— Вы знаете этого человека? — официально спросил я Львову.

— Да, — подтвердила она и, побледнев, прикрыла глаза.

Этого было вполне достаточно, остальное я могу узнать и в управлении.

— Я не хотела смерти брата и жениха, — рассказывала мне Евгения, когда мы оказались в моем кабинете. — У нас были сложные отношения с братом. Мы любили друг друга, но он решил, что Кожин мне не пара. Он вызвал его на разговор, оскорбил, и…

— Поэтому и дуэль? — поторопил я ее.

— Да, Кожин вызвал его, — сказала Львова. — Я не могла допустить, чтобы брат убил жениха, или жених — брата, и заставила их покончить миром. Но брат все равно не отказался от своей идеи расстроить наш союз и настроил отца против жениха. И отец лишил меня своего благословения.

— И приданого, — добавил я. — И что? Вы решили отомстить брату, расстроив его тайное венчание.

Львова молчала, лишь кивнула мне в ответ.

— Как Вы нашли этого господина по кличке Барин? — поинтересовался я у нее.

— Я слышала о нем от нашей экономки, — сказала Евгения. — Она же нас и свела.

— Теперь оба поручика мертвы, — со вздохом сказал я. — И Барин тоже.

Львова сидела, потупившись. Кажется, сейчас она сильно стыдилась содеянного. К сожалению, стыдом мертвых не оживишь.

— Он что, шантажировал Вас? — спросил я, пересаживаясь так, чтобы меня не отделял от Львовой стол.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Это он убил брата? — спросила она меня взволнованно.

Я понимал, чего она боится. Ведь если Барин, нанятый ею, убил ее брата, то это все равно, что она сама убила. Как с этим жить потом?

— Нет, — успокоил я ее. — Но Вы должны помочь нам найти настоящего убийцу.

— Я? — удивилась Евгения. — А как?

— Где документы, которые Вы забрали у брата из гостиничного номера? — спросил я строго. — Зачем они Вам?

Она снова потупилась в смущении. Да уж, есть от чего смущаться. Поступки ее в этом деле сплошь неприглядны.

— Брат похвастался, что заставит Тимохина выложить за них большую сумму, — пояснила она, — и тем самым обеспечит себя и невесту. И когда он заснул, я подумала…

— Что Вы сможете обеспечить свою жизнь с Кожиным? — продолжил я за нее.

— Да, — кивнула Евгения. — Сейчас это звучит ужасно, но тогда мне показалось это удачным планом. Когда Сергей заснул, я взяла папки и ушла.

— Вы уже говорили с Тимохиным? — спросил я у нее.

— Нет, — покачала она головой.

Отлично. Значит, можно его спровоцировать. Я подал Львовой перо и лист бумаги:

— Пишите ему.

Она послушно написала письмо под мою диктовку. И согласилась участвовать в поимке Тимохина. Пришлось, правда, раз пять пообещать ей, что мы будем рядом каждую минуту и она ни за что не пострадает.

Тимохин легко согласился на встречу. И едва лишь Евгения выложила ему свои требования, принялся угрожать ей пистолетом. Тут-то мы его и взяли, услышав предварительно все, что было нам необходимо.

Взятый с поличным, Тимохин не растерял ни грамма своей наглости.

— Нечего мне говорить, — заявил он, развалясь на стуле. — Что я должен перед Вами тут исповедоваться?!

— Тогда я Вам расскажу, — ответил я ему. — Поручик Львов служил при штабе гарнизона и, вероятно, каким-то образом, может, случайно он узнал о Ваших махинациях по поставкам в армию. Вы продавали пшеницу в сговоре с интендантом по завышенной цене. Как именно он это понял, это не важно. И мы этого никогда не узнаем. Ему нужны были деньги для того, чтобы жить с Лидией Колчиной, вот он и выкрал эти документы, подтверждающие Ваши махинации, для того, чтобы шантажировать Вас.

— Ну, положим, он шантажировал, — согласился Тимохин. — Да я не поддался. Мальчишка! Мне достаточно слово было сказать его отцу, чтобы вразумить сыночка.

— То-то и странно, — вмешался в разговор Антон Андреич. — Зачем было убивать?

— Я не убивал и не думал даже, — ответил ему купец.

— Конечно, Вы не убивали, — сказал ему Коробейников, — Холодный убил.

