в ходе которого Аля разжала руки, уронив ховалу под окошко – к счастью, уже внутри, а вот вцепившийся в нее самостоятельно Коля сумел удержаться и – когда неожиданное уменьшение веса «поклажи» заставило Летавицу сделать по инерции еще один рывок вперед, вместе с ней плюхнулся прямо на празднично накрытый стол, сметя с оного все, что мешало тормозному пути. Более тяжелый Коля, все же отцепившись, торжественно шлепнулся со стола, а Алинка, пробороздив носом праздничную сервировку, почти нос к носу столкнулась с Евгенией, и без того большие и круглые глаза которой стали в этот момент просто громадными! – Да что же это такое?! – прогрохотал откуда-то сбоку грозный голос некроманта. – Их в дверь гонишь, а они в окно летят! Перестав лупать глазами на всю изгвазданную экзотическими яствами подругу, Ева сдавленно икнула… и сползла со стула, давясь диким хохотом.

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 22. Евгения ======

Тронул за душу, признаться,

Тут не выдержит любой.

Думаю: а может, сдаться?

Не такой уж он плохой…

Джентльменов нынче мало,

Ну а этот – хоть куда!

Поору часок, пожалуй,

А потом отвечу «да».

Соглашусь – решила точно,

Но в ответственный момент

Все испортил, как нарочно,

Посторонний элемент!

