====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 23. Ольга ======

Берегини как сквозь землю провалились. Вот и пойми этих девчонок! Ольга с самого начала скептически отнеслась к их решению «поговорить» с Аркадием Аристарховичем – как будто были шансы переубедить человека, не пожелавшего слушать никого из монастырских. Уж что-что, а быть убедительным отец-настоятель умел – не чета каким-то школьницам! Да и вообще, хоть немного зная этих конкретных школьниц… перед мысленным взором Ольги моментально нарисовались Вика, с жаром бубнящая, что мэр нехорошо поступает, потому что неправильно так поступать, Ева то и дело вставляет в этот монолог топорные колкости, а Марго с нежным взглядом горгоны на Еву то и дело шикает… Высшая дипломатия, короче говоря. Да дело даже и не в них: Аркадий просто не пожелает внять каким бы то ни было убеждениям. Для него это будет крахом последней надежды, а за последнюю надежду, пусть даже и призрачную, человек способен порвать горло кому угодно. Тем не менее, Ольга решила не переубеждать и самих Берегинь. Пусть попытаются и на собственном опыте поймут бесполезность подобных попыток – гораздо лучше, чем тратить время на споры. Любава, как правило, придерживалась именно такой тактики, если у Ольги в детстве возникали противоречия с наставницей: какой смысл долго и нудно твердить все эти «нельзя» и «не положено», если раз схватив руками горячий уголек или простудившись из-за отказа надеть шапку, любой сам сделает выводы. Вот и девчонки пусть сделают выводы. В следующий раз они предпочтут прислушаться к ее словам. Участвовать в этой игре в дипломатию Ольга не собиралась. Но – просто, на всякий случай – решила проследить за ходом переговоров. Пятница в школе выдалась суматошная и довольно-таки нервная, отчасти из-за приготовлений к предстоящему фестивалю доморощенных талантов, отчасти, видимо, просто сама по себе… Кроме того, бывшая послушница решила, что проще будет подкараулить приезд самого мэра, чем отслеживать передвижения девчонок в переполненном актовом зале, но, по какому-то закону подлости, в коридоре к ней прицепился новый учитель информатики, решивший во что бы то ни стало выяснить, почему девушка не участвует в общем сборище. В любое другое врем или в любом другом месте на то, чтобы отвязаться от скучающего красавчика, понадобилось бы совсем немного времени, но ни учинять мордобой в школе, ни привлекать сейчас ненужное внимание Ольга не считала разумным, из-за чего почти четверть часа вынуждена была шипеть сквозь зубы, довод до сведения Гавриила, что совершенно в его компании не нуждается – едва не упустив из-за прилипчивого типа появление мэра. А потом оказалось, что Берегини куда-то пропали. Фестиваль самодеятельности и последующие торжества подходили к концу, а девочки так и не появились… все яснее становилось, что, в какую бы историю они ни влипли на этот раз, вернуться до того, как мэр изволит отбыть восвояси, не успеют. Ну как можно быть такими… настолько… Раздраженно фыркнув, Ольга мимолетом отметила, что ни мальчишки, ни лебединой девы рядом с мэром почему-то не оказалось, Олимпиада Богдановна, старающаяся всеми силами высказать внимание высокому гостю ее скромной школы, тоже отвлеклась на какую-то очередную выходку Рыжего Юрика и его компании – воздержаться от бесчинств при такой широкой аудитории школьные хулиганы просто не могли… Мэру, как и учителям, была отведена в зале территория, на которой такой давки, как среди школьников, конечно, не наблюдалось, поэтому Аркадий Аристархович недоуменно попытался оглянуться, когда черноволосая девушка приблизилась вплотную, однако красноречиво кольнувшее в спину колюще-режущее оружие отмело эту попытку. – Извините, – пробормотала Ольга и, понизив голос, добавила. – Аркадий Аристархович, просто хочу поговорить. В более спокойной обстановке… – У вас странная манера об этом уведомлять, – так же негромко заметил мэр. – Это всего лишь гарантия, что вы согласитесь меня хотя бы выслушать. Дежурящих возле машины мэра охранников Ольга вырубила раньше, чем, кажется, они вообще успели их заметить и удивиться. Дурацкая мода у граждан «наверху» появляться в сопровождении подобных «шкафов», годных исключительно для украшения интерьера, но Аркадий Аристархович мог себе это позволить – его безопасность зависела от менее всего похожей на телохранителя лебединой девы. – Не боитесь так доверять слуге, ненавидящему хозяина? – из вежливости поинтересовалась Ольга. Мэр пожал плечами. По собственной инициативе, не получив приказа, Юна ни за что не придет ему на помощь – поэтому Ольга старалась не спускать с Аркадия глаз, чтобы заранее пресечь попытку каким-либо образом отдать этот приказ. – Гм… придется вам сесть за руль – и не советую делать глупости. