— Он свернул за угол и исчез! — возмущенно рассказывал мой помощник. — Будто сквозь землю провалился!

— Как всегда, — прокомментировал я вечную неуловимость Жана.

— Яков Платоныч, я искал его там везде! А там, знаете, хоть обыщись! Швах! — Коробейников, видимо, принял мой комментарий на свой счет. — Да Вы и сами говорили, что, если встретишь француза, не преследовать.

Очень своевременно он это вспомнил! Где же эта мысль была, когда он снова пытался за Лассалем проследить? Хорошо, хоть по голове в этот раз не схлопотал, а то и еще чего похуже.

— Правильно сделали, Антон Андреич, — успокоил я его. — Так что, он разговаривал с Фоминым?

— Да, они что-то обсуждали, — ответил Коробейников.

Нужно будет сегодня обязательно поговорить с филерами и выяснить, почему я не в курсе интереса Жана к Фомину-старшему. Да и самому бы с отцом Егора побеседовать неплохо. Может быть, он расскажет мне, чем таким занимается. И что именно интересовало француза.

За разговорами мы незаметно дошли до дома, в котором проживала Арина Сурина. Хозяйку мы нашли в мастерской, под которую был отведен первый этаж. Здесь же за работой устроились у окна две наемные швеи.

— Доброе утро, господа, — приветствовала нас Арина Михайловна удивленно. — Я не ожидала визитов так рано.

— Вы уж простите, — извинился я. — Служба.

— У Вас тут целое производство на дому! — подивился Коробейников.

— Да, — ответила вежливо Арина. — Снимать отдельное помещение слишком дорого.

— Редкая хозяйка сама работает в своей мастерской, — продолжил светскую беседу мой помощник.

— Я считаю аморальным использовать наемный труд, а самой сидеть сложа руки, — сказала Арина.

Отвечала она вежливо и подробно, но в голосе ее слышалось некоторое нетерпение. Понятно было, что мы пришли не мастерской ее полюбоваться. И Арине Михайловне явно хотелось бы, чтобы мы перешли к делу.

— Похвально, — продолжил Антон Андреич. — А супруг Ваш? Он, вероятно, другого мнения, раз спит еще.

— Нет, он тоже работает, — возразила Сурина, — он коммивояжер. И распространяет наш товар, а также ведет бухгалтерию. Он пошел на вокзал, за билетами. А он Вам нужен?

— Нет, нам нужны Вы, — сказал я ей строго.

И в двух словах объяснил ей, как именно нам стало известно о ее давнем знакомстве с Епифановым.

Арина смутилась и расстроилась, узнав, что мы поймали ее на лжи. Хотя, как я ни приглядывался, я не мог увидеть ничего, что сказало бы мне, что она чувствует свою вину за убийство. Единственное, что я видел, так это то, что ее горе по поводу смерти купца было искренним.

— Да, мы с Кирилл Артемьичем были близки, — рассказывала Сурина. — Я должна была Вам сразу об этом сказать, но я не смогла.

— Почему? — спросил я у нее.

— Подумайте сами! — ответила Арина расстроенно. — У меня муж. Как я могла допустить, чтобы он узнал?

— Так он что, ничего не знает?

— Нет, — покачала он головой. — Я любила Кирилла Артемьича. Для нас обоих было трагедией, что мы не можем вступить в законный брак. Ведь у него уже была семья.

— Как же при такой любви Вы решились выйти замуж за другого человека? — поинтересовался я.

— Я решила, что Кирилл Артемьич бросил меня, — пояснила она со слезами на глазах. — Он перестал отвечать на мои письма, он не приходил. Я решила навести справки, узнала, что он пропал. Конечно, я в это не поверила! Как такой человек может пропасть? Господи, если б я только знала, что с ним случилось на самом деле! Я даже в страшном сне не могла представить, что его могут убить.

— Когда Вы познакомились со своим мужем, — продолжил я расспросы, — с Суриным?

— Осенью, в октябре.

— Это до или после исчезновения из Вашей жизни Епифанова?

— После, — вздохнула она. — Я осталась совершенно одна, мне некуда было деться. И я приняла предложение Сурина. Он тоже очень хороший человек.

— Там, в овраге, — спросил я, желая подтвердить свое впечатление, — Вы же сразу опознали останки Епифанова?

