====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 15. Виктория ======

Только ссор им сейчас и не хватало для совсем уж полного счастья. Но выносить Маргариту – эту вечно самую умную, самую уверенную и вообще супер-пупер замечательную особу – порой было очень и очень нелегко. Особенно когда и в самом деле немного ей завидуешь. Хорошо точно знать, что любимый человек – действительно тот самый, самой судьбой предназначенный, хорошо, когда этого человека не пугает такая поспешность, напротив, он чувствует то же самое, хорошо… наверное, просто замечательно быть высокой фотомодельного вида натуральной блондинкой с загадочными зелеными глазами, всегда такой стильной и эффектной, что прекрасные рыцари нашего времени готовы утонуть в реке ради такой… «Я вовсе не хотела бы, чтобы ради меня кто-то тонул! – резко напомнила себе Виктория. – и вообще купался посреди зимы, зарабатывая воспаление легких!» Матвей совсем не походил на героя, он был поэтом, и Виктория ни за что не променяла бы его на болвана, не зная броду, сующегося в воду, так, что все его спасательные операции заканчиваются тем, что надо спасать его! Впрочем, в Маргарите так сильно чувство строгой ответственности – ей самое оно нянчиться с недотепой, нуждающемся в «крепкой заботливой руке». «Матвей говорил, ему нравятся сильные уверенные девушки…» Должно быть, он имел в виду Ольгу. Вика давно заметила какой-то непонятный интерес Матвея к молодой учительнице, он зачастую задумчиво смотрел в сторону этой амазонки, словно на что-то решаясь. И, значит, решился. О чем они шептались во время матча, бывшая послушница, кстати, так и не объяснила, довольно резко посоветовав Вике не лезть не в свое дело. И объяснить свои опасения нереально: Ольга же ей в лицо рассмеется за подозрение, что между ней и мальчишкой-учеником может что-то быть. Да и вообще с кем бы то ни было… «Придется поговорить с ним начистоту. Я такая, как я есть – как бы ни хотелось быть лучше, чтобы ему понравиться. Если он тоже хоть немного ко мне небезразличен, должен отнестись с пониманием, если же окажется, что нет… это все же лучше, чем вечно отгораживаться самообманом!» Заглянув в девятый класс, однако, Матвея виктория там не обнаружила. Спрашивать о нем было неловко – еще поднимут на посмешище «малявку»… Вика хотела уже удалиться ни с чем, когда ее заметил Афанасий. – Ты Матвея ищешь? – и, не дав ей возразить, добавил. – он в кабинет музыки собирался заглянуть, кажется. – Я вовсе… то есть просто хотела… спасибо. – На моем месте так поступил бы каждый, – отвесив легкий полупоклон, церемонно ответил Афанасий, но окончательно смутившаяся девочка уже выбежала в коридор. – Я прошу прощения… – повернув ручку на двери музыкального класса, Вика опасливо заглянула внутрь. Учительницы там не оказалось, а сидящей на первой парте Матвей встал ей навстречу. – Привет… извини, ты, кажется, сейчас не занят. Мне показалось, нам стоит поговорить… начистоту. Парень согласно улыбнулся, кивнув на место за партой рядом с собой. – Я тоже об этом думал, – доверительно согласился он. – знаешь, не люблю тайн и недоговорок. Ты показалась мне не такой, как другие девочки, потому что ты… настоящая, что ли, искренняя, такая, как есть на самом деле. По-моему это самое ценное, что может быть: зачем порядочному и честному человеку что-то о себе скрывать? – Ну… – покраснев, Виктория бросила косой взгляд на торчащий из рюкзака лук Молоньи. – есть вещи, которые не все способны понять, не обязательно постыдные или неправильные, а просто, о которых не все решаются сказать. – Если в этом нет действительно ничего постыдного – бояться глупо и все нормальные люди спокойно примут человека таким, как он есть. Если же с ним все же что-то не так… скрывая, не