Назгул-опера

При принятии ответственных жизненных решений следует не суетиться и мыслить логически. Однако, решив основательно познакомиться с содержимым шкафа, прежде чем окончательно выбрать себе наряд к ужину, Ева поначалу совершенно растерялась! Такого количества разнообразных шмоток ей видеть еще не приходилось, даже фешенебельный гардероб Маргариты и эксклюзивный Алины выглядели в сравнении с открывшемся ей изобилием довольно-таки бедненько. Вовремя собраться и быть готовой к ужину, когда перед ней открылся целый неизведанный океан самого разнообразного барахла… просто не представлялось возможным. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы вернуть мысли в рациональное русло. Может, по мнению Марго Евгения и не умела делать выводы, однако после некрасивой истории с Андрюхой Хорьковым девочка четко провела грань между понятиями «постараться кому-то понравиться» и «кого-то соблазнить», которую пересекать не собиралась еще, по крайней мере, три-четыре года, или пока морально не будет готова к последствиям. Ну и, понятное дело, не в подобных случаях: Кощеев-то не туповатый старшеклассник, мало ли что. Он, конечно, в курсе ее настоящего возраста, но в каком-нибудь пятнадцатом веке, вроде, и одиннадцатилетних замуж сплавляли, мало ли, какие у человека из того времени родом представления! Поэтому мерцающее серебристыми искорками платье по фигуре, щедро украшенное всякими там разрезами и вырезами было безжалостно отметено в сторону. Может, вообще костюм надеть? Или это будет неуместный официоз – ее все-таки на ужин приглашают… Девочка недовольно покосилась на часы. Кощеев, наверняка, как и все мужчины, не отнесется с пониманием к столь серьезному и ответственному делу, как выбор одежды, если Ева опоздает больше, чем минут на десять – все-таки не совсем она тут в гостях… Не вовремя она все-таки распугала всех служанок своими выходками: помощь или хотя бы «женский взгляд» со стороны совсем не помешал бы. Однако наткнуться на платье, вполне соответствующее всем мудреным требованиям предстоящего действа, все же удалось. В меру длинное, в меру закрытое, приятного темно-синего цвета, придающего ее глазам мечтательную глубину. Что-то соображать с буйными кудряшками уже не было ни времени, ни возможности, поэтому Евгения просто расчесалась, слегка намазав их найденным гелем для укладки, чтобы не торчали в разные стороны. Даже в ее обыкновенном обличье волосы Евы всегда были шикарными. Машка Сушкина как-то обиделась, когда она «отказалась» признаться, где ей завивают волосы – так и не поверила, что они вьются сами… К ужину Евгения опоздала на пять минут, что все, кто хоть немного ее знал, могли счесть досрочным прибытием. Кощеев, правда, не знал… но, кажется, особо ее опоздания не заметил. – Добрый вечер, – форсировать на шпильках, как это делала Марго, Ева так и не научилась, поэтому туфельки выбрала с каблуком довольно умеренной высоты. Почему-то, наверное, какой-нибудь киношный штамп сыграл роль, цокот каблучков при ходьбе Евгения прочно связывала с образом неотразимой красавицы… но увы, шикарные ковры, повсюду тут раскиданные, глушили его, что называется, на корню. Соскребя все возможное изящество, девочка любезно кивнула хозяину особняка и, прошествовав вокруг стола, уселась напротив Кощеева. С чего начать разговор, в голову отчаянно не лезло, хотя на бойкость языка Евгении еще жаловаться не приходилось. Но не спрашивать же в лоб, мол, чем вдруг ему Берегини помешали. – Значит, Вы на князя работаете? – наконец уточнила девочка. По тощему лицу ее визави скользнула тень неудовольствия. – Можно сказать и так. Любой темный колдун или волшебник находится в его подчинении, и я в том числе. Конечно, первый, истинный князь Чернояд стал легендой еще задолго даже до моего появления на свет, но восемь его перерождений сменились на моих глазах. Теперь вот этот… мальчишка. Почему тебя это интересует, Забавушка? Надеюсь, ты не против, если я продолжу тебя называть этим именем. Красивых имен действительно становится меньше с каждым поколением, кроме того, Евгения Ларина осталась здесь, в этом городке с родителями, а ты так или иначе теперь начнешь совершенно новую жизнь. – Так он натравлял на нас сперва этого своего ручного змееныша, потом колдунью-психопатку… теперь вот Вы. – Я не на побегушках у Великого Князя! – холодно отчеканил Кощеев. – Как правило, я просто делаю свое дело. Александр недооценивает возможности Яви, лишь потому, что эта сторона мира лишена магии, кроме того, наивно делит окружающий мир на своих слуг и своих рабов. Абсолютист… – Как насчет вас? – Я не воин, девочка. Я скромный выслужившийся казначей – когда за плечами столько лет, самая заурядная личность успеет многого в жизни добиться. И я с самого начала понял главное в жизни: все имеет свою цену. Разве я стану с вами сражаться? Это было бы глупо. – С каких это пор похищение стало миротворческим жестом? – Ты пришла ко мне