К счастью, мое самобичевание оказалось не долгим. Вернулся доктор Милц с результатами анализа.

— Вы были абсолютно правы, — сообщил мне Александр Францевич, — в квас действительно было подмешано снотворное. Причем в очень высокой концентрации. Полагаю, лошадиная доза.

— Так значит, снотворное, — задумчиво проговорил я.

— Да, — подтвердил Милц.

— Спасибо, доктор, — поблагодарил я его. — А что показало вскрытие Ферзя?

— Ну, Вы же знаете, убит он был ударом в висок, — сказал Александр Францевич. — Я полагаю, это был, скорее всего, кастет. Смерть наступила где-то в час или два ночи.

— А поточнее? — попросил я его.

— Уж простите, Яков Платоныч, — развел руками доктор Милц, — точнее некуда!

— Значит, проблемы это не решает, — вздохнул я.

— Вы о чем? — строго поинтересовался доктор.

— Я ушел из управления в час-тридцать ночи.

— Casus a nullo praestantur, — утешил меня Александр Францевич на латыни. — За случай никто не отвечает.

Покинув кабинет доктора Милца, я решил зайти в трактир, чтобы проверить одно свое предположение. Дело в том, что Ферзя мне сдал мой осведомитель, мелкая сошка уголовного мира. Сам по себе веса он не имел никакого и значительных преступлений не совершал. Но знал все и про всех. Я поймал его на мелком воровстве и решил, что мне будет выгоднее завербовать его, нежели сажать. Он не раз помогал мне информацией, не бесплатно, разумеется. И про то, что в Затонск приехал Ферзь, сообщил тоже он. И вот теперь у меня возник вопрос: а что, если он не только мне это сообщил? Стукач, он ведь всегда стукач. Мог и еще кому-нибудь продать столь ценную информацию.

Как я и ожидал, я нашел его в трактире, за карточной игрой. Показал ему глазами на дальний угол. Он прервал игру, послушно пошел за мной, хоть и был недоволен, по очевидным причинам. Обычно я старался встречаться с ним так, чтобы наше общение не бросалось в глаза. Но сейчас мне было не до того, чтобы беречь репутацию мелкого воришки, будь он хоть трижды осведомитель.

— Яков Платоныч! — сказал он мне укоризненно, подсаживаясь за мой столик.

— Извини, дело срочное, — перебил его я. — Расскажи-ка мне про Ферзя.

— Так я уже рассказал все околоточному, — удивился вор. — Это же я Ферзя признал.

— Это я знаю, — сказал я, — и за то тебе благодарность…

— Перо я в бок получу от ваших благодарностей! — перебил он меня сердито. — Вы его арестовали. Ну, что еще?

— Убили его сегодня ночью, — сообщил я ему. — Прямо в камере. Что об этом знаешь?

— А что мне знать-то? — перепугался он. — Это ведь у вас убили!

— Ты смотри мне не ври! — резко сказал я ему. — Здесь дело нешуточное, убийство! Зачем он сюда в Затонск приехал?

Воришка сорвал шапку, закрестился истово:

— Не знаю!!!

— Смотри! — пригрозил я. — Сдам я тебя дружкам твоим!

— Ах, вот оно как? — возмутился он деланно. — Это за всю мою преданность?

— Видно, судьба у тебя такая, — я встал, собираясь уходить. — Рассказал бы все, так не попал бы в этот переплет.

То ли по голосу моему, то ли по взгляду, а только парень понял, что я не просто не шучу, а готов на все, чтобы получить ответы на свои вопросы. Уйти он мне не дал, схватил за рукав, зашептал быстро:

— Ротмистр Мышлоедов ездил в столицу проветриться. И продулся там. Задолжал он Ферзю огромную сумму денег, вот и приехал Ферзь должок получить.

— Мышлоедов? — спросил я. — Кто такой?

— Драгунский ротмистр в отставке, — рассказал осведомитель. — Известный своими наклонностями. Всю ночь тут пил, потому как заложил он свое имение в уплату долга. Только сейчас утром уехал.

— Всю ночь он здесь был?

— Всю!

— А ты?

— И я с ним, — ответил воришка. — Весь кабак видел.

— А не по заказу ли ротмистра ты Ферзя в управление определил? — спросил я его.

— Да что это? — выпрямился он обиженно. — Да как же это?

