Олли стоял в стороне, пока Крис помог нам обоим перебраться с осколка на расколотую Стену и подняться на её вершину. Мы проходили тот же путь, что и южане, едва не убившие Марику, но в середине его остановились, глядя, как далеко внизу плещутся о Стену морские волны.

Это было удивительно — стоять тут, наверху, чувствуя всю мощь Валмиранского Духа под своими ногами. Сила, кажущаяся давящей снизу, здесь, напротив, окрыляла, но едва ли не являющиеся ведунами люди могли в полной мере это понять. Морщась от боли, Рейнер медленно сел на прохладные камни. Он не спешил выказывать благоговение к ставшему ему опорой сооружению.

— Ты устал? — спросил Олли, впрочем, без особого сочувствия.

— Да. — Ворон и не думал спорить. — Я сражаюсь третий день и был ранен, разумеется, я устал больше, чем ты.

Слова попали в цель. Ученик Старшего Слышащего шумно вздохнул.

— Не забудь, мы должны сделать это без ссор. Наверное, нам лучше вообще не разговаривать.

— Согласен.

— Я не согласна.

Все трое с удивлением повернулись ко мне, и я выпрямилась, стараясь выглядеть так же решительно и вдохновляюще, как выглядела в глазах людей, которыми ей пришлось командовать, Диса.

— У нас ничего не получится, если вы будете тратить силы на то, чтобы тайно ненавидеть друг друга, — объявила я. — Рейнер, Олли. Я не знаю и не слишком хочу знать, что с вами не так, но не могли бы вы сейчас поговорить об этом, чтобы хотя бы временно до чего-либо договориться?

Ученик Старшего Слышащего покосился на своего неприятеля, и в этом взгляде мне померещилась надежда. Насколько я знала обоих, ссору начал не Олли, и Ворон явно не пришёл в восторг от моих слов.

— Наверное, не стоит бередить старые раны, — наконец протянул Олави Безродный. Он пошёл на уступку Рейнеру, и тот это понял. Понял и не принял.

— Нет никаких ран, — отозвался Ворон. — По крайней мере, у меня.

Олли рассмеялся добрым беззлобным смехом. Слушая этот смех и глядя на перевязанного бледного Рейнера, я вдруг поняла, что была бы не против расплакаться.

— Ты можешь не врать мне, Рейнер, — напомнил рыжий киирин, явно намекая на свой дар, а заодно и на свой статус, чего, судя по тому, как напрягся Ворон, делать не стоило.

— Ты хотел сказать, что я не могу врать тебе, — с леденящим спокойствием ответил он. — Потому что ты — второй слышащий Валмираны и, в отличии от моих, твои способности не дают сбоев. Я хорошо понял это, Безродный. Я тебе не вру.

Я обернулась к Крису. Призрак повернулся спиной к ним двоим и отошёл на несколько шагов, не собираясь вмешиваться. Я собралась было отойти к нему, но Рейнер окликнул меня.

— Мне не о чем говорить с ним, но если тебе интересно, я могу рассказать.

Мне совершенно не было интересно ничего, кроме приближающихся к берегу кораблей, но время ещё оставалось, а мы имели право лишь на одну попытку. Я должна была сделать всё, чтобы у нас получилось, а потому кивнула.

— Рассказывай.

Олли с вызовом сверкнул глазами, давая понять, что собирается слушать тоже. Впрочем, все понимали, что рассказ на самом деле предназначался ему.

— Я прибыл в Валмирану, чтобы пройти ритуал, — начал Рейнер. — Слышащий, помогавший мне в этом, сразу узнал во мне своего и решил отправить меня в храм. Хоберин Высокий тогда ещё брал воспитанников среди детей-слышащих, надеясь выбрать одного из них в ученики. Мой дар был силён, сильнее, чем у других, но он был нестабилен. Даже сейчас я по неизвестной причине не могу слышать некоторых людей. Хоберина это заинтересовало. Он приблизил меня к себе. Все говорили, что всё уже решено: выбрали меня.

Но потом появился Олли. Он ничего не помнил, всё время улыбался и собирал армию поклонников. Я уже тогда предпочитал одиночество, но Олли захотел получить в свою свиту и меня, а я был ещё слишком наивен, чтобы это понять. Ему удалось меня обмануть, потому что этот человек — один из тех, кого я никогда не мог слышать.