сама. Повторю, все имеет свою цену, и я готов подарить тебе жизнь, которую ты желаешь. Тебе ведь нравится у меня в гостях, признайся? Евгения промолчала, думая почему-то о шикарной ванне, невероятном гардеробе и прочей чепухе, с которой столкнулась тут в первый, и, наверное, последний раз в жизни. Может, неизвестному то ли философу, то ли классику «даже рай покажется тюрьмой, если рваться прочь из его хрустальных стен»… – Неужели непонятно, может, мне и нравится… что-то в Вашем доме, но Вы-то мне не нравитесь! – с несколько большим возмущением, чем испытывала в реальности, фыркнула она. Ну вот! А собиралась побыть обаятельной… Однако Кощеев усмехнулся. – Думаю, даже моя жена самым привлекательным из моих качеств считает количество ноликов в конце казначейской книги. Вкупе с тем, что перед ноликами есть еще и циферки – это качество с лихвой перекрывает недостатки вроде возраста, мерзкого характера и специфической внешности. – Не знаю, с какими девушками Вам приходилось иметь дело до сих пор, но сейчас не пятнадцатый век и невест не покупают! – Как только ты перестанешь кипеть, как электрочайник и попытаешься подумать, ты поймешь, что идти тебе некуда. Ты отказалась от собственных имени, судьбы и магии, Забавушка, на что ты рассчитываешь теперь? Думаешь, вернуть все как было? Поэтому-то я, в отличие от Великого Князя, никогда не враждую с людьми. Вы все, что потребуется, делаете сами, надо только порой слегка подтолкнуть события. Я не собираюсь враждовать с Берегинями. Но, так уж сложились обстоятельства, что некий Ричард Чубайс, потерпевший когда-то крах в бизнесе, занял у меня крупную сумму в качестве возможности начать все с начала. Теперь у него все отлично… ну, почти. Ибо я не поощряю этой современной тенденции на разводы и сообщил ему, что на дальнейшую поддержку он может рассчитывать, только восстановив семью. А Дик весьма многим мне обязан. Или Геннадий Романов – он искренне счел наше взаимовыгодное сотрудничество настоящим подарком судьбы. Людям порой очень просто дать то, чего они хотят… И они продаются, хоть прямое об этом заявление и возмутит кого угодно. Просто у каждого своя цена и своя форма оплаты. Может, я не умею рассчитываться душевным теплом и сотнями красивых словечек – некоторым, особенно женщинам, увы, эти явления дороже золота – но чем уж богат. «Все куплю – сказало злато, все возьму – сказал булат» – непонятно, к чему вдруг проскользнула строчка какого-то стишка в голове у Евгении. Да уж, жизненная позиция господина Кощеева понятна. А ведь и действительно, ему почти удалось разбить команду Берегинь… считай, ничего и не делая! Они и их близкие люди сделали все, что им надо, сами. – Или взять хоть этого ныне педагога, господина Северинова. Я хорошо его помню. Очень талантливый и очень тщеславный мальчик из не слишком благополучной семьи. Отвратительная атмосфера, насмешки, травля, несчастная любовь… и амбиции, великолепные амбиции! Он не пожелал продаваться. Ни за какие перспективы. По смешной причине – Она, считала это неправильным. Простушка, которая предпочла ему какого-то перспективного спортсмена, красавца и комсомольца, который, кстати, не оправдал перспектив и сейчас превратился в полное потихоньку спивающееся ничтожество! А что Северинов? Может, она оценила то, чем он ради нее пожертвовал? Педагог, чтоб его, мечет разумное, доброе и вечное перед баранами, среди которых присутствует и отпрыск девушки его мечты и этого экс-красавца экс-спортсмена. Все его таланты и амбиции гниют заживо… – в голосе звучало самое искреннее сожаление, видимо, реализация талантов химика сулила весьма крупные прибыли. – Женщины… женщине ничего не стоит все обратить в прах! Но виноваты в этом, как правило, исключительно сами мужчины… А я даже не могу его осуждать. После Василисы… – Василисы? – Ну да. Тебе читали в детстве сказки, Берегиня? Василисы Прекрасной и, главное, Премудрой. Как правило, уж или одно, или другое – иначе редкостные стервы получаются. Но ведь и они бывают разными. Одно дело – те, у которых только что на лбу не значится «перед вами Стерва» – именно так, с большой буквы, и она очень этим гордится. Таких полно среди ведьм… как ни странно, многим это даже нравится. А другое, когда совершенно ни о чем не подозреваешь и искренне считаешь ее сущим ангелом: до того самого момента, как науськанный полюбовник с куриными мозгами… да простят меня курицы! – не пускает в тебя стрелу, после чего сладкая парочка сбегает, прихватив столько золота, сколько смогли унести. И что, неужели она была потом счастлива?! Этот дебил, хоть и благородного был рода, но третий сын, без права на какое бы то ни было наследование. Конечно, Василиса и там подсуетилась, его старшие братья оказались вроде как в чем-то нехорошем замешаны… тут и я подробностей не знаю – только несколько лет спустя решил все же узнать, как их судьба сложилась. И обнаружил ее с двумя дочерьми в какой-то нищей деревеньке, а