====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 23. Мартын Таблеткин ======

Выгнать Мартына из палаты все давно отчаялись. Даже матушка настаивала только пока не убедилась, что контактно неизвестная болезнь не заразна. Правда, дальше этого информация о недуге не пошла, лучшие из привлеченных специалистов только разводили руками. По городу гуляли самые невероятные предположения – семейство Сорокиных тоже не теряло времени даром – но чем-то помочь домыслы вроде утечки чего-то экспериментального с якобы расположенного под городком тайного завода или базы, конечно, не могли. – Все сидишь? – только доктору Мурагину удавалась та мягкая язвительность в голосе, к которой Мартын никак не мог привыкнуть и хотя бы не вздрагивать, когда опальное светило хирургии неслышно появлялось за его спиной. – Думаешь, это хоть чем-то ей помогает? Мальчик промолчал. В сущности, в его жизни мало что изменилось: он продолжал цепляться за Еву, просто быть рядом, а никто не понимал – какой в этом смысл. Однако сейчас он душу готов был продать за то, чтобы для ЕВЫ все стало как прежде. Словно прочитав эти мысли Асклепий Гиппократович в точности по-Мефистофельски улыбнулся. – Можно сказать, что это действительно так. Девочка в гораздо лучшем состоянии, чем другие пациенты. Знаешь… – хирург склонился к самому уху Мартына, так, что мальчик мог почувствовать на коже его дыхание. – Ты ведь на все готов, чтобы ее спасти, верно? Мурашки на спине Мартынко, кажется, решили внеурочно устроить первомайский парад. – Мало кто воспринимает это всерьез. А оттого традиционная медицина никогда не сможет помочь всем этим людям, включая твою милую подружку, но я-то сразу понял, в чем тут дело. Болезнь – если это явление можно так назвать – поражает не физическое тело, а скажем так, ментальное или – можно даже выразиться – духовное. – Лицензии Вас лишили за подобные теории? – Я могу ей помочь, – с легким нажимом произнес доктор. – вернее, могу предоставить ТЕБЕ шанс спасти ее. Ты ведь на все пойдешь ради этого, верно. Сейчас уже давно не те времена, когда спящим красавицам хватало только лишь искреннего поцелуя. Мартын нервно хихикнул, представив, что даже если бы этот сказочный метод и можно было использовать… да Евгения, увидев, что это ОН, прибила бы на месте, едва проснувшись! – Но любить кого-то означает делиться с ним силой своей души – поэтому любовь может в буквальном смысле спасать. Странно, что врач рассуждает таким образом. Сам Мартын благодаря маминой профессии успел приобщиться к больничной картине мира: когда в одной палате умирает сбитый машиной пятилетний ребенок, лишая смысла жизни родителей, а глухонемая инсультная тетка, родственники которой озабочены исключительно тем, кому из них в наследство останется ее квартира, выздоравливает, словно чтобы специально показать им кукиш. Многие преувеличивают возможности любви – чаще всего она просто то, что ты чувствуешь, а всем остальным от этого не горячо и не холодно. Находиться здесь и держать Еву за руку – это в большей степени нужно было ему самому, а никак не ей. Мартынко давно смирился с фактом, что нужен Евгении, как и кому бы то ни было, бывает только перед контрольными: там, где он хоть на что-то способен. – Итак, Мартын, ты… Дверь в палату скрипнула. Мальчик и доктор Мурагин в легком недоумении уставились на высокую темноволосую с проседью женщину, одетую в длинное, до пола, платье, теплый жилет и крупные украшения, вкупе придающие ей некоторое сходство с цыганкой. – Вивисектор душ собственной персоной, – с прищуром глядя на Мурагина ровно произнесла она. – снова ты рядом с каким-то мальчишкой! – Договор на сугубо добровольной основе, – по губам доктора скользнула странная улыбка. – не надо считать, что я не умею учиться на ошибках, Целительница. Что здесь сегодня, съезд нетрадиционной медицины? Людям свойственно хвататься за соломинку… Но маме все это точно не понравится. – Не стоит жертвовать душой, мальчик, – жестко отрезала незнакомка. – в самой опасной лжи, как правило, много правды… Но есть и другие способы помочь этим людям.

