— Вешкин, приказчик купца Привалова, — ответил я ему.

— Купца Привалова знаю, а приказчика — нет, — ответил Ермолай, рассматривая повреждения на теле.

— У волка не такие острые когти, — сказал он задумчиво, — однако, след от зубов очень похож на волчий.

— Вот, посмотрите, — доктор протянул егерю крупный клык. — Этот клык я извлек из тела этого бедняги.

— Волчий клык? — Ермолай покрутил клык в руках, внимательно рассматривая его со всех сторон. — Тоже, однако, странно. Я никогда не видел, чтобы у волков выпадали зубы.

— Что ж, картина, значит, примерно такая была, — попробовал я сделать хотя бы предварительные выводы. — Драка произошла за несколько минут до нападения волка. Кто-то ударил приказчика в челюсть, он упал. Ну, а потом уже, на кровь, появился волк.

— А где это произошло? — спросил Ермолай.

— Ну, возле дома Приваловых и произошло.

— Значит, волк действительно был очень голодный, — сказал егерь, подчеркнув слово «очень», — поэтому и подошел так близко. Точно, вполне может быть волк.

— Ну что, — сказал я, — спасибо тебе, Ермолай.

— Да не за что, — ответил егерь, забирая ружье с крючка, — Чем могу — помогу.

Он вышел, и я, извинившись перед доктором, вышел вслед за ним.

— Ермолай, — сказал я егерю, когда мы оказались на улице. — У меня к Вам просьба деликатного свойства. Михайловская усадьба в Ваших местах находится?

— Ну да, слыхал про такую, — ответил он.

— Недавно там поселился иностранец, англичанин.

— Я знаю, — ответил Ермолай, — говорят, его солдаты охраняют.

— Вот-вот. И я тоже его охраняю, по долгу службы, но негласно, — сообщил я ему. — И нужны мне там свои глаза и уши. Филеров, как понимаете, я туда послать не могу, так как чужака в лесу сразу местные приметят. А Вы могли б за ним присмотреть и мне сообщить.

— Так Вы меня в шпионы записать хотите? — спросил Ермолай мрачно.

Не понравилась ему моя просьба, как я и предполагал заранее.

— Ну что Вы! — попробовал я его успокоить. — Шпионы, это ведь против кого-то. А я прошу Вас за ним приглядывать, ради его же безопасности. Вы же сразу узнаете, что кто-то из чужаков в лесу объявился, ну и мне сообщите.

За спиной прошелестели шаги, хлопнула дверь. Кто-то, видимо, тоже решил посетить доктора. Но я не стал отвлекаться на выяснения. Разговор с Ермолаем был очень важен, его помощь была мне просто необходима. Не сразу, но егерь все-таки поддался на мои уговоры.

— Государственный человек, говорите? — сказал он задумчиво. — Только потому, что Вы когда-то меня отвели от каторги, я понаблюдаю за усадьбой.

— Вы поверьте, Ермолай, это дело доброе, — заверил я его.

— Ладно, — кивнул он мне на прощанье. — Я дам знать, если что.

Он ушел, а я поспешил вернуться к доктору Милцу. Мне очень хотелось взглянуть, кто к нему пришел. Почудилось, что я узнал эти быстрые, легкие шаги, прошелестевшие по прошлогодней листве за моей спиной. Наверное, я уже вовсе сошел с ума и начинаю видеть и слышать то, чего быть не может. Но отказать себе в том, чтобы проверить свое впечатление, я не смог. С сильно бьющимся сердцем я приоткрыл дверь и замер на мгновение. Я не ошибся, и мне не почудилось. В мертвецкой, не обращая особого внимания на прикрытое простыней тело на столе, стояла Анна Викторовна Миронова и мирно беседовала с доктором Милцем.

— А что здесь происходит? — спросил я, почувствовав, что от волнения мой голос прозвучал куда резче, чем мне бы того хотелось.

— Собственно говоря, ничего не происходит, — ответил мне доктор. — Мы с Анной Викторовной ведем беседы о легендах, сказаниях…

— Я вижу, — ответил я ему. — Место подходящее.

Что он, в самом деле? Не мог вывести ее хотя бы в коридор? Зачем молодой барышне подобные впечатления?

— Я могу чем-то помочь? — спросил я Анну Викторовну осторожно.

