Анна бросилась за шубкой и тут же притормозила в удивлении:

— В гимназию?

— В гимназию, — подтвердил я. И добавил: — Здесь меня подождите, я только отдам распоряжение.

Было одно дело, которое нужно было сделать срочно. А если я не ошибался, то прямо-таки немедленно.

— Покорнейше прошу предоставить мне, — диктовал я Коробейникову, — материалы по делу британского подданного Лоуренса, убитого при задержании шестнадцатого марта тысяча восьмисот восьмидесятого года в городе Затонске. Материалы необходимы в связи с расследованием дела об убийстве Н. Д. Курочкиной, служившей гувернанткой у означенного Лоуренса. Имеется подозрение о связи этого убийства с вышеозначенным делом.

Я подписал запрос собственноручно.

— Отправлю телеграфом? — спросил Коробейников.

— Нет, ни в коем случае. Отправить курьером с вечерним поездом, — распорядился я. — Да, и письмо полковнику Варфоломееву передать лично в руки.

— Будет исполнено! — ответил Антон Андреич. И, чуть наклонившись ко мне, спросил, понизив голос. — Неужели шпионство?

Нужно объяснить ему хотя бы кое-что. Мне вполне может понадобиться его помощь. Ведь другой помощи мне в Затонске ждать неоткуда. А если игра началась, вызвать подмогу я просто не успеваю. И хотя я не хочу, да и права не имею, посвящать Коробейникова во все тонкости и перипетии, кое-что я сообщить ему просто обязан, ради его же безопасности.

— Из материалов, которые мне предоставили в архиве, следует, что Курочкина была гувернанткой у дочери Лоуренса, прибывшего из Петербурга. — рассказал я Антону Андреевичу. — Но вскоре агенты охранного управления прибыли за ним, пытаясь его задержать. Он оказал сопротивление и был убит.

— Ну, дела! — подивился Коробейников.

— А Курочкина, — продолжил я, — проходила свидетельницей по этому делу. При этом семилетняя дочь Лоуренса бесследно исчезла.

— А мы нашли тетрадку с шифрами! — догадался мой помощник.

— Да, — подтвердил я его догадку.

И оставив пораженного Антона Андреича размышлять о том, как дело о краже серебряных ложечек может в мгновение ока превратиться в дело государственной важности, я, прихватив Анна Викторовну, отправился в гимназию. Там, как мне было известно, работал нынче человек, который был чуть ли ни гением в криптографии и не раз оказывал услуги полиции и не только ей. Я не знал, какими судьбами этот талантливый молодой человек оказался в Затонске, но это была удача, и я собирался ею воспользоваться.

В гимназии нас встретил ее директор, знакомый уже мне господин Семенов. Кроме сочинения виршей, он был учителем словесности, а также и директором гимназии для мальчиков.

— И чем же наш Павел Иванович заинтересовал уголовный сыск?

Семенов, ничуть не изменившийся со времени дела об утопленницах, был так же слащав и угодлив. И так же мне неприятен. Особенно неприятно было видеть, что, хоть он и обращался ко мне с вопросом, смотрел он исключительно на Анну Викторовну. Причем смотрел так, что моя неприязнь к нему грозила превратиться в ненависть.

— Хотим привлечь его в качестве консультанта в одном деле, — пояснил я, стараясь встать так, чтобы заслонить Анну от его липких взглядов.

— Ах, вот оно что! — обрадовался Семенов и поспешил проводить нас на второй этаж, где располагался кабинет математики. — А Вы знаете, недавно из Петербурга, из самого жандармского управления к нему приезжали! Да!

Он снова взглянул на Анну Викторовну, и она даже смутилась под его взглядом. Я почувствовал, что тихо закипаю.

— А у Вас что, тоже какой-то ребус? — спросил Семенов.

— Служебная тайна, — ответил я раздраженно.

— Понимаю-понимаю! — заверил меня Семенов угодливо. — У них тоже все было в тайне.

Я подарил ему свой самый тяжелый взгляд из возможных. Кажется, он понял, что мы торопимся.

— Сюда, пожалуйста! — с поклоном указал он на дверь. — Павел Иванович занимается с отстающими учениками. Ну, математика, знаете, довольно сложный предмет, не всем дается. Тем более у Павла Ивановича. У него требования о-го-го!