Алина

Маргарита, вернувшаяся вместе с Викторией в дом родной только утром следующего дня, выразительно схватилась за сердце при виде последствий вчерашнего веселья. Кажется, Алина все-таки переусердствовала в налаживании дружеских отношений с младшей сестричкой Марго – Лилькой. Переворошив вчера весь гардероб старших Романовых для организации небольшого дефиле и театральной постановки, Аля и Лиля провозились до ночи и отправились спать, весьма довольные жизнью и друг другом. По словам Маргоши, ее младшенькая была сущим исчадьем, однако сама Алина быстро пришла к выводу, что сама была совершенно счастлива такому «маленькому чудищу» в собственной семье. А Маргарита, судя по выражению лица при виде «выпотрошенного» гардероба, их обоюдного восторга совершенно не разделяла. В голове вертелся отрывок из детского стишка «был на квартиру налет? К нам заходил бегемот? Может быть дом не наш? Может, не наш этаж?»… Хотя в загородном особнячке Романовых ошибки с домом и этажом точно не могло быть, так что Маргарита не могла бы утешить себя даже такими иллюзиями. Какое-то время молча просверлив «няньку» взглядом, девушка с видом бесконечного терпения вздохнула. – Я уже сбилась со счета дней, каждый из которых в какой-то момент начинала считать самым ужасным в жизни, но каждое новое утро меня в этом кардинально разубеждает! Вчера мы чуть ли не глубокой ночи шатались по лесу до готовности свет белый возненавидеть, сегодня, проснувшись, вместо хозяйки обнаружили лаконичную записку «Захлопните за собой дверь, пирожки на столе под полотенцем, молоко в козе» – все это ладно, тем более, я все рано на диете, – Вика, на долю которой, по всей видимости, выпали как пирожки, так и гораздо менее приятная коза, пока молчала. – Короче… Помогите мне навести порядок, пока родители и Любава не вернулись, – слегка замогильным тоном потребовала Марго. – мы кое о чем договорились с Катериной, расскажем, только чуть позже. А сейчас… ЛИЛЬКА!!! – Это я предложила поиграть в дом Моды, – робко попыталась предотвратить назревающее извержение Аля. Но не слишком успешно. В результате уборкой вплотную занялись, в основном, она сама да Виктория, а Маргарита, время от времени прерываясь, чтобы помочь подругам ценным указанием, возобновляла нелегкий воспитательный процесс, зачитывая сестренке ее права и обязанности. С любовью питерской красавицы к порядку во всем могла сравниться только ее любовь к тому, чтобы этот порядок наводили другие – как ни странно, Вика даже не пыталась спорить или возмущаться. – Что ты думаешь об этой Катерине? – чуть ли не впервые подала она голос, обращаясь к Маргарите, когда уборка уже подходила к концу. Блондинка в задумчивости пожала плечами. – Все Берегини… все оставшиеся Берегини прошлого прекрасно понимали, что «подружку» необходимо остановить. Если потребуется, то и любой ценой. Однако только Катерина взяла это на себя, пожертвовав и сентиментальными чувствами, и возможностью оставаться Берегиней дальше, и… вообще! – наконец резко произнесла она. Лилька, воспользовавшись тем, что громогласное воспитание прервано, с поспешностью стратегически отступила в собственную комнату. Краем глаза в этом удостоверившись, старшая сестра тихо хмыкнула и перевела взгляд на Алину. – Я… думаю, я неплохо успела узнать твою бабушку. И совершенно уверена: она не умела резать по живому. – Не умела, – Аля грустно качнула головой. – я не умею. Очень не хочу думать, что без этого невозможно обойтись. Мне куда проще понять человека, в состоянии аффекта совершившего что-то ужасное, чем того, кто ведает… и все равно творит. Осмысленно. – В жизни порой, как ни неприятно, необходима бывает жестокость. Знаете, как надо