Много было сказок о том, что зима забирает у людей, осмелившихся встретить ночь не у очага, а в заснеженном лесу, души – но обычно такие люди всего лишь умирали. Сгорали в бреду всего за день или два или, наоборот, продолжали замерзать, даже вернувшись в тепло, словно холод пустил в них корни и не желал отпускать – пока даже в самой жарко натопленной комнате не превращались в стылое изваяние, словно бы несколько дней уже мертвыми пролежали на морозе. Когда-то Яр и Аврора пережили ночь в зимнем лесу. Пережили, избежав и отсроченного ледяного проклятья и обычной болезни – но, кажется, какую-то неизвестную цену зиме мужчина все-таки заплатил. С содроганием сердца девочка слушала другие сказки – о тех, кто сумел выжить после ледяного проклятья. Никто в их деревушке не сталкивался с подобным лично, но истории шепотом передавались из уст в уста, особенно когда девочки-подростки и молодые девушки собирались длинными вечерами, чтобы веселее было рукодельничать в свете лучин и недорогих свечей из жира, и болтали обо всем на свете от понравившихся мальчишек и своих трениях с родителями до таинственных древних легенд. Говорили, что люди, пережившие встречу с зимой в ее царстве, теряют в себе все человеческое, не могут больше любить, никого не способны жалеть, ничему не умеют радоваться. И, рано или поздно, бегут от других людей обратно в зимний лес, где не то погибают, не то превращаются в огромных белых волков – свиту зимней хозяйки – чтобы служить ей целую вечность. Такие рассказы пугали Аврору больше всего, но раз за разом она убеждалась в призрачности своих страхов. Разве был в деревне хоть один человек добрее ее наставника? Когда-то чужаку совсем не обрадовались в деревне, но мужчина оказался талантливым лекарем, смелым охотником, да и просто прекрасным человеком, готовым в любой момент придти на помощь кому угодно – со временем местные жители полюбили его. Аврора просто не представляла человека, который мог бы не полюбить…
И – в этом девочка убеждалась каждый раз, увидев теплую улыбку Яра или его взгляд, даже посреди зимы хранящий золото летнего солнца – в душе его не было мертвого холода. Просто не могло быть. Слишком сам Яр походил на солнце, решившее почему-то пожить среди людей.
Порой он совершал настоящие чудеса. Неохотно, только в самых крайних случаях, как он часто говорил, чтобы люди не начали только и ждать чуда вместо того, чтобы рассчитывать на самих себя и добиваться чего-то. Он бы и вовсе не прибегал к этим своим необычным способностям, но люди – кто слезными мольбами, кто молчаливым страданием – каждый раз уговаривали. Уговаривали исцелить, защитить, помочь… И он помогал, хотя и все равно пытался не прибегать к волшебству, пока можно было без этого обойтись.
– Магия в окружающем мире, во всем вокруг! – терпеливо повторял Яр каждый раз, когда непоседливая ученица принималась жаловаться, что не хочет зубрить неприятное искусство лекарки или еще чему-то учиться, а в место этого требовала лучше научить ее заставлять все делаться самому, по взмаху руки и слову, как умел он сам. – Волшебство не принадлежит мне, я всего лишь заимствую его… если это необходимо. Чтобы помогать человеческому труду, а не чтобы заменять его!
Аврора не вполне понимала. Ей это казалось странностью вроде того, чтобы держать в стойле прекрасного коня, но ходить при этом исключительно пешком! Но спорить, глядя в теплые золотые глаза, не получалось, и девочка собирала в кулак всю свою прилежность и усидчивость. Редко ее хватало надолго, но Аврора искренне старалась. Она научится помогать людям, непременно будет, как и Яр, нести им свет… может, когда-нибудь наставник решит, что она способна научиться у него и большему?
– С днем рождения, солнышко.
Наверное, Яр сам придумал эту милую традицию – поздравлять детей с днем рождения и дарить подарки. До его прихода жители деревни и не слышали ни о чем таком. Утром, как вошло в обычай, она пригласит подружек, чтобы угостить их праздничным пирогом… но наставник почему-то предпочитал поздравлять ее заранее, накануне. И дарил не всякую чепуху, которой обменивались девочки, а по-настоящему удивительные и прекрасные вещи.
