В кабинете музыки было пустынно. Марина Максимовна, новая преподавательница, на последнем уроке высказала заинтересованность песнями, сочиненными самим Матвеем и он собирался заглянуть перед концом занятий, чтобы забрать назад отданные посмотреть нотные записи – учительница утверждала, что сама когда-то пыталась стать рок-певицей, но не сложилось, однако, некоторые полезные знакомства остались и она была бы рада дать Матвею такие же шансы. Может, как она сказала, ему больше повезет. Немного удивляла привычка женщины, которой на вид и тридцати еще не было, говорить о своей жизни в прошедшем времени, как это свойственно старикам. Интересно, что за жизненные неудачи привели ее – невероятно красивую и талантливую особу – в школу захолустного городка? Чувствовался за этим туманный шлейф темного прошлого… Такого, о котором не хочется расспрашивать людей из любопытства.

Но учительницы в кабинете не оказалось. Судя по тому, что дверь оказалась не заперта, отлучилась Марина Максимовна ненадолго, поэтому мальчик решил дождаться ее возвращения, усевшись за первую парту. Какое-то время он со скучающим видом отбарабанивал пальцами по деревянной поверхности какую-то невнятную ускользающую мелодию, после чего, обернувшись на шорох раскрывшейся двери, недоуменно привстал. – Вика? – Мне почему-то казалось, что ты хотел поговорить со мной, – неуверенно улыбнувшись, девочка вошла в кабинет музыки и присела за парту рядом с ним. – Ты не против? – Нет… то есть – да…ох, – тщательно подготовленные слова в мыслях отчего-то слиплись, как ком холодной каши. – хотел поговорить. Девочка ободряюще улыбнулась. – Мне показалось, я сделал… или делаю что-то не так, что тебе неприятно, а ты молчишь об этом. Знаешь, я никогда не любил недоговорок, уж лучше обо всем говорить человеку прямо, ну, знаешь, я вовсе не сторонник хамства и привычки лепить бестактные вещи в лоб, но как можно исправить что-то, даже не зная, в чем именно дело? Мне очень хотелось бы… ну, чтобы наши отношения продолжались, возможно, до меня что-то и доходит с трудом – прости – но вас, девчонок, иногда бывает так сложно понять. Ты мне показалась особенной. Уверен, мы ведь не обидим друг друга, если будем говорить начистоту, а даже если и так – постараемся вдвоем исправить это. Я приложил бы все усилия… Ты со мной согласна? Если люди действительно друг другу нравятся, я надеюсь, у нас именно так – мы… они примут друг от друга все. – Звучит неплохо. Но в жизни, увы, часто случается иначе. Симпатию легко разрушить излишней откровенностью. – Если… когда чувства настоящие – они выдержат проверку! – Матвей взял девочку за плечи. – Ведь мы любим людей такими, какие они есть, верно? Какой смысл притворяться кем-то другим – даже если кому-то в тебе и понравятся иллюзорные качества, ты ведь будешь понимать, что любят совсем не тебя, а эту иллюзию! – Но каждый человек хочет казаться лучше, чем он есть. Особенно перед теми, кто ему нравиться. Тебе это незнакомо? – Я мог бы постараться СТАТЬ в чем-то лучше. Но не притворяться. – Разве у тебя нет такого соблазна? – тихо спросила Виктория, придвинувшись вплотную и горячо шепча практически ему в лицо. Матвей уловил тонкий шлейф духов – чересчур изысканных и горьковатых для девочки-подростка да еще днем в школе, Вике, на его взгляд, больше подошли бы свежие «огуречные» ароматы. Впрочем, девчонкам виднее. – Нет желания надеть золотую маску, в которой будешь в глазах других самым сильным, самым лучшим, самым талантливым? Жизнь стала бы гораздо проще… Гораздо больше людей будут любить кого-то за его безупречные качества, чем просто таким, как он есть. – А ты? – в тон, едва слышно, прошептал мальчик. – ты могла бы любить кого-то… обыкновенного? Не лучшего, не самого сильного, не невероятно талантливого, а просто – человека? – Любить – в любом случае означает признавать достойным, – с лукавой улыбкой заметила девочка. – но любовь зачастую и есть та золотая маска, в которой любой человек для тебя будет самым лучшим, правда? Матвей подался вперед, неловко ткнувшись губами в чуть приоткрытые губы девушки. От горьковатого запаха слегка кружилась голова.

