— Да это что, водевиль какой-то? — выпалила Анна Викторовна рассерженно. — Вы же меня сами просили остаться, да еще и выбрали такой экстравагантный способ для этого!

— Да какой способ?! — резко спросил я, возмущенный тем, что никак не мог понять, что она имеет в виду.

— Все! — взмахнула рукой Анна. — Просто забудьте!

И повернувшись, она пошла, почти побежала от меня прочь.

Что-то в этом всем было непонятное. Создавалось такое впечатление, что я что-то пропустил. Со слов Анны Викторовны получалось, что ту отвратительную сцену, разыгравшуюся между нами, она мне простила. Но снова сердится на меня, только уже за что-то другое. Вот только я не припомню ничего другого. Потому что с того момента, как мы расстались тогда у дома модистки, мы более не встречались. Предположить, что у меня провалы в памяти, я тоже не мог. История убийства Ферзя оставила мне урок на всю жизнь, и я строго ограничивал себя в приеме алкоголя. Даже в тот вечер, после нашей ссоры, я смог остановиться вовремя и помнил каждую минуту. Но тогда что же она имеет в виду? Все это было непонятно и весьма раздражало. Абсолютно ясно было одно: мы по-прежнему в ссоре, и конца ей не предвидится. Но тем не менее, нас опять свело вместе дело, и я смогу хоть изредка видеться с Анной. А там, чем черт не шутит, вдруг в процессе работы я найду возможность заслужить ее прощение? Однажды это уже сработало, и, быть может, мне представиться еще один шанс.

Ну, а пока следует заняться делом и выяснить, кто же все-таки разбил лицо приказчику Вешкину накануне его смерти. И начать стоит, пожалуй, с трактира, центра всех драк и свар города Затонска. Да и любого другого, если уж на то пошло.

— Да не было драки-то! — сказал мне трактирщик на мой вопрос о том, с кем подрался Вешкин накануне. — Приказчик, который у купца Привалова служит, и управляющий его, они ругались чего-то на улице, спорили, значит. А потом Никишин ему кулаком, прямо в зубы, хрясь один раз. И все! Разошлись.

— А ты ничего не путаешь? — спросил я его. — Это точно Никишин был? Может, издалека не узнал его?

— Да как тут перепутаешь-то, — усмехнулся кабатчик, — когда он, почитай, каждый день у нас померанцем балуется.

— А кузнец, Тихон, вчера в трактир приходил? — продолжил я расспросы.

— Нет, он у нас гость редкий, — ответил кабатчик с явным уважением к такому воздержанию. — Он мужик серьезный, правильный.

— Фамилию приказчика помнишь? — решил я уточнить его сведения.

— Конечно, помню, работа у меня такая, — уверенно ответил мой собеседник, — Вешкин его фамилия.

— Спасибо тебе, братец, — поблагодарил я словоохотливого трактирщика.

Итак, управляющий Никишин, который присутствовал, когда горничная сообщила про кровь на полотенце, отлично был осведомлен, откуда эта самая кровь там взялась. И промолчал. Стоит побеседовать с ним еще раз, выяснить причины этой непонятной скрытности.

Никишина я нашел в доме Приваловых. Поговорить с ним решил в его комнате, пока без свидетелей.

— Вы говорили, что Вешкин вчера в трактире не появлялся, — сказал я ему с укором. — И про драку с ним утаили.

— Виноват, — со вздохом признал управляющий. — Испугался я шибко, что на меня подумают, что я его убил.

— Так за что Вы его ударили? — спросил я.

— Да вредный он мужик был! — пояснил Никишин. — Начал мне морали читать. Ну, я и… не сдержался.

Интересно, найдется ли в Затонске хоть кто-нибудь, кому покойник был симпатичен? Я пока таких не встретил.

Пока я беседовал с Никишиным, мой помощник пытался выяснить у Привалова, что же за ключ просил изготовить кузнеца покойный. И вот тут и грянул гром, потому что выяснилось, что единственный ключ, которого не было у приказчика, был ключ от сейфа хозяина. И сейф этот, при проверке, оказался обчищен.

Привалов был в бешенстве, орал и требовал, чтобы мы нашли его деньги и поймали вора. Учитывая, что кража, видимо, произошла накануне смерти Вешкина, а у того денег не обнаружилось, нужно было искать сообщника. И первым на подозрении для меня оказался управляющий Никишин, поспоривший накануне с убитым. Уж не из-за денег ли?