Восхищенно, хоть и с примесью легкого непонимания, Аврора приняла из его рук длинный посох из золотистого гладко отшлифованного ясеня, увенчанный металлическим кругом, похожим на тележное колесо, только в центре, там, где сходились «спицы» вместо дыры для оси красовался крупный медового цвета янтарь в форме гладкого кабошона.
– Ты говорила, что хочешь научиться волшебству… думаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы начать наши уроки. Первое время этот жезл будет тебе помогать.
Девочка зажмурилась, не в силах поверить своему счастью. Она будет творить чудеса, совсем как Яр! Ее будут так же любить, будут обращаться к ним за помощью, а потом рассыпаться в благодарностях и дарить вкусности, красивую одежду, разные интересные и забавные штучки… Наставник никогда не брал платы за свою помощь, но подарки и благодарности, не желая обижать людей, иногда принимал. Издалека люди будут приходить за помощью… а может, они сами вдвоем пустятся в путешествие, чтобы по всему миру узнали об их великой силе. Потом они вернутся, выстроят вместо избы прекрасный терем из резного светлого дерева… интересно, магия и это может? Даже если и нет, люди в благодарность непременно помогут им! И даже длинными зимними ночами вместо чадящих лучин и брызгающихся жиром свечей комнаты будет освещать волшебство – их собственный кусочек солнца. И соседи будут собираться у них, сидеть за общим столом, есть пироги и бруснику с медом, будут устраивать танцы, потому что в солнечном тереме круглый год будет тепло и безопасно, а Аврора и Яр будут рады всем гостям…
– Но не забывай о том, что я говорил: волшебство не должно…
Договорить помешал яростный стук в дверь. Уже стемнело, а зимой, когда оголодавшие волки почти без страха приходили к человеческому жилью, большинство жителей деревни ни за что не покинули бы дом после наступления сумерек. Если только не случилось чего-то совсем уж… выходящего за рамки.
– Пожалуйста, помогите! – соседка Сурья – жена одного из местных охотников, прямо с порога бухнулась на колени, обхватив ноги Яра и судорожно к нему прижавшись. Сурья была милой приветливой, частенько угощала соседскую детвору пряниками и сладкими пирогами – Аврора хорошо относилась к ней… но сейчас причитающая женщина, прервавшая ее разговор с Яром, вызвала глухое раздражение. Поймав себя на этом чувстве девочка смутилась – ведь она прекрасно понимала, что без серьезной причины женщина не пришла бы.
Охотники были единственными, кто порой рисковал ночевать не у домашнего очага. Правда, в лесу у них были выстроенные за теплое время года времянки, где тоже можно было скоротать ночь под крышей и у огня, но эта защита была куда более хрупкой, и иногда зима все же добиралась до смельчаков.
Так случилось и с мужем тетушки Сурьи. Это Аврора поняла еще раньше, чем, вслед за не тратящим время на расспросы Яром, прихватив мешок с лекарскими принадлежностями, вошла в соседнюю избу – вошла, чтобы увидеть, но не сразу даже узнать соседа. Не различить знакомое с детства лицо в этом: с заиндевевшими бровями и превратившимися в сосульки волосами, с неподвижными, словно бы уже не живыми, глазами, на ресницах которых не таяли снежинки. В избе было жарко натоплено, но холод, сковавший охотника, не собирался его отпускать.
Таким не помогало уже и волшебство. Бесполезно было лечить тело, если душа навеки осталась в краю метели и снегов – даже Яр не был всемогущим.
Это знала Аврора, хоть и не могла принять всем сердцем. Знала и тетка Сурья, но гнала от себя это знание, убившее бы последнюю надежду. Поэтому и продолжала причитать, умолять, говорить о своих детях, о том, что не вытянет их одна, продолжала плакать…
Девочка понимала, что это не притворство, но сквозь сочувствие все выше поднималась волна раздражения. На прекрасном лице Яра, каждое слово, каждая слезинка отзывалась почти физической болью, он же хотел помочь, всей душой хотел, а уговоры только увеличивали горечь бессилия. Неужели эта глупая женщина не понимала, что он никогда бы не отказал в помощи, если бы мог что-то изменить? Неужели сотрясает воздух своими рыданиями нарочно, чтобы уязвить побольнее?! Авроре захотелось как следует встряхнуть Сурью за плечи, надавать ей пощечин, закричать на нее, как-нибудь заткнуть!