— Да, — кивнула она виновато.

— Может, Ваши показания насчет Егора Фомина тоже изменятся?

— Что Вы имеете в виду? — не поняла меня Арина.

— Может, пора признаться, — уточнил я строго, — что Егор Вам знаком гораздо лучше, чем Вы нас здесь уверяете.

— Я Вам сказала правду! — растерянно произнесла Сурина. — Этого человека я не знаю вовсе.

— Вы знаете, что сегодня ночью, — спросил я ее, — недалеко от Вашего дома на Егора напали?

— Господи, нет, конечно! — перепугалась Арина Михайловна. — Откуда я могла это знать?

— А где Вы находились вчера, с десяти до одиннадцати вечера?

— Здесь, в мастерской, — ответила она. — Мы получили большой заказ.

— Кто-то из Ваших работниц может это подтвердить? — осведомился я.

— Нет, было поздно, — ответила Арина. — Я их отпустила.

— Ну, а кто тогда может подтвердить это алиби?

— Мой муж, он был дома.

— Здесь, рядом с Вами, в мастерской? — уточнил я.

— Нет, — растерянно сказала она. — Я была в мастерской, он был дома.

— Ну тогда, боюсь, это свидетельство ненадежно, — огорчил я ее.

Оставив расстроенную Арину Михайловну, мы с Коробейниковым покинули ее дом.

— Если она организовала убийство Епифанова, то тогда зачем она пошла в полицию? — рассуждал Коробейников, очень любивший обсуждать дела прямо на ходу. — Зачем показала труп? В ее интересах, наоборот, чтобы его никогда не нашли.

Судя по всему, Арина Михайловна была моему помощнику симпатична, и потому он не хотел верить в ее виновность, надеясь на иной вариант. Мне, если честно, также не казалось, что Сурина убийца. Хотя ее ложь, конечно, настораживала нас против нее. Но я видел, что ее чувства к Епифанову были искренними. И его смерть стала для нее горем. Но это ведь еще не были факты, лишь мои ощущения. Так что распространяться о своих предположениях Антону Андреичу я не собирался. Доказательства отыщем, там и поговорим.

— Тело нашел Егор и мог рассказать об этом кому угодно, — указал я Коробейникову. — При таких обстоятельствах выгодно бежать в полицию впереди всех и все рассказать. Вот таким образом Арина и могла вывести себя из числа подозреваемых, ну, хотя бы на время. Я только не понимаю, зачем ей Епифанова убивать?

 — Мотив — деньги? — предположил мой помощник.

— Да нет! — возразил я. — Деньги у нее были, пока она жила с Епифановым. А вот когда он исчез, у нее и начались непростые времена.

— А что, если Епифанов пообещал ей упомянуть в своем завещании, — пустился в домыслы Антон Андреич, — но обещания своего не выполнил. А узнала она об этом только когда дело уже было сделано.

— Может быть, — не стал я спорить с его полетом фантазии. — Вы меня не ждите, Антон Андреич. Я к родителям Егора. Увидимся в управлении.

Следовало расспросить родителей, может быть, им известно, кто напал на их сына. А заодно невзначай поинтересоваться у механика Фомина, о чем с ним беседовал Жан Лассаль.

Дома я застал только отца. Мать была на службе, Егор, видимо, гулял. Отец понятия не имел о нападении на сына, не то что о его причинах. Собственно, родители даже не знали, что Егор ночью отсутствовал дома.

— Но как же Вы не заметили, что Егора ночью дома не было? — спросил я Фомина.

— Так он кровать свою так заправил, будто кто-то под одеялом лежит, — пояснил тот. — Ну, мать глянула, подумала, он тихо вошел. Он так делает.

— Ну да, — вздохнул я, — понятно.

Ясно, что Егор неоднократно проскальзывал домой незаметно, чтобы избежать внимания родителей. И также незаметно уходил.

— Не, ну теперь-то мы его будем стеречь, конечно, — заверил меня Фомин. И добавил с едва уловимой угрозой: — И я позабочусь, чтобы никто не пудрил ему мозги.

Я внутренне напрягся. Этот человек и так мне не нравился, его отношение к собственному сыну, каким бы тот не был, возмущало меня. Но если он попробует угрожать Анне Викторовне, я дам ему во всей полноте ощутить мое недовольство.