С этими словами он вошел в класс, а мы последовали за ним.

— Павел Иваныч! — окликнул Семенов. И тут же, взглянув на доску, принялся увещевать: — Голубчик, ну, Вы так не увлекайтесь! Все-таки пятый класс!

Молодой человек, который в момент нашего прихода что-то писал на доске, повернулся к Семенову:

— Все в пределах программы, — сообщил он. — Разве что немного расширенной.

В этот момент он увидел Анну Викторовну. И замер, не сводя с нее восторженно-изумленного взгляда.

— Да-да, я вижу, — с неудовольствием сказал Семенов. — Особенно по лицам Ваших учеников. Прошу прощения, мы Вас на минутку прервем…

— Мы уже закончили, — ответил ему Павел Иванович. И, с трудом оторвав свой взгляд от Анны Викторовны, обратился к ученикам: — Вы записали домашнее задание? Свободны.

Ученики радостно похватали книги и быстро покинули класс.

— Хочу представить Вам, — обратился к учителю Семенов, — Якова Платоновича и Анну Викторовну. Насчет своего дела они Вам сами скажут, а я вас покидаю.

И, раскланявшись с каждым в отдельности, Семенов вышел из класса.

— Рад знакомству, — улыбнулся Павел Иванович Анне. И тут же серьезно обратился ко мне: — Чем обязан?

Был он молод и явно неглуп, даже с виду. И довольно красив, хотя и не стремился это подчеркивать. Что-то в его образе напоминало о Байроне, пожалуй. Думаю, у барышень романтического склада он вызывал повышенный интерес.

Но меня, собственно, интересовали его способности криптографа. А в этом деле рекомендации у него были самые лучшие.

— Я представляю полицейское управление, мы занимаемся одним делом, — объяснил я ему. — Наслышан о Ваших талантах. Знал, что еще в Петербурге Вы оказывали некоторые услуги полицейскому и военному управлению.

— Я бы не хотел касаться этой темы, — как и ожидалось, отреагировал Павел Иванович.

— Понимаю, — одобрил я такую скрытность. — Сам совсем недавно оказался здесь, на новом месте службы, и узнал, что Вы в Затонске.

— Я родом отсюда, — пояснил Павел Иванович. — Волею судеб был вынужден покинуть Петербуржский университет.

Он говорил все это мне, а глаза его, как привязанные, раз за разом обращались к Анне Викторовне. И видно было, что, в отличии от взглядов Семенова, Павел Иванович ее не смущает. Наоборот, она даже улыбалась ему тонкой, едва заметной улыбкой.

— Я бы попросил Вас, — вернул я себе его внимание, — оказать содействие в расшифровке материала следствия.

— Пожалуй, я согласился бы, — ответил Павел Иванович, вновь с трудом отводя взгляд от Анны. — Но есть один деликатный момент. Мы можем переговорить с глазу на глаз?

— Конечно, — усмехнулся я и отошел следом за ним в дальний угол класса.

Я сразу понял, какой деликатный момент не хочет обсуждать Павел Иванович в присутствии барышни. Вопрос с оплатой его услуг мы уладили мигом.

— Положительно, — сообщил Павел Иванович Анне Викторовне результат наших переговоров, когда мы вернулись к столу.

Я передал ему тетрадь, и он пообещал мне, что сегодня же примется за работу. При этом он ни на миг не отводил взгляда от Анны. Сражен наповал, с первого взгляда. И даже не пытается маскировать свои чувства.

— А Вы в достаточной мере владеете английским? — спросила Павла Анна Викторовна в тот момент, когда я уже готов был попрощаться.

Я понимал, что ее разбирает любопытство, и она надеется, что ей позволят поучаствовать в расшифровке тетради.

— Думаю, да, — расцвел в гордой улыбке Павел Иванович.

— Просто, если есть такая необходимость, то я могла бы помочь, — сказала Анна Викторовна.

Павел Иванович повернулся ко мне, явно удивленный нарушением положенных правил конспирации.

— Анна Викторовна переводила эти материалы, — пояснил я с вежливой улыбкой, давая тем самым свое дозволение.

Кто я такой, чтобы становиться между двумя молодыми людьми, которые заинтересовались друг другом. И уж точно, я не тот человек, который хочет оказаться на пути удовлетворения любопытства Анны Викторовны Мироновой.