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что Вы редко прислушиваетесь к советам. – Разве в твоей жизни не было никого, ради кого даже глупость казалась правильным поступком, Экзекутор? – Был, – честно призналась девушка. – как раз до того момента, как я осознала последствия этой самой глупости. Устроится в машине стоило некоторых усилий… пистолет сейчас был бы удобнее ножика, но Ольга переняла у Любавы неприязнь к огнестрельному оружию, да и против нечисти оно редко бывает эффективным. А все еще оставалось надеяться, что оружие ей чаще придется применять против нечисти, а не против людей. – Куда ехать? – нейтрально осведомился мэр. – Вперед, – девушка криво улыбнулась уголком губ. – я не так уж давно пришла к выводу, что долг Экзекутора защищать людей вообще, не разделяя их на «они» и «мы». Друзья, семья… в особо тяжелых случаях еще и возлюбленные – это приводит к опасным мыслям вроде того, что один человек якобы более значим, чем все остальные, только потому, что он «близкий» тебе лично. – Поэтому вы притворяетесь монастырем. Ни супругов, ни родителей, ни детей – для якобы монахов это естественно. Иногда я не понимаю, остались ли вы сами – людьми. Машин на улицах Вересково даже в пятницу вечером было совсем немного. Иномарка – точного названия этой машины Ольга не знала – набирая скорость, без тряски скользила по тихим улочкам города. – Если я сейчас сделаю что-то, что тебе не понравится, девочка, ты без колебаний пустишь в ход эту железку, верно. Я сижу за рулем – этот поступок скорее всего, будет стоить жизни тебе самой – но это тебя не остановило бы, верно? Потому что о тебе никто даже не станет искренне скорбеть. Для Экзекутора естественно погибнуть… то есть, это для кого угодно естественно, но Экзекутор, пожалуй, отличается тем, что трезво осознает это. И другие осознают. Ольга даже не назвала бы скорбью то, что принесла ей смерть матушки Любавы, а уж о ней самой, изгнаннице, и вовсе мало кто вспомнит. Быть может, Сергей… но, скорее всего, это иллюзия. Все, что с ним связано – красивая иллюзия, и вряд ли ее иллюзии могут прожить дольше, чем она сама. – Но вы не сделаете ничего такого. Потому что не можете быть уверены, что о мальчишке в должной мере позаботятся без вашего участия. Так что постарайтесь меня не провоцировать. – Я был уверен, что вы не убиваете людей. – Меня изгнали из Монастыря полгода назад, по крайней мере, я получила свободу маневра… К тому же, как Вы верно заметили, у меня все шансы погибнуть вместе с вами – какая, в таком случае, разница. Нет человека – нет проблемы. – То есть, этот ваш Настоятель тебя не посылал и вообще, скорее всего, понятия не имеет, какими методами предпочитают действовать некоторые из учеников. И знаешь, девочка, – на мгновение замолкнув, Аркадий Аристархович резко ударил по тормозам – Ольге понадобилась доля секунды, чтобы не потерять равновесие в подпрыгнувшей на месте машине, и отвести на эту долю секунды оружие – случайно пырнуть «пленника» она совсем не хотела. Мэра, не получившего в свое время такой же физической подготовки, самого чувствительно приложило об руль, однако выигранным мгновением он воспользоваться сумел, одной рукой постаравшись смягчить удар, другой – выхватив из-за воротника медальон в виде небольших серебряных крыльев. Ольга прижала нож к горлу Аркадия, но что-то, мелькнувшее в его глазах, заставило осознать – момент упущен. – Я тебе не верю, девочка, – поморщившись от боли, произнес мэр. – воина из тебя воспитали, но вот убийцу – нет. Нет смысла притворяться: ты убьешь монстра или противника, ты без колебаний пожертвуешь собственной жизнью в этой борьбе – но у тебя духу не хватит перерезать горло безоружному. – Не слишком ли ты рискуешь, проверяя это на практике? – прошипела Ольга. А потом… Она даже не сумела понять, с какого именно момента услышала… услышала что-то. Звук нарастал, поначалу далекий, протяжный и неуловимый – не то шум ветра, не то плеск воды – нарастая, превратившиеся в высокий женский голос, поющий что-то с причудливым мотивом. Слов – если в этой странной песне и были слова – Ольга разобрать не сумела, но голос – голос доносился со всех сторон сразу, как громыхание стрельбы какого-нибудь боевика в кинотеатре – соответственно от нарастающей громкости зазвенело в ушах и слегка закружилась голова. Резко развернувшись, Ольга увидела белеющий в полумраке силуэт. Белые одежды, белые волосы – даже расплывающимся зрением заметить лебединую деву было не сложно. Бывшая послушница бросила в белый силуэт нож, однако нормального замаха через опущенное стекло автомобиля не вышло и «царевна-лебедь» легко поймала оружие нежной с виду тонкой рукой. Дева перестала петь. – Не слишком-то ты торопилась, – как сквозь вату прозвучал за спиной Ольги голос мэра. – думала, если она меня все же прикончит – это вернет тебе крылья? Я предупреждал тебя, моя смерть, конечно, сделает тебя свободной – но простой человеческой женщиной. – Не бывает свободы без неба, – голос у Юны был странный, словно звучание фортепьяно при нажатых педалях. – Я обещал тебе, если ты не подведешь меня хотя бы на этот раз, договор будет расторгнут. – Ты играешь не по правилам, – равнодушно констатировала лебединая дева. – хочешь, чтобы я убила ее? Ольга слушала разговор с какой-то глухой отстраненностью. Сосредоточиться на том, что с ней, где она, как сюда попала – не получалось, только причудливая мелодия странной песни без слов кружила в голове. Мысли вязли в непонятной мелодии, как мухи в киселе, лениво сложив лапки и покорившись судьбе, только одна мешала окончательно кануть в забытье, даже когда в глазах совершенно потемнело… – Нет, – помедлив ответил где-то далеко приглушенный мужской голос. – не убивать. Лучше, если… А что «лучше, если», Ольга так и не услышала, окончательно оторвавшись от реальности. Кажется, она в полусне распахнула дверь машины и даже сделала пару неверных шагов сторону белой девы, и только тогда без чувств рухнула на асфальт. «Твоя воля гораздо сильнее, чем у большинства людей, – наверное, это были слова из звучащей повсюду песни – в тот момент там звучало искреннее недоумение и сожаление. – что же не позволило тебе убить? На миг я поверила, что ты не так слаба, как все люди!»