Иван, как скоро выяснилось, уже несколько лет как по пьяни с крыши свалился и шею свернул! Странно, что я ее саму живой застал – тогда после тридцати уже глубокая старость начиналась… Я мог подарить ей вечную молодость и красоту, любые сокровища мира, все… а что было у Ивана? Неужели только то, что он сам поначалу был молод и довольно-таки на морду ничего? Что называется: не обезображен интеллектом! Евгения, не имея уже возможности и слова вставить, сосредоточенно жевала – все-таки на ужин шла, а не на беседу по душам, не пропадать же продуктовому изобилию, при этом стараясь по мере сил изобразить сочувствие, но, кажется, Кощеев уже и не видел ее, говоря все равно что в пустоту. Не хотел же он, в самом деле, получить от совершенно посторонней девочки, родившейся несколько веков спустя, ответы на подобные вопросы. – В этом плане она, похоже, в него пошла… – Кто? – Моя жена. Их старшая дочь – почти копия Василисы в молодости, блондинка только, не в меньшей степени Прекрасная, но Премудрой не назовешь… да и хватит с меня Премудрых… Женщин, пожалуй, украшает душевная простота. Например, твоих подружек-Берегинь. – Что? – едва не поперхнувшись, растерянно переспросила Ева. Кощеев криво усмехнулся и щелкнул дистанционном пультом, непонятно откуда взявшимся в руке. Большой плоский экран на стене матово засветился, явив взорам Викторию, Маргариту и Дарью в волшебных обличьях, озираясь, идущих по какому-то коридору. – Они что, всерьез решили, что в моем доме камер внешнего наблюдения нет? Думаете, раз Кощей, так до сих пор «душой» в тринадцатом веке… Заметь, я ни на кого не нападал и никого сюда не приглашал. – А бессмертие Ваше тоже фольклорное допущение? – невинно осведомилась Евгения. Чересчур уж осторожно предпочитал действовать колдун. – Первой и последней, кому удалось вытянуть из меня всю правду, была Василиса, – с ностальгической улыбкой покачал головой Кощеев. – А где же твоя четвертая подруга? Алинки среди Берегинь действительно не было. Словно в ответ на вопрос «аудитории» под окнами с противоположной стороны двора раздались какие-то стуки, рыки и крики, завершившиеся оглушительным грохотом и звоном оконного стекла. Плюхнулся на пол с мягким «бум», как диванная подушка с кирпичом внутри, прямо под окном Фома, кувыркнулся через стол Коля, которого в этот момент Ева сама мечтала прибить, а Алинка, как самая легкая, пробороздила стол, нещадно разбросав те яства, до которых Ева еще не успела добраться, и подъехала вплотную к Евгении, опрокинув на великолепное синее платье тарелку с гусиной ножкой – по ткани тут же расплылось противное масляное пятно. – Да что же это такое?! – воскликнул господин Кощеев. – Их в дверь гонишь, а они в окно летят! Кто бы жаловался! Не ему же вместо команды спасателей уже вторично подсовывают цирковую труппу! Скорбно оглядев слегка оглушенную полетом Алинку, на макушке которой поверх узбекских косичек вместо привычного беретика пристроился симпатичный кусок ветчины и листик салата, а с правого уха свисала прядка квашеной капусты, Ева сдавленно хрюкнула и с истерическим хохотом сползла под стол. Именно в этот момент в зал ворвались остальные Берегини, в недоумении уставившись на развернувшуюся картину маслом по бутерброду. Первой обрела дар речи Марго, с прямо-таки замогильным спокойствием медленно выговорив: – Николай. Медуза Горгона сдохла бы от зависти, если бы ей пришлось сейчас встретиться взглядом с питерской красавицей. Ева решила слегка разрядить обстановку, доверительно сообщив: – Твой витязь уже второй раз за день является меня героически спасать. Не иначе вздумал, как порядочный герой, жениться и жить долго и счастливо! Маргарита резко выдохнула сквозь зубы, свист вышел, словно прокололи автомобильную шину, и промолчала, сделав вид, что творящееся кругом сумасшествие ее ни капельки не касается. – Я таки тоже второй раз пришел тебя спасать! – заметил Фома, прибрав с пола золотую вилку и теперь скорбно взирая на здоровенного гуся, наверняка душой сожалея о невозможности вынести его незаметно. Однако поворот разговора ховалу явно приободрил. – Я тоже могу решительно как порядочный герой на тебе жениться? Ева снова хрюкнула. – Только если мне придется выбирать из вас двоих при отсутствии других вариантов, дорогуша! – честно ответила она. Несколько разочаровавшись, Фома вернулся к созерцанию гуся. Видимо, расстаться с ним не находилось моральных сил, а за пазуху, как вилку, не спрятать. – Все всё сказали? – вежливо осведомился Кощеев. Не получив ответа, сухо хлопнул в ладоши. Во всех дверях просторного зала беззвучно материализовались крупные серые псины. Банальщины типа «взять их» хозяин добавлять не стал, видимо, серые сторожа и сами прекрасно разобрались в ситуации. – Признаться, я предпочел бы разрулить дело без непосредственных стычек, но, видимо, не судьба. И что же мне с вами делать? – Со всеми сразу? – ехидно уточнил незнакомый женский голосок. – Насколько