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 14. Алина ======

– Девочки… – Марго, я тебя просто не узнаю! – резким движением Вика закинула на плечо рюкзак. – Не бывает таких совпадений! Мы же ничего не знаем об этом парне! – Он мне жизнь спас, разве этого недостаточно? – раздраженно тряхнула белокурой гривой Марго. – Коля ничего не скрывает от нас – он не виноват в том, что потерял память! – Но Евы с нами нет, мы не можем точно знать, правда ли это! – Ты же видела его! Коля похож на человека, способного на обман? – Если бы все лжецы были ПОХОЖИ на лжецов… – Девочки, – еще раз робко попыталась вклиниться Алина. – я вам хотела сказать… – Достаточно! – потеряв терпение, рявкнула Маргарита. – Подумай своей головой: ТЫ стала бы посылать шпиона, симулирующего потерю памяти без более-менее внятной легенды? Едва не утонувшего в реке при попытке разыграть спасение? Помолчав, Вика чуточку беспомощно пожала плечами. – Нет. Не стала бы надеяться, что столкнулась со столь глупым противником. Властелинам тьмы и все такое, конечно, свойственно недооценивать врагов, но не до такого абсурда. Послушай, мне тоже кажется, что твой Коля вполне заслуживает доверия, но… ты сама на себя не похожа. Вот уж кто никогда бы не стал кидаться в омут с головой… – Я как будто всю жизнь его знаю. Я всегда знала, что встречу его, понимаешь? Поэтому и глупо казалось тратить время на все эти свидания, кокетство и случайных поклонников, когда уверена, существует в мире тот единственный, который так или иначе – моя судьба. Я понимала, что узнаю его с первого же взгляда: так оно и случилось. И он, он ведь тоже искал меня – мы оба это чувствуем, так какой смысл чего-то скрывать и опасаться? – Как можно быть столь уверенной?.. – Можно! Можно быть уверенной в себе и других, представь себе! – Что ты… – Ты просто завидуешь! Завидуешь, потому что вы с Матвеем так и ходите вокруг да около, боясь признать очевидное и страдая от дурацкой мнительности! Тебе нравится Матвей, все видят, что ты нравишься ему… – Я вовсе… вовсе я не завидую! Подумаешь, знакомство как из романа в мягкой обложке, некоторые люди по-настоящему узнают друг друга, прежде чем делать какие-то выводы! – Ты просто трусиха! – А ты – ненормальная! Натурально снесло крышу! Марго последнее время – как раз с судьбоносного знакомства – действительно мало походила сама на себя. Сдержанная и скептическая особа обнаружила в себе непривычную для подруг мечтательность и лиричность. Казалось, характер Маргариты изменился в лучшую сторону, она стала дружелюбнее даже с младшей сестренкой Лилей (что для знающих историю их внутрисемейных баталий подруг было примерно равнозначно пляжному сезону посреди зимы!), но, оказалось теперь, недостаток былой уравновешенности тоже поменял взаимоотношения в компании. – Девочки, ну перестаньте. Зачем ссориться из-за какой-то чепухи? – в очередной раз воззвала Аля и обе побледневшие от гнева физиономии уставились уже на нее. – Это не чепуха! – отчеканила Виктория. – Ты не понимаешь… – Вырастет – поймет! – холодно бросила Марго. – Чего ты хочешь от ребенка? Одни приключения на уме! – Что? – ошарашено хлопнула глазами Алина. Вот значит как! Подружки! – Вот значит как?! Так вот что я вам скажу: если быть взрослой, значит, забывать обо всем из-за какого-то болвана, то я РАДА, что не доросла до этого! – голос слегка задрожал. – Продолжайте собачиться, не стесняйтесь! Обойдусь и без ваших советов, раз вы все равно больше ни о чем думать не способны! Отвернувшись, чтобы не разреветься прямо перед ними, Алина поспешно зашагала прочь по коридору. Ребенок! Может, она и младше всех в компании, но это не означает, что ее можно не принимать всерьез! По крайней мере, она не создает для всех проблем из-за своих влюбленностей! Неплохо было бы посоветоваться хоть с