И вздернула подбородок упрямо, видимо, ожидая спора и готовясь не сдаваться.

— Готовы ехать к высокородному соседу в компании полицейского? — поинтересовался я у нее с некоторой долей желчи в голосе.

— Ну разумеется! — Анна даже рассмеялась над моим предположением, что для нее могут быть значимы подобные сословные предрассудки.

— Хорошо, едем, — согласился я. В конце концов, а почему бы и нет? Пусть едет, раз ей хочется. Надеюсь, в ее присутствии я точно не потеряю голову от ярости.

— Прошу Вас! — лакей проводил нас с Анной Викторовной в гостиную. — Извольте обождать здесь. Я доложу Их Сиятельству.

Князь не заставил себя ждать и трех минут.

— Вы?! — услышал я его возмущенный голос. — Да как Вы…

Забавно. Разумовский, видимо, решил разыграть сцену внезапной встречи. А между тем, раз он беседовал с Трегубовым, значит, отлично осведомлен о том, кто ведет следствие. Да и без этого, уверен, Его Сиятельство прекрасно знал, что я в Затонске.

— Ваше Сиятельство, — ответил я, сохраняя внешнюю невозмутимость. — Нахожусь здесь при исполнении служебных обязанностей начальника сыскного отделения Затонского уездного управления полиции. Прошу Вас ответить мне на несколько вопросов по, надеюсь, известному Вам делу убийства госпожи Курочкиной. Кажется, когда-то Вы были знакомы с неким господином Лоуренсом.

Князь посмотрел на меня пристально. Искоса взглянул на Анну, молчавшую с встревоженным видом. И, видимо, сделав какие-то выводы, не стал продолжать возмущаться присутствием моей персоны в своем доме.

— Да! — ответил он. — Я знал его когда-то, даже бывал у него в доме в Петербурге. Это ни для кого не секрет!

Разумовский прошелся по комнате, задержался у стола.

— Разумеется, я не знал о его шпионской деятельности, — продолжил он небрежным тоном. — У него служила в доме эта Курочкина. Тихая, бесцветная особа. Вот я и поинтересовался у Вашего начальника, как идет расследование, — закончил он, давая мне понять, что отлично понимает, под каким предлогом я приехал к нему сегодня.

— А могу ли я поинтересоваться, — спросил я его, — где Вы были третьего дня в восемь часов вечера.

Это было откровенным хамством. Но я мог себе позволить это хамство. И не смог удержаться.

— Да Вы с ума сошли! — возмутился князь. — Что Вы себе позволяете!

— Ваше Сиятельство! — сообщил я ему с улыбкой. — Моя прямая обязанность задавать Вам такие вопросы.

— Мне! — продолжал бушевать он. — Мне задавать такие вопросы! Да как Вы смеете?! Да одно мое слово в Вашем министерстве, и Вы городовым пойдете служить на Камчатку!

Краем глаза я заметил, что Анна Викторовна совсем побледнела от испуга и прижала руку к груди. Зря я все это затеял в ее присутствии. Но остановиться я не мог.

— На Камчатку так на Камчатку, мне не привыкать, — ответил я ему, давая понять, что отлично знаю, кто приложил руку к моей ссылке. — Извольте все же припомнить, где Вы были в указанное время.

Разумовский внезапно поменял решение и кричать перестал. А может, тоже вспомнил, что мы не одни.

— Каждый вечер я играю в дворянском собрании допоздна в карты, — ответил он скучающе-высокомерным тоном. — Вы спросите у Вашего начальника! Мы с ним вместе играем.

— Благодарю, — ответил я.

Что ж, формального ответа я добился. Заодно получил подтверждение, что в момент убийства Курочкиной князь Разумовский уже прибыл в Затонск. Ну, а что он не сам ее кирпичом по голове бил, так в этом я и не сомневался. Он скорее ударит ножом в спину.

— Анна Викторовна, а что же Вы молчите? — внезапно обратился к Анне Разумовский. — Если у Вас есть какие-нибудь вопросы, то извольте, я с удовольствием на них отвечу.

— Да, у меня есть вопрос, — неожиданно ответила ему Анна, — но я бы хотела Вам его задать с глазу на глаз.

Это еще что такое? Что за секреты могут быть у Анны Викторовны с этим… этим человеком! И откуда они вообще знакомы! Ах, да. Они же соседи…

— Прошу в мой кабинет, — пригласил Анну князь.