я поняла, в твоем вкусе тут только одна! Раздраженно отпихнув волка, даже не подумавшего возмутиться таким невежливым обращением, в зал, уперев ручки в бока, шагнула похожая на фарфоровую куколку толстушка с шикарной косой – светло-русой с золотинкой, почти в руку толщиной и длинной до колен. Как Кощееву, с его серой кожей, удалось побледнеть, неизвестно, однако факт остается фактом… – Золотко? – слабым, чуть заискивающим голосом уточнил он. – Что ты здесь делаешь, сокровище мое? – Я как раз собиралась спросить, что ТЫ здесь делаешь. – чопорно ответствовала девица и, отбросив на этом все церемонии, истошно завизжала. – ТЫ! ОБЕЩАЛ! ЧТО! БОЛЬШЕ НЕ БУДЕШЬ ПОХИЩАТЬ ДРУГИХ ДЕВИЦ! Мерзавец! Я тебе свои лучшие годы… От пронзительного голоска подрагивали стекла, наверное, во всем особняке. Пару раз Кощеев пытался вставить хоть слово, однако даже рта не успевал открыть под напором новых воплей. Коля, Берегини и даже Фома потрясенно наблюдали за разгорающимся семейным скандалом. – Какие, к черту, девицы? Я выполняю задание князя! – наконец выпалил некромант, пользуясь тем, что истерика на секунду прервалась, видимо, незнакомка решила глотнуть воздуха. – Знаю я твои задания! – плаксиво выкрикнула, по всей видимости, супруга. Это ее Кощеев назвал недавно Прекрасной? И Василиса выглядела… так? Ева себе представляла нечто совершенно иное. Кукольное личико с капризно надутыми губками, конечно, не было лишено некоторой миловидности, но и не более того. И волосы, вроде, красивые, хотя прилизанная коса не слишком-то ей подходит… А уж пронзительно-писклявый голос вообще не поддавался разумной характеристике. – Ты же говорила, что была его секретаршей, Злата, – тихо попыталась вмешаться Вика. – Да, была! Вкалывала без зарплаты, типа как семейный бизнес! – охотно подхватила мысль истеричная куколка. – Тебе еще чего-то не хватает?! – возмущенно рявкнул Кощеев. – Сама была категорически против, чтобы я брал секретарем кого-то еще, а теперь будешь вопить про эксплуатацию! Какая зарплата? За тобой и так денег не считают! – Знаю я твоих секретарш! – взвизгнула Златка с таким надрывом, что массивная хрустальная с золотом люстра под потолком угрожающе отозвалась перезвоном. – Все! Даже моего ангельского терпения не хватит на такого мерзавца, как ты! Хоть меня и не так воспитывали, сейчас тебе не тринадцатый век! Развод! – ЧЕГО? – И раздел совместно нажитого имущества! Я честная женщина, мне чужого не нужно… что там у нас за восемьсот лет совместно нажитого?! Кощеев ощутимо дернулся. Сколько бы этого «совместно нажитого» ни было… впрочем, Ева на его месте еще и приплатила бы за возможность от такого счастья избавится! – Восемьсот лет, – совладав с нервами, пробормотал колдун. – физически тебе все еще шестнадцать, Злата. От вечной молодости ты тоже готова отказаться? – Готова! – куколка выразительно хлюпнула носом, призывая всех зрителей оценить ее страдания. – Все одно с тобой, упырем, никакой жизни нет! Все! Не старайся меня переубедить, все равно не удастся! НИ ЗА ЧТО! – круто развернувшись – коса описала в воздухе полукруг со свистом кнута. – Ты слышал – НИ ЗА ЧТО! Вторично пнув неудачно подвернувшегося под ноги волка, Златка с торжественным видом покинула помещение. Несколько секунд царила звенящая тишина, Ева даже заволновалась, не пропал ли у нее от писклявых воплей слух. Но обошлось. Кощеев с непроницаемым лицом достал черно-серый, оформленный под обсидиан мобильник, как и все здесь, украшенный щедрой позолотой. – Александр Владимирович, я приношу Вам свои глубочайшие извинения, но неожиданные обстоятельства вынуждают меня к срочному присутствию… как только появится возможность, я тут же вернусь к этой проблеме, но на данный момент это совершенно невозможно. Да. Еще раз приношу свои извинения, – уже отключив связь, он в пустоту пробормотал. – когда женщина говорит «ни за что» – это обязывает к очень многому… Рассеянно махнув рукой волкам, Кощеев тоже направился к выходу. – Э-э… а Вы собираетесь ее переубеждать? – наконец выдавила Евгения. – Разумеется. Я вообще против разводов, и уж тем более меня все устраивает в собственной семье! – искренне пораженный ее непонятливостью, ответил колдун. – Чем хороши такие, как Злата – их прощение легко заслужить парой подарков-безделушек. Да и не выживет она без меня в современном мире… – Угу, – ехидно поддакнула Маргарита. – она же сверх женственный тепличный цветочек! – Еще ни один мужчина на протяжении истории не сообразил вовремя, что этот цветочек – росянка, – с усмешкой пожав плечами, Кощеев, видимо, прощаясь, махнул рукой и растворился в полумраке коридора следом за волками. По всей видимости, его действительно абсолютно все в своей «тепличной росяночке» устраивало! – Жалеешь, небось, что упустила такую партию! – Ну, – задумчиво протянула Ева. – Зато теперь у меня появились два отважных рыцаря на выбор. Жаль, не блондины… но на самый крайний случай буду иметь в виду!