Дарьей, кажется, единственным, не считая ее самой, человеком, сохранившим вменяемость, но для отличницы плен и прогулка по лесу не прошли даром – девочка все-таки простудилась и школу еще не посещала, Алина сама каждый день добросовестно таскала ей домашнее задание. Но сегодня после уроков идти к Кукушкиным, а потом возвращаться обратно не имело смысла – что, если заметившая слежку незнакомка улизнет и больше в школе не покажется? Фима Сорокина, которую Аля пыталась расспросить, что это за новенькая и давно ли она в школе, ничего вразумительного ответить не смогла, немало этим фактом смутившись, оттого призвала на помощь сестру, учащуюся с незнакомкой в одном классе. Но и всеведущая Крыся многого не сказала. Новенькая и новенькая, фамилия Ткачева, со странностями, но тихая, ничего интересного. Когда именно она появилась в классе, Кристина не помнила тоже. – Живет в деревенском домике ближе к окраине. – С родителями? – Ну, уж, наверное, не одна, – Крыся пожала остренькими плечами. Такое безразличие для Сорокиных было, мягко говоря, не типичным… – да чего в ней интересного? Если бы не та выходка на рисовании, никто и не заметил бы. – А что она натворила? – Да ничего. В сущности. Рисовали вазу с фруктами, она и намалевала все какое-то ядовито-яркое, по контрасту окутанное паутиной, а на апельсине пририсовала паука – противного такого, с лапами… бр-р! А Зая Лунина, дурында, увидела и давай верещать, чуть урок не сорвали! Зайка – как звали почти все в школе Зою Лунину – пухленькая блондиночка со слегка восточными чертами широкоскулого курносого лица, что странновато сочеталось с огромными и абсолютно круглыми ярко-синими глазищами, принималась вопить или реветь практически по любому поводу или даже без оного, так что ничего странного в произошедшем не было. – Я же говорю – ненормальная. Уставиться в одну точку и замрет. Только пальцами шевелит, словно на невидимой клавиатуре печатает или на клавишах играет… но в нашей школе такая мелкая странность вполне терпима! Много куда более буйных психов! – Крыся выразительно покосилась на Юрика с товарищами, пытающихся вволочь упирающегося черноволосого паренька в женскую уборную. Тот в школе считался человеком глубоко несчастным – во-первых, потому, что мамуля обозвала Юлием в честь великого императора, обеспечив в школе очень обидную для парня кличку «Юлька», во-вторых, из-за соседа по парте Варфоломея – симпатичного блондинчика с глубоко левым срезом по всему периметру головного мозга, крайне вспыльчивого и истеричного, вроде как неприязненно относящегося к тихоне Юлию – по характеру мальчишки были полной противоположностью, как и внешне – но отчего-то вечно не отходящего от него ни на шаг. Даже странно, что сейчас его тут нет… – Да уж… – совершенно искренне согласилась Алина, возвращаясь мыслями к новенькой. Похоже, если она хочет чего-то узнать, следует проследить за ней самой. – Фима, можно тебя попросить – проведай сегодня вместо меня Дарью, отнеси ей домашнее задание, а? – Нормальные люди на бюллетене отдыхают, а эта просто жить не может без уроков, – недовольно пробурчала Сорокина-младшая, однако, согласно кивнув. Аля искренне понадеялась, что Даша на нее не обидится. – Правильно, чем ей еще в жизни интересоваться! – желчно подхватила Крыся и Алинка поспешила малодушно сбежать от Сорокиных подальше. После Крещения, на которое вместо положенных традицией морозов лил дождь, зима все же принялась неохотно вступать в свои права. Наверное, из-за этих погодных непоняток и складывалось впечатление, будто зима еще только начинается, а совсем недавно отгремевшие новогодние праздники еще только впереди. Легкий снежок еще не успел накрыть землю полностью, только сыпался с неба, окутывая город невесомым туманом. Как оказалось, новенькая девчонка жила не просто на окраине, а практически за