получится это исправить, верно? Сможет ли она когда-нибудь быть по-настоящему с ним откровенна? Матвей заслуживает доверия… но не сочтет ли он ее… чересчур странной? Легко рассуждать отвлеченно, до того, как столкнулся с чем-то необыкновенным напрямую! – Разве тебе самому никогда не хотелось казаться другим лучше, чем ты есть… чтобы… ну, больше кому-нибудь нравиться? – Я, конечно, не безупречен. Но если решу что-то в себе изменить, постараюсь сделать это по-настоящему, а не притворяться тем, кем не являюсь. – Ты, конечно, прав, но… а если измениться не получается. Но хотелось бы, чтобы человек, который для тебя важен, думал о тебе лучше… наверное, иногда стоит скрыть что-то о себе? – Разве может быть важным и близким человек, которому не доверяешь? Кроме того, у всех есть недостатки. Мы любим других людей вместе с их слабостями и изъянами, не так ли? – Но когда… когда любишь – не видишь в человеке изъянов. Он кажется самым лучшим в мире, когда ты сама – по-прежнему всего лишь ты. Ведь нельзя знать точно, взаимны ли твои чувства… Вместо ответа Матвей обнял ее, притянув к себе близко-близко. Виктория обмерла от неожиданности и хотела зажмурить глаза, но в последний момент сквозь опущенные ресницы, увидела нечто, заставившее широко их распахнуть. – Нет! – вскрикнула она, отталкивая… кого?! Перед ней как будто возникло два образа: один в другом, зыбком и текучем, как вода. Внешний образ был Матвеем, но внутри, словно бы под маской знакомого лица, Вика увидела по-хищному яркую молодую женщину… Молодую? Возраст незнакомки тоже был зыбким и текучем, она казалась то девушкой, почти ровесницей Матвею и Вике, то почти старухой… Злобно зашипев, учительница музыки Марина схватила девочку за горло и притянула к себе, словно для поцелуя. – Нет! Нет! Нет! Нет! Лампы на потолке яростно заискрили, переливался золотом бесполезный в ближнем бою лук, а Виктория, словно забывшись, оглушительно визжала, брыкалась и царапалась, какой-то частью сознания четко осознавая, что поцелуй этой женщины смертельно опасен. – Ты смеешь использовать против меня МОЮ силу?! – яростно выкрикнула учительница ей в лицо. – Твою? Извернувшись, Виктория лягнула Марину по коленям и они, вывернувшись в падении из цепких объятий и попыталась отползти в сторону, прижимая к груди выдернутый из рюкзака лук, но не успела – учительница навалилась на нее со спины, заставив больно расплющиться по полу. – Эта сила – моя! Этот лук – мой и только я вправе владеть им. Отдай мне его, маленькая дрянь, и я оставлю тебе жизнь – мне не нужно твое дыхание. Внезапно дверь в класс распахнулась. – Что здесь происходит? – возмущенно воскликнула стоящая на пороге белокурая девушка. – Марго, помоги! Это… Марина с нехорошей усмешкой ткнула Вику лицом в пол. – Все в порядке, милая, – елейно произнесла она. – ничего тут не происходит. – Ничего, – медленно, к ужасу Виктории повторила Маргарита. – не происходит. Простите. Мне просто послышалось. – Ничего страшного, дорогая. Дверь захлопнулась, заставив Вику похолодеть от отчаяния. – С тобой вышла промашка, – насмешливо заметила Марина, приподняв ее голову за волосы. – но подруги твои, лишившись своих артефактов, так же уязвимы перед чарами, как и все люди. Как и твой друг Матвей. – Матвей?! – Он жив, если тебя это волнует, – оттолкнув ее, Марина поднялась на ноги, приглаживая ладонями растрепанную прическу. – и останется в живых, если ты будешь хорошей девочкой и сама принесешь мне лук. Рассчитывать не на кого, Берегиня, ты осталась одна! По-прежнему прижимая к себе лук, Вика тяжело поднялась на ноги. Смысл слов дошел до нее не сразу. – Алина! Что ты сделала с Алиной?! – Я? Ничего! – Рассмеявшись, ведьма вышла из кабинета музыки. – До скорой встречи, лапочка!