спасти задыхающегося человека, если, например, пчела ужалила за язык? Или с отекшей или чем-то забитой носоглоткой? Пробить трахею на шее и вставить туда трубку. Я когда об этом узнала, подумала – ни за что не решилась бы кому-то горло резать. А ведь, если не решиться, человек умрет у тебя на глазах… вот и вся щепетильность! Катерина всю жизнь людям помогает. Полвека живет только для этого – лечит, из бед вытаскивает. Когда совсем худо, о ней все вспоминают, а пока хорошо – держаться подальше, бросив ее в одиночестве. Галина эта – и та бросила… Катерина ведь была Прией, как и Марго, подумала почему-то Алина. Не сказать, чтобы они были похожи, как люди… но что-то все равно подсказывало, что ситуацию Маргарита – то ли осознанно, то ли нет – примеряет на себя. Уж не Коля ли те самые «люди», что держаться подальше, избегая ее, пока все в порядке? – Как правило, о человеке говорят «отвратительный характер», когда характер у него просто ЕСТЬ – вот и все, – с легким раздражением бросила блондинка и, вздохнув, все-таки присоединилась к уборке, наверное, решив таким образом закрыть тему. С точки зрения Алины, работать и разговаривать вполне можно было одновременно, но Марго с Викторией, в отличие от закадычной подруги Евы, такую идею не поддерживали. Все-таки тяжело без Евы в компании. Гнетуще как-то, уже не столько подругу жаль, сколько саму себя: Аля, увы, быстро теряла свой оптимизм в трудных ситуациях. Можно было забыть о проблемах, чтобы побеситься в компании Лильки, и какое-то время даже считать жизнь прекрасной, не смотря ни на что… однако сохранять присутствие духа, когда проблема прямо перед тобой – для этого нужно быть Евгенией! Ольга куда-то запропастилась – таскать с собой мобильник, специально для такого дела одолженный Маргошей «морально устаревший» аппарат, почему-то дико напрягало эту амазонку, оттого она регулярно «забывала» трубку, отправляясь на очередной утренний забег километров в пятнадцать или на пустырь для тренировок… пару раз девочки понаблюдали, что она там вытворяет! У Алины создалось впечатление, что суставы Ольги гнуться не так, как предусмотрено человеческой природой, а мышцы вообще крепятся к скелету самым причудливым образом. – Не знаю, какой она воин, но работать в команде эта девица не научится никогда! – проворчала Маргарита. – Наверное, издержки воспитания! «Кошка не знает, что такое стая, кошка себе на уме, и что-то там… все гуляет сама по себе». Думается, она и в Монастыре особенно не заморачивалась коллективом. Как Алина, немного больше остальных общающаяся с Ольгой, знала, девушка и не собиралась связывать свою дальнейшую жизнь с Монастырем, а планировала податься в странствующие Экзекуторы. Как брат Эдуард, не к ночи он будь помянут, а ко дню… наверняка приверженец той самой «необходимой жестокости», о которой толковала Маргарита. Жуткий тип. И, в отличие от неизвестной ей лично знахарки Катерины – Аля могла поспорить – ничуть не тяготящийся тем, что его, хоть и ценят, а сторонятся. Зато, едва успели девочки закончить уборку, к ним присоединилась Дарья. – Разве ты уже не наказана? – неосторожно спросила Вика. Оставшись без Евы с ее «снегурочками» незаметно пропадать из дома на любое время Берегини уже не могли. – Наказана и даже сверх того, – привычным жестом поправив очки, ответила Даша. – И тебе разрешили выходить? – Нет, не разрешали! – опустив взгляд, отличница принялась теребить кончик черной косы. – Однако я не дрессированная собачка, чтобы действовать исключительно по команде, оттого намерена поступать так, как считаю нужным, даже если мое мнение не совпадает с позицией авторитетных источников. – Ты так и сказала Тамаре Глебовне? – охнула от