городской чертой. Здесь чернели почти все давно заброшенные и перекосившиеся домики деревенского типа – район уже несколько лет планировали сдать под снос, но у городского бюджета всегда не вовремя заканчивались деньги и это в очередной раз откладывалось на неопределенное «потом». Незнакомка остановилась возле низких обшарпанных ворот и распахнула калитку. Петли уныло скрипнули. Ни одного окна в обветшалом домике за кое-где сломанным забором не горело, он казался таким же заброшенным, как и большинство домов на этой улице. Оглянувшись по сторонам и, кажется, не заметив в снежной пелене ранних зимних сумерек прижавшуюся к ограде за углом Алину, незнакомка вошла в калитку, притворив ее за собой. «Может, она решит, что калитка скрипнула от ветра…» – немного выждав, девочка двинулась следом. Калитка оказалась неплотно затворенной, миниатюрная Аля вполне сумела проскользнуть в щель, не тревожа скрипучих петель. Свет в доме так и не загорелся. Алина вообще сомневалась, есть ли там электричество, но не могли же обитатели этой развалюхи жить без света вообще. Может, это вовсе не дом незнакомой девчонки? Но что ей тогда нужно в заброшенном здании? Стараясь шагать по скрипучему деревянному крыльцу бесшумно, Аля заглянула в холодный темный холл. Сомнений быть не могло. В этом доме не просто никто не жил – сюда и не заходили-то уже сто лет. Помещение было густо окутано паутиной по которой сновали сотни деловитых паучков, как-то странно было видеть их зимой в не отапливаемом доме. Пойти по тесной прихожей в комнату, утопающую в еще более густой паутине, у Алины еще получилось, но только для того, чтобы убедиться – в комнату ни один человек не входил. Просто не мог бы, не разорвав этой завесы! Но куда в таком случае подевалась новенькая – других дверей из прихожей не было, кажется, домик и состоял-то из двух небольших комнат. Размышляя об этом, девочка не сразу обратила внимание на то, что при ее появлении паучки, до того беспорядочно снующие по своим сетям, целенаправленно хлынули в прихожую, к выходу. – Есть тут кто-нибудь? – неожиданно поежившись от смутной тревоги, тихо позвала Алина. Ответом было только тихое шуршание множества лапок. Запоздало обернувшись, девочка тихо взвизгнула – пауки осыпались на потемневший деревянный пол спекшимся комом, из которого, как из глины, буквально на глазах вылепилась уродливая тварь. Больше всего существо напоминало гиену с жесткой черной шерстью, но стояло на четырех парах хрупких паучьих лапок, шипастые суставы которых поднимались над туловищем, а морда, помимо напоминающих пару попугайских клювов жевал была украшена тремя парами непроницаемых зеленоватых глаз. За спиной тварь сложила похожие на вороньи черные крылья. – Кто ты… что ты такое?! – Разве ты не искала меня, Берегиня? – глухо рыкнуло существо. – Заходи, попьем чайку, говорил паук сверчку… Но я тебя не приглашала! – Это ты… ты нападаешь на людей в школе? – хрипло спросила Алина. Существо глухо с насмешкой защелкало. – Нет. Так что ты следила за мной зря. Даже не представляешь себе, НАСКОЛЬКО зря – особенно в одиночку, потому что из этого дома ты не выйдешь! – Я могу выходить и не через дверь! – собрав в кулак всю волю, Алина сбросила оцепенение и, хмыкнув, взмыла под потолок. Окутавшая комнату паутина липла к лицу и волосам, но девочка не замечала этого. Окошки в полупустой комнате были слишком маленькими даже для нее, быть может, какой-нибудь люк в потолке – и можно будет улизнуть через чердак? До ушей донеслось тихое шипение, должно быть, в истинном своем обличье чудовище таким образом смеялось. Шелковая нить – паутинка с хорошую бечевку толщиной, но гораздо прочнее, обвила ее колени, сдернув вниз, лицом на пыльный крошащийся застарелым деревом пол. – Все даже проще, чем я думала, – прошелестело существо, ловко окутывая девочку