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 16. Ведьма Мара ======

Жизни Матвея действительно ничего не угрожало. Марина не была уверена до конца, получится ли у нее, но все прошло гладко, вместо привычного «украденного дыхания» ведьма применила «поцелуй русалки», овладев его чувствами и целиком подчинив паренька себе. Ей в прошлом не раз приходилось видеть, как Галина использует эти чары: Марина знала, как все должно происходить, знала, что получалось в результате, бусы Даны сейчас принадлежали ей и она примерно представляла себе, что должна делать, но что получиться у нее самой до конца знать не могла – все же эта магия не была в полной мере ЕЕ. Но скоро. Скоро ее лук и стрелы тоже вернуться к истинной своей хозяйке. А пока стоит разузнать, как дела у гарпии. Оставалось надеяться, та еще не решила поужинать… – Ты говорила, тебе нужны сапоги! – рычаще произнесла тварь. – Так вот они! Мы договаривались, ведьма, девчонка – моя! – Я не претендую на твое угощение, – едва подавив гримасу отвращения, возразила Мара. – но мне нужно ее дыхание, чтобы получить возможность использовать артефакт. Это даже не убьет ее, а после можешь делать, что захочешь. Гарпия неохотно отошла с прохода в заброшенный тесный домик, который выбрала в качестве ловушки для Летавицы. В отличие от самой Мары, у нее все прошло, кажется, без сучка – без задоринки… безмозглая тварь оказалась везучее ведьмы. Окутанная серебристой паутиной девочка в заторможенном полузабытье сидела на полу, повернув полу прикрытые затуманенные глаза на звук шагов. – Ты кто? – едва ворочая языком, выговорила она. – Не нервничай, милая, – мелодично произнесла Мара. – все замечательно. Позволь мне поцеловать тебя – и сладких снов. – Н-нет… – безвольно уронив голову набок, промычала девчонка. – Ну-ну, успокойся. Больно не будет… – Ну эт-то смотря кому, – чуть более внятно сказала Летавица. – уйди… Вот девчонки – одна другой нахальнее. Нахмурившись, Мара схватила маленькую Летавицу за шею, собираясь притянуть к себе, но девочка, с неожиданной легкостью разорвав плотные серебристые путы, протестующе замолотила руками, пару раз неуклюже попав ведьме по носу. Хоть эта была гораздо меньше и слабее Виктории, от неожиданности Мара слегка отпрянула, позволив чертовой девчонке вывернуться. Их недолгая возня подняла совершенно невозможное количество пыли с пола и развешанной повсюду паутины, которая тут же оказалась в носу и глазах разозленной до чертиков ведьмы. Мара издала невнятный звук, привлекая внимание гарпии, поскольку открыть рот означало бы еще и наглотаться этой пыли, та, кажется, сообразила, что может остаться без столь горячо ожидаемого ужина, и бросилась было девчонке наперерез, но неожиданно резкая волна воздуха и пыли заставила ее пролететь мимо цели и кувырком прокатиться к стене. На мгновение в пыльной завесе Мара сумела разглядеть что-то вроде человеческого силуэта, нематериального, но состоящего из чистого воздуха и оттого неплохо видимого в запыленном помещении. Гарпия тоже разглядела его и – Мара, не прекращая чихать до изнеможения, зло застонала, пораженная тупостью твари – вместо того, чтобы выскользнуть из дома вслед за сбежавшей девчонкой, попыталась напасть на призрачное существо. Как будто туман и ветер, из которого, как известно, состояли тела вилисс, можно поймать в сети! Видимо, сама вилисса была того же мнения. Пыль и ошметки паутины кружились все быстрее, маленький импровизированный смерч вторично сбил гарпию с тонких паучьих ножек и прижал к стене саму Мару, только и сумевшую, что прикрыть лицо рукавом, чтобы не задохнуться от поднятой пыли, не имея возможности даже выкрикнуть вслух все, что думает о Берегинях, вилиссах и безмозглой твари, не говоря уже о том, чтобы что-то предпринять! Но это оказалось только началом неприятностей – смерч продолжал разрастаться и, в конце концов, обветшалый дом, не выдержав такого издевательства, рухнул.