— Да очень просто! — пояснил я. — Мышлоедов попросил тебя Ферзя в кутузку упрятать. Вот тебе и избавление от долга! Вот это вы и праздновали всю ночь!

— Я же по совести полицию известил, — взглянул он на меня, притворяясь оскорбленным в лучших чувствах, — чтоб наш город от этого упыря избавить! А что касается до ареста, то Вы не хуже меня знаете, никакой арест должника от Ферзя не избавит. Он может из самой Сибири достать, если надо! И только смерть Ферзя может должника от него освободить.

Здесь он был совершенно прав. Ферзь относился к элите преступного мира. Такие, как он, одинаково могут ворочать делами как будучи на свободе, так и из заключения. Но то, что ротмистр был должен Ферзю столь крупную сумму, что тот не поленился за ней приехать лично, делало Мышлоедова в моих глазах первым подозреваемым. Алиби у него, конечно, имеется. Но он ведь мог заказать убийство Ферзя, и отправиться в трактир, где всю ночь его наблюдала масса народу. Но тогда это очень плохо. Потому что заказные убийства раскрываются сложнее всего. Поди угадай, кому из немаленького уголовного мирка Затонска заплатил Мышлоедов за смерть Ферзя.

Когда я вернулся в управление, Коробейников уже ожидал меня. И был он весьма доволен. Он допросил того самого Кольку, который принес вчера дежурному ужин. Оказалось, что по пути в управление мальчишку попытались ограбить двое неизвестных. Отобрали сумку с пирогами и квасом, обыскали. Но, не найдя денег, сумку вернули и отпустили парнишку с миром. Он же, придя в управление, ничего дежурному про это не сказал, боясь лишиться своего гривенника. Судя по всему, именно тогда снотворное и было подсыпано в квас. К сожалению, нападавших мальчик описать не смог, не разглядел. Но заметил наколку на руке одного из грабителей.

— Получается, — попытался я собрать воедино все, что мы знаем, — паренек принес еду одному дежурному, второму — весть о рожающей жене. Тот вместе с парнем и уходит. Позже ухожу я, дежурный засыпает. Примерно в два часа ночи эти двое приходят в управление, берут ключи, открывают камеру, и…

— Убивают Ферзя, — закончил мою фразу Коробейников. — Но зачем?

— Спросим об этом ротмистра Мышлоедова, — ответил я ему, вставая из-за стола.

Ротмистр Мышлоедов проживал в хорошей части Затонска, в собственном двухэтажном доме. Дверь нам отворил денщик и проводил к хозяину.

— Чем обязан, господа? — приветствовал нас ротмистр, поднявшись из-за стола. Судя по всему, мы прервали поздний завтрак хозяина дома.

— Следователь Штольман, — представился я. — Это мой помощник, следователь Коробейников. Вам знаком некий Ферзь?

— Кто? — переспросил Мышлоедов, будто впервые слышал о таком господине.

— Насколько мне известно, недавно в Петербурге Вы проиграли ему крупную сумму, — обозначил я свою осведомленность, — да так, что пришлось имение заложить.

— Господи! Каждая собака уже знает! — воскликнул ротмистр, снова устраиваясь за столом. — О! Я не имею в виду… Ну, Вы понимаете!

Несомненно, он имел в виду именно меня позлить. Просто так, от куражу, как я понимаю. Он был слегка нетрезв, и во всем поведении его чувствовалась какая-то разгульность. Я пока не понимал, было ли это вызвано приподнятым настроением, характером или просто лишней рюмкой наливки. Но, в любом случае, подобное настроение не подходило человеку, полностью разоренному.

— Да! Проигрался! — признал Мышлоедов, наливая себе еще одну рюмку. — Ну и что? Полиция тут причем? Оно, конечно, грех и разорение, но не преступление.

— Когда Вы видели Ферзя в последний раз? — спросил я его.

— А в чем, собственно, дело? — поинтересовался вместо ответа ротмистр, разваливаясь в кресле.

— Он убит, — сообщил я ему. — Ведется следствие. Вы сами где были сегодня ночью?

Отлично я знал, где он был. Но мне хотелось увидеть его реакцию на сообщение о смерти Ферзя и на мои вопросы. Было в его поведении что-то до крайности неестественное. Но я пока не понимал, что именно. А понять было нужно.