шелковыми нитями. – госпожа была права! – Разве ты служишь не князю тьмы? – автоматически уточнила Алина. Тварь снова насмешливо защелкала. – Не забивай себе головку, бабочка моя! – почти с нежностью посоветовала она. – Госпожа желает твои крылышки в свою коллекцию, – резко дернув за паутину, тварь заставила девочку снова упасть лицом на пол, и стянула с ее ног сапожки Летавицы. – но тебя саму оставила в мое распоряжение. Князь, знаешь ли, не жалует людоедство, но природу не перекроить. В некоторых случаях нам это позволено, если, конечно, не оставлять следов, – чудовище с урчанием потерлось о щеку Алины. Мгновение спустя девочка ощутила укус… Это было не больно. Что-то похожее она чувствовала, когда стоматолог вколол в десну обезболивающее и через какое-то время язык и половина лица утратили чувствительность и подвижность. Они с Евой еще дурачились и хохотали, когда Алина пыталась корчить гримасы и произносить «замороженными» губами и языком скороговорки… Какой же она была дурой, сунувшись сюда в одиночку! Но Ева в больнице, а остальные… остальные не понимают ее, на них нельзя положиться так же, как на лучшую подругу, несмотря на бесшабашность, никому не давшую бы в обиду!... – Ты пока отдыхай, – прошелестела тварь в ухо жертве. – я быстро улажу все с госпожой и обязательно к тебе вернусь. Все тело онемело от странного яда. Уж лучше бы боль, чем эта заторможенная бесчувственность, постепенно охватывающая не только тело, но и разум. Не в силах сосредоточиться даже на шепоте паучихи, Алина провалилась в странное полузабытье… «Алина! Алина, проснись!» – Бабуля, еще пять минуточек и встаю, – невнятно пробурчала девочка, не разлепляя глаз. Просыпаться не хотелось. Просто не находилось сил даже пошевелиться, словно в теле не осталось ни единой косточки или мышцы. Мысли вполне поддерживали это позорное лентяйничество, никак не желая стряхивать с себя липкую паутину дремы. Почему-то от слова «паутина» девочку кольнуло легкое непонятное беспокойство. «Алина! Проснись немедленно – ты в опасности!» – Бабушка, даже если я чуток опоздаю к началу занятий – вряд ли это такая уж страшная опасность! Все равно придется еще ждать Еву, она постоянно встает за пять минут до выхода и… Ева! Необъяснимое смутное ощущение кольнуло вторично, заставив нехотя, сквозь густую пелену задуматься о его причинах. Собственная голова неожиданно показалась похожей на утонувший в пыли и паутине чердак, где каждое шевеление заторможено – перед глазами просто как наяву всплыл образ комнаты, обвитой густой паутиной. Сон, кажется, неуклонно отступал, но желания вставать не прибавилось – девочка чувствовала себя обессиленной, как выжатый лимон. «Алина! – снова донесся легка рассерженный бабушкин голос. – Ты меня слышала?» Протестующе замычав, девочка хотела было перевернуться на другой бок, натянув на голову одеяло, но с удивлением обнаружила, что действительно не может шевельнуться. Удивленный возглас прозвучал тем же едва слышимым невнятным мычанием. «Бабушка!» «Не паникуй, сейчас станет легче. Я почти распутала эту сеть… будь готова действовать по моему сигналу!» Действовать. Если бы Аля могла, она бы скептически хмыкнула! Не получалось ни то, что мизинцем шевельнуть или сказать хоть слово, а даже открыть глаза, хотя мыслям быстро возвращалась ясность и четкость, а бабушка советует… Бабушка??? «Тихо, маленькая, тихо. Разве я могла тебя бросить, особенно сейчас, когда вы вынуждены расхлебывать последствия наших же ошибок прошлого. Увы, моя помощь невелика…» «Бабуля, я… что произошло? Я ничего не могу понять, а ситуация усложняется, кажется, с каждым шагом… Что нам делать?» «Если бы я знала ответы на все эти вопросы… Остается надеяться, вам повезет больше, или вы сами окажитесь лучше, чем когда-то мы. Слишком многое в настоящем порой родом из прошлого!»