И во сне, и наяву Харуно чудился Шисуи за спиной и не родившийся ребёнок в окровавленных руках. Просыпалась дурнушка от малейшего шороха, подумав, что вой ветра — это звук выстрела. Всё чаще она замыкалась в себе, не разговаривала часами ни с кем, бледнея от одних только воспоминаний.

Казалось, дурнушка сходит с ума, и, когда это становилось очевидным, раздавался спасительный телефонный звонок, а на тусклом побитом экране имя Наруто.

Только разговоры с родным братом отвлекали её от фантомных чудовищ в её голове. Задорный блондин рассказывал Сакуре о всякой всячине, о мелочах, которые иной раз спасали сердце даже самого конченного суицидника. Харуно слушала и даже улыбалась время от времени, сидя в кресле в своей комнатке, в доме Учих. И это в совокупности означало только одно: ещё не всё потеряно. Потому Итачи подключил психолога, чтобы тот исцелил расшатавшиеся нервы бедной дурнушки. Учиха-старший как никто другой понимал, что если розоволосая девица уйдёт от них, то они отойдут от своей обыденной жизни. Братья были готовы лишиться всех и вся, но только не Сакуры Харуно, перед которой благоговели и трепетали, вставали на колени и кланялись в ноги, спасали и подставлялись за неё.

Потому очень скоро Сакура была передана в чуткие и знающие руки профессионала своего дела. Цель была поставлена ясно и чётко: не дать ей уйти от Учих, ведь семена подобного безрассудства уже поселились в розовой голове.

— Итачи-сама, это, конечно, не моё дело, но Вам не кажется, что Вы поступаете эгоистично по отношению к девушке? — робко возразил Ирука после оглашения его цели. — В прошлый раз она убила человека. Нам всем повезло, что у неё от испытанного шока утратились некоторые воспоминания. По большому счёту, именно благодаря этой случайности я смог поставить её на ноги. Но сейчас… сейчас Вы заставили её испытать что-то, что обычный человек с цельной психикой не сможет так просто пережить и оставить в прошлом.

Итачи не стал придираться к словам и задавать наводящий вопрос о том, не считает ли этот старикашка, что Учихи ненормальные люди с пошатнувшейся психикой. Он только пронзил его ледяным взглядом и с холодной взвешенностью отметил:

— Да, ты прав. Это не твоё дело.

Увы, Ирука не мог ослушаться своего начальника и не подчиниться отданному приказу. Это в равной степени означает смертный приговор. А своя шкура ему была важнее тонкой кожицы молоденькой дурнушки.

Поначалу мужчину грызли сомнения, и совесть не давала ему спокойно спать по ночам. Однако ему достаточно было взглянуть на свою жену, мерно сопящую рядом, и понять, что Сакура, по сути, чужой ему человек и ему нет нужды спасать её от неминуемого — смерти. Лишиться своего тёплого местечка под крылом Учих, а с тем же и головы, никак не входило в ближайшие планы Ируки. Поэтому он быстро смирился со своей судьбой подчинённого и судьбой мученицы, коей он считал дурнушку.

По совокупности всех перечисленных причин психотерапевт важно сидел в своём излюбленном кресле, закинув правую ногу на левую, и со всей данной ему отречённостью ждал ответа Сакуры. А девушка всё молчала, тянула кота за хвост, с какой-то апатией поглядывая куда-то в сторону.

— Солгать?

— Да, — кивнул Ирука. — Нужно было всего лишь выбрать одну из сторон, а не метаться меж двух огней.

— Я не могла солгать. Врать Саске, который любит меня. И врать Итачи, который тоже меня любит. Это было выше моих сил, ведь и я люблю их. Пусть моя любовь неправильна, и она подлежит уничтожению, но она сильнее меня. Сильнее моей гордости, моей веры и моей морали. Я так сильно люблю их, обоих, что утопаю. Утопаю в чувствах к ним. Это неправильно. Всё, что я делала, было неправильным. Я мучаю их обоих. Мучаю всех, кто вокруг меня. Я принадлежу уничтожению.

— Сакура-сама, Вы так сильно запутались в себе и запутали всех остальных. Вы неглупая девушка и, я уверен, знали, к чему может привести эта беременность. Почему Вы не сделали аборт?