Я поверил в то, что ты в самом деле хочешь стать моим другом, — теперь Рейнер говорил, открыто глядя на рыжего слышащего. — Ты был очень приветлив и мил. Я даже рассказал тебе свою историю, но ты этого и добивался. Ты выдал мою тайну и выставил меня несчастным, обиженным на весь мир неудачником. Фамилия, которую ты взял «ради меня», должна была это подчеркнуть. Каждым своим шагом ты пытался меня унизить, особенно после того, как Древо выбрало тебя, чтобы начать новую ветвь кииринов. Когда ты достиг своей цели и Хоберин взял тебя в ученики, ты и вовсе начал открыто презирать меня. Ты говорил, я сбежал из храма. Нет, я просто ушёл подальше от тебя.

Олли выслушал эту речь серьёзно и не перебивая.

— Я считал, что ты лучше других можешь меня понять, потому хотел быть твоим другом, — негромко ответил он. — Я взял свою фамилию, чтобы показать тебе: нет ничего постыдного в том, чтобы не иметь семьи или быть полукровкой. Я был маленьким беспамятным придурком, но я хотел сделать как лучше. Я ждал, что ты меня простишь, но ты не простил и решил превратить мою жизнь в кошмар. Как я мог относиться к тебе по-прежнему после той истории с посохом?

— Эта история тебя не касалась, — отмахнулся Ворон, цепляясь за детали.

— Как не касалась? Ты пытался покончить с собой и свалить всё на меня.

— Я решил, что лучше умру, чем уступлю тебе и в этом.

Олли вспыхнул. Даже в темноте было видно, как он краснеет.

— Тебе повезло, что Древо тебя признало и сделало киирином. Ты никогда не думал, что было бы, если бы мой посох превратил тебя в шашлык?

Он явно выходил из себя, а Ворон сохранял своё обычное высокомерное спокойствие. Медленно и чётко он произнёс:

— Я бы не мучился.

Это стало последней каплей. Схватившись за голову, Олли в голос взвыл:

— Ты можешь перестать мучиться уже давно! Ты мог перестать с первого дня, просто признать себя раском и забыть…

— Я не забыл и не забуду, — не повышая тона, перебил его Рейнер. — Я сделал это частью себя и живу дальше. Ты слышишь меня, но упорно не понимаешь того, что слышишь. Ты жалеешь меня за то, что я полукровка? Уверен, на самом деле ты жалеешь себя самого и прячешься за мной от этого. Я не могу узнать твои чувства наверняка, но я видел сотни подобных тебе людей. Ты не можешь признать того, что я нашёл своё место в этой жизни, у меня есть дом, работа и даже люди, которым на меня не всё равно, а ты всё ещё чувствуешь себя чужим. Твои улыбки пусты, Безродный, а твой смех мёртв. — Завершив очередной монолог, Ворон закрыл глаза и с тяжёлым вздохом откинулся на спину. — Давайте закончим с этим и перейдём к делу, пока я ещё могу.

Я кинула вопрошающий взгляд на Олли. Тот стоял, словно поражённый громом, и не казался обиженным или злым, только бесконечно удивлённым. Я вдруг задумалась о том, что Рейнер мог быть прав. Гордясь своей способностью понимать других, ученик Старшего Слышащего не понимал себя самого, но ставший неприятелем друг открыл ему глаза.

— Спасибо, — подтверждая мою правоту, тихо сказал Олави Безродный.

— Обращайся, — безразлично отозвался Ворон. — Командуй, Ярна.

Корабли приближались к нам, и я уже могла разглядеть красно-жёлтые эйноматринские гербы на белых парусах. Оглянувшись к берегу, я увидела, что поднятые Дисой валмиранские войска уже встают на своём рубеже, готовые встретить оживившихся в ожидании скорой помощи врагов.

— Олли, ты сможешь сделать огонь? — спросила я, продолжая смотреть, как суетятся далеко внизу маленькие люди, готовые принести большую жертву. Если бы нас было видно оттуда, снизу, мы казались бы такими же.

— Ну, я могу зажечь посох, — подтвердил ученик Старшего Слышащего. Он хотел добавить что-то ещё, но я заговорила раньше:

— Больше ничего и не нужно. Всё, что от тебя требуется — это огонь. Пусть он поджигает и жжёт всё, чего коснётся. — Когда-то давно я пыталась зажечь посох в воде и почти преуспела. — Крис, на тебе форма, на Рейнере — расстояние и стабильность. Остальное за мной.

Я вздохнула. Мне не нужно было объяснять Призраку, как выглядел мистический Руол, но я не отказалась бы, чтобы кто-нибудь объяснил мне самой, что сейчас не время дрожать от страха, а я начала дрожать, и довольно заметно. Я боялась ошибиться, не справиться, не сдержать непомерную силу трёх посохов, и трое слышащих, замечая мою неуверенность, тоже не блистали энтузиазмом.