— Есть хоть какая-то вероятность, что это несчастный случай? — спросил я доктора, когда мы с ним покинули дом.

Александр Францевич усмехнулся в усы.

— Голубчик, Яков Платоныч! — сказал он мне. — Вы явно переутомлены. Ну о чем Вы говорите? Какая вероятность? Это только в сказках молоток может сам спрыгнуть с полки, а потом полететь в голову этого несчастного.

Милц покосился на тело Приходова, накрытое мешковиной, которое городовые как раз грузили на телегу.

— А вот гораздо вероятнее, — продолжил он, — что она незаметно к нему подошла и с силой ударила его по голове.

— Да это я понимаю! — ответил я расстроенно.— Только что-то тут не так! Не клеится!

— Послушайте совета врача, — рассудительно сказал Александр Францевич, — идите-ка Вы домой, хорошенько выспитесь. А вот проснетесь, и, я обещаю, у Вас все склеится.

И доктор попрощался, оставив меня в сомнениях как по поводу происходящего, так и по поводу моего душевного здоровья. Может, Милц прав? Возможно, вся эта чертовщина лезет мне в голову лишь потому, что я устал и перенервничал. А гибель Филимонова и Приходова — это лишь совпадение. Только вот, я никогда не верил в совпадения. Особенно, в подобные. Что ж, выбирайте, господин надворный советник, во что Вам не хочется верить больше — в подобные совпадения или во вмешательство каких-то высших сил. Отличный выбор для Вас, господин великий скептик!

В этот момент я заметил, как среди зевак, толпящихся вокруг дома, мелькнула знакомая фигура в модном клетчатом пальто с бобровым воротником. Человек отвернулся так, чтобы не быть у меня на виду, но я все равно его узнал. Петр Миронов! Здесь? Но зачем? Или это еще одно совпадение? Нет уж, к черту совпадения, особенно такие! Сейчас я все выясню.

— Петр Иванович! — окликнул я его.

Но Миронов будто не слышал, повернулся спиной ко мне и быстро пошел прочь.

— Господин Миронов! — крикнул я ему вслед и пустился вдогонку.

Он уходил достаточно быстро, но я, тем не менее, легко его догнал.

— Вы что, бегать от меня вздумали? — спросил я его сердито. — Вы что здесь делаете?

— Мимо проходил, — ответил Миронов.

— Как-то часто Вы в последнее время проходите мимо дела Ферзя, — сказал я.

— А что за тон, позвольте узнать? — неожиданно враждебно обратился ко мне Петр Иванович, — И что за намеки?

— Какие уж тут намеки! — поняв, что он снова намерен запираться, я разозлился окончательно. — Вы мне прямо скажите, какое Вы отношение имеете к этому делу. Здесь отвечать будете? Или могу Вас официально в управление пригласить!

— А на каком основании, можно узнать? — поинтересовался Миронов. — Ну застали Вы меня в обществе моего приятеля Мышлоедова. Ну здесь я проходил, увидел толпу зевак, решил посмотреть тоже. Что с того?

— Вас видели в обществе Ферзя, — пояснил я ему. — За день до его задержания.

— Кто видел? — спросил Петр Иванович. Но тут же, посчитав, видимо, источник сведений неважным, объяснил: — Послушайте, я ужинал с Мышлоедовым. А потом подошел Ферзь, которого я знавал когда-то. Впрочем, как и Вы.

— В обществе Мышлоедова был и господин Приходов, — сказал я Миронову, надеясь, что он поймет все-таки, что такое количество совпадений случайным быть уже никак не может.

— Это кто? — поинтересовался он наигранно.

— Тот самый, чье тело только что, на Ваших глазах, вынесли из этого дома и отправили в мертвецкую! — я сердился все сильнее.

— Послушайте, не знаю я никакого Приходова! — резко ответил Петр Миронов. — Вокруг Мышлоедова вечно крутятся всякие типы. Они приходят, они уходят! Меня им никто не представлял, и, следовательно, нужды запоминать каждого у меня не было.

— Какой-то хоровод невероятных совпадений, Петр Иванович! — протянул я скептически. — Не находите?

— Именно! Мне тоже это кажется странным, и я тоже обратил на это внимание, — резко, даже где-то зло ответил он. — Полицейский следователь берет под стражу известного картежника, с которым имел когда-то несколько крупных игр в Петербурге, и во время шахматной партии этот шулер погибает. Вас самого-то еще не допрашивали по поводу этих совпадений?