Харуно подняла глаза, и они мигом налились страхом и слезами.

— Врач, у которого я наблюдалась, сказал, что если я сделаю аборт, то больше никогда не смогу иметь детей.

Ируке вдруг стало жалко Сакуру с её невинной любовью. Он читал её как открытую книгу и знал, откуда растут ноги. Она была заложницей своих чувств, которые не находили выхода до тех самых пор, пока в размеренной жизни не появились братья Учиха.

Всё закладывается в раннем детстве. Гены играют в воспитании совсем небольшую роль, зато окружающая действительность давит на психику и формирует личность. Сакура росла в нищете. Нищета была, как материальная, так и нравственная. Наруто любил её, но этого было недостаточно точно так же, как и денег на кусок хлеба. Харуно росла в среде, где была обязана своему брату за жизнь, за конфетку, за малейшее проявление чувств. И эта благодарность губительно сказывалась на эмоциональной и восторженной малышке. Вечное отсутствие Наруто по вине нескольких работ только подливало масло в огонь.

Сакуру никто не научил любить правильно. Её никто и никогда в жизни не любил, кроме брата, чья любовь рассыпалась и растворялась в нищете.

Что случается с человеком, не умеющим плавать и в жизни не видевшим моря, когда на него обрушивается цунами? Он начинает поневоле тонуть. Вбирая в лёгкие солёную воду — захлебываться. Барахтаясь — идти ко дну. Пузырьки воздуха из опустошённых лёгких всплывают и исчезают. То же случилось и с Сакурой.

Она не нарочно бросалась в объятия то к одному, то к другому. Девушка утопала в их любви. Тонула и не знала, как всплыть. Сакура отдавала свою любовь, как и утопающий отдаёт свой воздух из лёгких, но этого было недостаточно. Её любви было много, но она рассеивалась, как лучи солнца, и превращалась в ничто.

Ирука точно знал, что чувство вины, которое она испытывает, рано или поздно погубит её доброту и любовь.

— Я не хочу оправдываться, не жду понимания, — снова начала Харуно. — Этого мне не нужно. Я эгоистичная сука, которая водила за нос и одного, и другого. И смерти заслуживала я, а не Шисуи. Только не Шисуи… и уж тем более не Дейдара.

— Дейдара жив, — поправил мужчина.

— Жив? — истерично засмеялась она. — Жив?! Он лишился одного глаза, а второй чудом удалось спасти, но без линз и операций через каждые полгода, видеть он едва ли когда-нибудь сможет. Дейдаре проломили голову, и теперь его череп сплошь в стальных пластинках. Ноги и руки раздроблены, и их пришлось собирать по кусочкам. Некоторые из костей заменены стальными штырями. Одна нога теперь короче другой. Одной почки нет. Селезёнку пришлось удалить. Сердце пересаживали. Кроме того, сильно пострадал позвоночник. Несколько позвонков держатся на слове божьем, а остальные позвонки — с железными запчастями. О да, Дейдара сможет подняться на ноги и ходить, но не более часа в день. Сидеть можно только три часа в день по причине сломанного копчика. Остальное время — лежать. Жив? Вы это называете жизнью? — по щекам Харуно катились горькие слёзы. — Он никогда не сможет иметь детей или полноценную семью - его, черт возьми, кастрировали! Он никогда не сможет заниматься любимым делом, ведь вся его жизнь была связана с движением. Он даже с документами возиться больше не сможет! Жив, чёрт возьми!

Сакура зарыдала навзрыд. Её сердце крепко сжимали скорбь, чувство вины и ненависть к самой себе.

Харуно очень часто навещала Дейдару в больнице, проводя с ним часами напролёт. Он практически не просыпался, а когда открывал глаза и видел Сакуру, то ободряюще улыбался ей и снова проваливался в небытие. Блондин знал, какой недуг его постиг, но не мог сдержать милой, обаятельной улыбки, когда видел розовые локоны и понимал, что спас свою дурнушку. Сакуре было невыносимо находиться рядом с ним, но и уйти от него она тоже не могла. Девушку всё чаще приходить оттаскивать от Тсукури.

— Я больше так не могу, — рыдала Сакура. — Я больше не могу и не хочу оставаться здесь…

— Здесь — это в моём кабинете?

— С Учихами… Я больше не выдержу…