— Спасибо, мне уже доктор помог, — ответила она, не поднимая на меня глаз. И попрощавшись с Александром Францевичем, быстро вышла.

Ну нет, хватит. Я не искал ее все это время, но раз уж вышло, что мы столкнулись, я должен с ней поговорить. Тем более, что у меня появился к тому повод, поскольку появление Анны Викторовны во владениях доктора Милца говорило, скорее всего, о том, что дело приказчика Вешкина ее чем-то заинтересовало. Быстро подхватив саквояж и трость и торопливо распрощавшись с доктором, я вышел вслед за Анной.

— Анна Викторовна! — окликнул я ее, когда мы оказались на улице. — Вы уже вскрытие вместе с доктором делаете?

Это было вовсе не то, что я хотел бы сейчас ей сказать. Не то и не тем тоном. Но это подойдет хотя бы для того, чтобы задержать ее, привлечь ее внимание.

Анна остановилась, повернулась ко мне. Глаз она уже не прятала. Но лучше бы мне не видеть этого ее сердитого, отчужденного взгляда, в котором не осталось ни капли тепла для меня.

— Да мне в участке сказали, что Вас там можно найти, — ответила Анна Викторовна сердито.

— И что? — поинтересовался я, зачем она меня искала.

— У меня есть основания полагать, — сказала Анна, — что это убийство связано с самоубийством одной девушки.

Она говорила со мной преувеличенно деловым, холодным тоном. И глаз снова не поднимала. Лишь вспыхнувший на щеках румянец выдавал ее волнение.

— Какой девушки? — со вздохом спросил я.

Ничто не может отвратить барышню Миронову от страсти к детективным расследованиям. Даже наша ссора, похоже, не стала препятствием. А значит, снова может сложиться ситуация, при которой она окажется в опасности. И, учитывая нынешние наши отношения, оберегать ее мне будет куда сложнее. Но и прогонять ее, высмеивая, я тоже не буду. Это выше моих сил. Пусть я ей неприятен, пусть она меня не простила, но я хотя бы могу видеть ее, и это уже само по себе счастье. Так что я внимательно выслушаю, что на этот раз привело ее на путь расследования. Выслушаю и постараюсь хотя бы не обидеть еще сильнее.

— В Затонске есть легенда про девушку по имени Василина, — рассказывала Анна Викторовна. — Но доктор знал настоящую Василину. Она умерла десять лет назад, повесилась.

— Хорошо, я приму это к сведению, — сказал я в надежде, что моя подобная реакция на ее историю вызовет у нее одобрение.

Анна посмотрела на меня все тем же сердитым взглядом и развернулась, явно собираясь уйти, не попрощавшись.

— Постойте! — остановил я ее. — Вы что, избегаете меня после той досадной размолвки?

Формулировка, получилась, конечно, та еще. Но в своем взволнованном состоянии я просто не смог придумать лучше.

— Я Вас избегаю? — изумилась Анна Викторовна. — Да это Вы меня избегаете!

— Я? — вот это новость. Я, разумеется, не приходил с визитами, но и сказать, что избегал наших встреч намеренно, тоже не мог. Может, она ждала, что я все-таки приду и попрошу прощения?

— Я не знал, хотите ли Вы меня видеть после этого, — попытался я пояснить, почему не появлялся. — Не имел возможности объясниться.

— Это сейчас уже не имеет никакого значения, — сказала она все также холодно.

— Нет-нет! — я перебил ее, твердо намеренный использовать данную мне возможность и принести ей свои извинения. — Я прошу прощения за ту глупость. Я не знаю, что на меня нашло.

— Это сейчас уже вообще не важно! — сказала Анна Викторовна, потупившись. Но вспыхнувшее ее лицо выдавало, что она взволнована вряд ли меньше, чем я.

— Анна Викторовна, так Вы прощаете меня? — спросил я осторожно.

— Я Вас простила хотя бы тем, что я осталась, — неожиданно горько сказала она мне.

— Остались? — не понял я.

— Осталась в Затонске! — теперь в ее голосе уже явственно слышались слезы. — Хотя бы это Вы, Яков Платоныч, могли понять, что это и есть мое прощение! Но Вы же себя так ведете, словно это я Вас оскорбила!

— Нет-нет! — попытался успокоить я ее. — Я… Я просто не понял, я в растерянности…

— Что? Вы в растерянности? — вот теперь она уже откровенно на меня злилась. Только я никак не мог понять, за что.