Она молча пошла за ним, кинув мне на ходу непонятный взгляд, то ли извиняющийся, то ли предостерегающий.

Анны не было буквально пару минут. И, когда она вернулась, мы тут же покинули дом князя Разумовского.

— А Вы знаете, — сказал я ей, когда мы вышли на улицу, — с этим человеком я дрался на дуэли.

— Да, я знаю, — ответила Анна. — Вы и сейчас словно схватились с ним на дуэли. И победили.

Она улыбнулась мне нежной, слегка встревоженной улыбкой.

— А какой он спектакль разыграл, — я все еще чувствовал возбуждение и злость после встречи с врагом. — Он ведь не мог не знать, что я здесь, в Затонске. О чем Вы с ним говорили? — спросил я ее.

Просто не мог не спросить.

— Ну… — смутилась Анна. — Это личное…

Моя ярость вскипела с новой силой. Мне даже думать было невыносимо, что у этого мерзавца и предателя могут быть с Анной Викторовной какие-то дела. Кроме того, я, вопреки всякой логике, почувствовал себя оскорбленным от того, что у нее есть, оказывается, от меня секреты. Тем более с князем Разумовским.

— Между Вами и князем есть что-то личное? — не удержался я от раздраженного вопроса. — Благодарю за помощь, Анна Викторовна!

И резко отвернувшись, я быстро пошел к экипажу.

— Яков Платоныч! — Анна пошла за мной, взяла за рукав пальто, заглянула в глаза. — Яков Платоныч, ну чем я могла Вам помочь?

— Вовремя отвлекли внимание, — ответил я ей сухо и достал из рукава пальто украденную мной из шкатулки князя сигару.

— Да Вы что! — перепугалась Анна. — Да Вы что, с ума сошли?!

— Чистильщик дал показания, — пояснил я ей, убирая сигару в саквояж. — За два дня до убийства Курочкиной к ней приходил мастеровой. И обронил точно такую же сигару. В нашем городе кроме князя такие не курит никто.

— Неужели Вы думаете, — изумилась Анна Викторовна, — что князь может быть замешан в этом деле?

Святая простота!

— А Вы думаете, что знатные особы не совершают преступлений? — поинтересовался я, рассерженный ее наивными убеждениями. — Между Вами же столько личного! Спросите!

И, сев в коляску, я приказал трогать. Анна осталась стоять на дорожке, глядя мне в след, растерянная и огорченная.

Вечером того же дня Коробейников докладывал мне результаты экспертизы:

— Я выяснил, обе сигары идентичны, — говорил он возбужденно. — И они не только одной марки, но и одной партии. Более того, у нас в городе кубинские сигары нигде не купить. Их нужно только выписывать на заказ из Петербурга.

— Вот теперь я точно уверен, что князь приходил в гости к Курочкиной, при этом переодевшись в мастерового, — ответил я ему.

— Так! — согласился Антон Андреич. — А зачем?

То, что Коробейников, ни минуты не сомневаясь в моих словах, принял версию о причастности князя Разумовского к делу Курочкиной, было мне весьма приятно. Я бы не признался в том вслух, но сомнения в моей правоте, высказанные Анной Викторовной, больно ранили меня. Почему-то я считал, что между нами больше доверия. Но наше доверие не устояло перед блеском титула князя.

— Думаю, его очень интересует эта тетрадь, — ответил я помощнику.

— То есть, получается, — продолжил развивать версию Антон Андреич, — что князь убил Курочкину?

— Нет, у него алиби, — опроверг я это предположение. — В тот вечер он играл в карты в дворянском собрании.

— Не понимаю, — вздохнул Коробейников. — Если князь не мог убить Курочкину, то тогда кто же?!

— Нам нужно понять, как князь связан с Курочкиной, — ответил я ему. — Тогда, возможно, мы узнаем, кто убийца. Да и тексты! Их расшифровка, надеюсь, многое прояснит. Завтра нужно будет навестить нашего криптографа. И вот еще что, — вспомнил я. — Отправьте-ка запрос на этого господина в Петербургский университет. Нужно все-таки узнать, почему его оттуда выгнали.

— Будет сделано, Яков Платоныч, — заверил меня Коробейников. — Доброй ночи.