— Не знаю я никакого Холодного, — продолжал стоять на своем Тимохин.

— Да будет Вам! — начал горячиться Антон Андреич. — Вы приказали убить шантажиста.

— Да вздор! — вышел из себя купец. — Мне сопляк этот не помеха!

— Мы все равно докажем, что Вы заказчик этого убийства! — заверил его мой помощник.

— Да не убивал я! — повернулся ко мне Тимохин.

— Я знаю, — ответил я ему.

Пока Антон Андреич весьма эмоционально доказывал купцу, что тот виноват, я внимательно наблюдал за нашим подозреваемым. И видел, что он говорит правду. Не стал бы Тимохин убивать Львова из-за шантажа. Он и Евгению убивать не собирался, пугал просто. Он их обоих вместе с их угрозами ни в грош медный не ставил, полагая, что у него все схвачено. Тут он, разумеется, ошибался, и полковник Симаков будет счастлив получить его из моих рук, просто ждет — не дождется. Но вот Львова он не убивал.

А если не он, то кто же тогда? В этом деле не так уж много фигурантов. И только одного из них я не успел проверить.

И отправив Тимохина в камеру, я приказал немедленно установить слежку за Лидией Колчиной. За Холодным мы еще с ночи следили, но подстраховаться никогда не помешает.

Он и в самом деле выследил ее, как я и предполагал. Видно, решил, что это она навела на него полицию, и решил отомстить. При задержании Холодный, правда, под некоторым давлением, признался, что деньги за убийство поручика заплатила Колчина. Разумеется, признание это, добытое не вполне конвенционными методами, в суде силы бы не имело. Но произнесенное при Колчиной, оно оказало на нее должное моральное давление, так что она и не думала запираться. А в управление тем временем пришло объяснение ее мотива. В депеше с прежнего места службы поручика сообщалось, что убитого на дуэли Львовым офицера звали Колчин Олег Александрович.

В ожидании, пока госпожу Колчину доставят в управление, я подбирал материалы, чтобы отправить их полковнику Симакову, присовокупив к ним Тимохина, когда дверь кабинета без стука распахнулась, и вошла взволнованная Анна Викторовна.

— Яков Платоныч! — выпалила она прямо от порога, пренебрегая как всегда приветствием. — Мне кажется, что все не так, как кажется!

— Ну, это уж как водится, — сказал я, поднимаясь ей навстречу и старательно пряча улыбку.

А когда, собственно, у Анны Викторовны все было так, как кажется?

— Я сегодня видела Колчину, — взволнованно продолжала Анна. — Она себя очень странно вела. Такое чувство, словно она…

— Не слишком любила своего жениха? — попытался я помочь ей подобрать слова.

— Да! — кивнула Анна Викторовна, глядя на меня изумленно.

— Я Вам больше скажу, она его ненавидела, — сказал я. — Вы присаживайтесь. У нас как раз есть немного времени, пока госпожу Колчину доставят сюда. Все очень просто, — поведал я ей, — когда я узнал, что поручик Львов был уволен из-за убийства сослуживца, я отправил запрос в Ржев, где квартировался его полк, и сегодня пришел ответ на этот запрос. Убитого поручика звали Колчин.

И я подал Анне Викторовне депешу.

— Два месяца назад Лидия Колчина приехала сюда, в Затонск, и влюбила в себя убийцу своего брата, — продолжил я рассказ. — А потом, убедившись, что он потерял от нее голову, заказала его убийство.

Анна Викторовна, и так выглядевшая бледной в так и не снятом с похорон Кожина траурном платье, побледнела еще сильнее. Видно было, что ей даже думать страшно о подобном. И в самом деле, история совершенно кошмарная.

И, тем не менее, как я ни просил, чтобы она пошла домой и отдохнула, Анна настояла на том, чтобы присутствовать при допросе. Скрепя сердце, я позволил ей это. Не знаю, что она хотела понять, но было видно, что ей это очень важно, и я не посмел противиться.

— Я очень любила своего брата, — рассказала Лидия Колчина, когда я поинтересовался, за что она убила поручика Львова, — а какой-то подонок взял и убил его, понимаете? Просто так убил. Ссора была из-за пустяка. Львов вызвал брата и убил просто так, от скуки. И какая же кара последовала ему за это? Его уволили из полка. Просто уволили!