ужаса Алина. Странное дело, госпожа прокурор никогда не повышала голос, не говоря уже о том, чтобы как-то физически угрожать ребенку, однако мысль о том, что ей можно перечить… просто не имела права на существование! Не только сверстники дочери, но и большинство взрослых выстраивались у Тамары по стойке «смирно»… Даша, несмотря на жесткий тон (наверняка у матушки же и перенятый), потупилась еще сильнее и покраснела – даже через ее природную круглогодичную смуглость это легко было заметить. – Нет. Я сбежала через окно из своей комнаты после того, как мы с мамой жутко разругались после вчерашнего. Собственно, об этом я и хотела поговорить – это очень важно! Я… думаю, все мы можем использовать магию без амулетов. Наверное, они в каком-то роде запускали программу инсталляции, а когда «программа» уже установлена – то действует и без внешнего носителя… По крайней мере – у меня. – Девочки, если вы не согласны с моим решением пойти в одиночку… – начала было Вика. – Да нет же! Я вчера… ох, даже не знаю, с чего начать. Историю об объявившемся в городе инистом великане девочки прослушали, практически не перебивая. Кажется, Виктория и Марго были только рады возможности повременить с собственным рассказом и собраться с мыслями. – И почему в наше время все потуги мальчишек вести себя героически заканчиваются тем, что МЫ должны ИХ спасать? – риторически вопросила наконец Марго. – Перестань! Я всегда знала, что он такой… просто потому, что окружающие нацепили ярлык – совсем как я сама. Не важно… – Никита что-нибудь видел? – Похоже, нет. Вся их четверка была… подшофе, остальные разбежались, не успев, кажется, увидеть и истинного обличья йотуна, а Ник, кажется, уверен, что великан ему просто приснился. Думает, перебрал с пивом и приятели бросили его валяться – отсюда и переохлаждение… Короче, я явилась домой с опозданием и с не до конца отмороженным хулиганом в обнимку. – Представляю лицо твоей мамы! – Лучше представь мое, когда она… ладно! Давно пора была придти к разумному выводу, что мама знает и понимает все же не все на свете – мне уже не пять лет, чтобы считать ее последней инстанцией по всем вопросам в жизни. Она судит о людях поверхностно! По ярлыкам! Но хватит, расскажите, наконец, что узнали у Катерины? – Катерина знает, как помочь «потерявшим дыхание», но ждать, пока Евгения очухается, мы не можем. И место, где была заточена ведьма Мара все эти годы. Отчего-то Вика уверена, что она туда непременно вернется, хотя я бы, вырвавшись из заточения, предпочла бы держаться от него подальше! – Она каким-то образом рассчитывала, что мы выйдем на Катерину и узнаем о Мертвой Горе. Не могу этого объяснить, но именно так… В конце концов, чтобы придти в ее ловушку, я должна была где-то узнать направление – этот путь самый очевидный. – Слишком много «если», – качнула головой Маргарита. Видимо, этот спор они еще в лесу начали. – Ты хорошо понимаешь, как мыслит и что чувствует знахарка, – упрямо напомнила Вика. – а я вполне представляю, как думает Мара. Рывками, вспышками… как молния. Может быть, такой характер необходим любой Молонье, чтобы, как Даша выразилась, «считывать формат». – И ты все еще намерена идти одна? – Таково условие. Как ни крути, а первое, чего я хочу, это спасти Матвея. – И отдашь ей лук? – Сделаю вид, что собираюсь отдать… как только он окажется в безопасности – попытаюсь ударить. Все, что мы слышали… кем бы Мара ни была, важно, чем она станет – сущей погибелью! – и мой долг остановить ее… – Наш! – железным тоном, точь-в-точь, как у Тамары Глебовны, отрезала Маргарита. – Ты не Ольга и не пытайся строить из себя одиночку, ты прекрасно знаешь, что без прикрытия мы тебя никуда не отпустим!