Мы провели обыск в комнате Никишина. И действительно, в наволочке обнаружились спрятанные пачки денег.

— Вот Вам крест, не брал я этих денег! — изумленно сказал Никишин, до этого спокойно стоявший у окна, не мешая нам обыскивать комнату.

Некоторая странность и правда имелась. Я ведь наблюдал за ним во время обыска. Он вовсе не нервничал, будто уверен был, что мы ничего не найдем. И когда Коробейников от сундука перешел к постели, Никишин тоже не переменился в лице. Вот теперь он очень удивлен и перепуган, это видно. А до этого был совершенно спокоен. И еще одно меня смущало — уж больно глупое место он выбрал. Кто ж в наволочку прячет? Тронь ее, и деньги зашелестят. Но, тем не менее, факт обнаружения пропавших денег имелся. И игнорировать его я не собирался ни в коем случае.

Привалов, разумеется, был в бешенстве, с кулаками на Никишина полез, еле оттащили. Как выяснилось, в наволочке была найдена только малая часть денег. Так где же остальные? Не у Вешкина и не у Никишина. Может быть, был кто-то третий в этом деле? Но в любом случае, не следовало забывать, что главное сейчас — это выяснить, кто же убил приказчика.

На шум, поднятый разозленным купцом, вышла Ирина Привалова.

— Постойте! Куда же Вы его? — взволнованно обратилась она ко мне, услышав, как я приказываю Коробейникову отконвоировать Никишина в управление. — Захар Егорыч не мог! Он лучший управляющий в округе! А деньги ему кто-то подбросил.

— Постойте, — спросил я Никишина, удивившись неприкрытому волнению за него Ирины Приваловой, — а где Вы были в ночь убийства?

— А где я был? — смутился он и покосился на Ирину. — Тут, у себя, где мне еще быть-то.

— Он правду говорит? — резко спросил я Привалову.

— Мне-то почем знать? — нервно пожала она плечами.

— Значит, подтвердить, что Вы были у себя, некому? — просил я Никишина, внимательно наблюдая за ними обоими.

Он помотал головой отрицательно.

— Тогда вполне возможно, — сказал я, адресуясь к Ирине Приваловой, — что господин Никишин и приказчик Вешкин были сообщниками, и они обокрали Вас. Только вот деньги поделить не смогли, видно, приказчик захотел долю побольше. Поэтому Вы и подрались накануне! — продолжил я, повернувшись уже к Никишину. — Поэтому Вы и убили приказчика, а все деньги забрали себе.

— Не было этого! — срываясь, заорал в ответ Никишин.

— Антон Андреич, — приказал я Коробейникову, — забирайте.

Никишин, хоть и был выведен из себя, пошел с Коробейниковым спокойно, сопротивляться не стал. Ирина Привалова проводила его взглядом, полным боли и волнения. С этими двоими все было ясно. Как ясно было и то, что Никишин вряд ли мог убить Вешкина, потому что в тот момент, видимо, был занят в другом месте. Но пока все указывало на него. И мне требовалось подтвержденное алиби, чтобы снять с него подозрения.

— Убийство расследуем, — сказал я Приваловой как мог внушительно. — Советую Вам подумать.

Будем надеяться, что Никишину повезет, и она преодолеет свой страх перед мужем, обеспечив любовнику алиби. Ну, а пока пусть управляющий посидит в камере. С него не убудет. Да и разобраться еще надо, подбросили ему деньги, или он и впрямь замешан в краже.

От Приваловых я направлялся обратно в кузню. Я был уверен, что Вешкин заказал кузнецу именно ключ от сейфа, но требовалось в этом удостовериться. А еще мне хотелось еще раз поговорить с кузнецом, присмотреться к нему. Ведь никто не мешал кузнецу сделать два ключа, вместо одного заказанного.

— Этот ключ? — спросил я кузнеца.

— Точно, — ответил он, внимательно рассмотрев принесенный мною ключ, — вот с него я второй и сделал.

— И где же этот дубликат?

— А я почем знаю? — пожал плечами Тихон. — Я ж Вам, барин, тогда еще сказал, что отдал Вешкину.

Бесполезно. Он твердо стоит на своем, уверен, спокоен. Но что-то в нем настораживает меня. А что — не пойму. Но запомню. А пока отправлюсь-ка я в управление и попробую разговорить господина Никишина. Может, там он будет сговорчивее.