— Вы что себе позволяете! — возмутился я его наглостью.

— Если имеете, что мне предъявить, так предъявите, — заявил Петр Иванович, — но, в любом случае, знайте: слова от меня больше не услышите без моего адвоката, Виктора Ивановича Миронова! Честь имею!

Он развернулся и быстро пошел прочь, оставив меня кипеть от злости.

Итак, Петр Миронов что-то знает определенно. Иначе бы он не оказался рядом с домом Приходова. В совпадения я не верю все-таки, во всяком случае, в совпадения такого рода. Но что бы Петру Ивановичу не было нужно, он мне не скажет. Он просто приведет в управление брата, и тот потребует, чтобы меня отстранили от дела не только формально, но и фактически. И добьется этого очень легко, потому что по закону так и должно быть на самом деле. Но тогда Коробейников останется один, без моей поддержки. И дело завалит точно. Так что, в данном случае следует признать, что шантаж Петр Иванович провел успешно, и я вынужден ему поддаться. Миронова трогать пока не будем. По крайней мере, в открытую.

Вернувшись в дом Приходова, я застал в комнате идиллическую картинку: над шахматной доской с расставленными фигурами с одинаково задумчивыми лицами склонились Антон Андреич и Анна Викторовна. Я еще не до конца пришел в себя после объяснений с Петров Мироновым и был весьма взвинчен. Кроме того, мне по-прежнему не давала покоя череда смертей наших потенциальных свидетелей, а может быть, и участников убийства, напоминающая не то череду нелепых совпадений, не то вовсе неизвестно что. А пуще всего разозлила меня эта картина тем, что она демонстрировала полное взаимопонимание Анны Викторовны с моим помощником. То самое взаимопонимание, которого я, увы, достичь не мог. А потому, пребывая в расстроенных чувствах, я обрушил на них свое возмущение безо всякой жалости:

— Ну как же, господа следователи! На месте преступления, и без шахмат!

— Вы напрасно иронизируете! — принялся защищаться Коробейников.

— Шахматы совершенно необходимы! — Анна Викторовна поднялась мне навстречу. — Потому что без них мы не узнаем, кто следующая жертва.

— В самом деле, — убеждал меня мой помощник, — ход, который Вы сегодня утром определили, он привел нас сюда, в этот дом. Он как раз находится в этом квадрате.

Мое терпение лопнуло.

— Господин Коробейников! — сорвался я на крик. — Извольте исполнять свои обязанности, а не заниматься черт знает чем!!!

— Яков Платоныч! — Коробейников боролся с желанием отступить перед моим гневом, но в этой борьбе явно побеждал. — Вы, очевидно, запамятовали, что следствие веду я. И от моих действий зависит, снимут с Вас подозрения или нет!

Да они сговорились сегодня, что ли? Что за день такой, все мне угрожать пытаются!

— Что? — сдавленным от ярости голосом спросил я, делая шаг навстречу Антону Андреичу.

— Господа! — крикнула вдруг Анна Викторовна на всю комнату, встав при этом на стул, видимо, для привлечения внимания. — Я прошу вас! Яков Платоныч, — обратилась она ко мне со своего постамента взволнованно, — Вы можете сколько угодно не верить в духов, но в логику событий Вы же можете поверить? Ферзь убивает всех, кто виновен в его смерти. Сначала Филимонова он толкнул под лошадь. Теперь вот Приходову в голову кинул молоток. А теперь…

Анна вдруг замолчала, оглядываясь вокруг. Лицо ее сделалось растерянным и каким-то даже испуганным. Она неловко попыталась спуститься со стула, и я едва успел ее подхватить, иначе бы она упала, наверное.

— Он здесь, — сдавленным голосом произнесла Анна Викторовна, не отводя глаз от диванчика в углу, на котором давеча сидела допрашиваемая мной Крюкова. И перевела на меня полные страха глаза: — Он хочет, чтобы Вы сыграли с ним!

Первым моим побуждением было развернуться и немедленно уйти.

— Яков Платоныч, пожалуйста! — принялась умолять меня Анна, видя выражение моего лица. — Не надо его сейчас злить! Прошу Вас! Ну поскорее!