— С мертвеца снял, — безмятежно пожал плечами Тцукури.
— Совсем не брезгует… — восхищённо выдал Саске, взяв из корзинки ещё один помидор.
За время их разговора в погреб успели спуститься Итачи и братья Зетцу.
— Женщин вперёд, — театрально поклонился Хидан, уступая дорогу Конан.
— Я на тебя сейчас Дейдару натравлю, и он тебе трахею зубами обглодает за излишнюю вежливость, — с улыбкой выдала Конан, и Тцукури показательно клацнул зубками.
Пепельного блондина даже передёрнуло от жутких воспоминаний.
— Как ты вообще с этим живешь? — обратился он к Дейдаре.
— Как-как — просто, — лучезарно улыбнулся он.
— Ты безумец…
— Не более, чем Зетцу, — задумчиво протянул Какузу, доедая киви.
— Ну, нет!
— Да, Кисаме, да. Просто сегодня Широ сражался без братца, а вместе они жуть наводят.
— Поодиночке они многим слабее, — вставил Саске. — А вместе всё равно не настолько мерзкие, как Дей.
Блондин весело усмехнулся и перед тем, как спуститься вниз, проговорил:
— Не такой уж я и мерзкий!
— А что насчёт Конан? — оценивающе начал Хидан. — У меня волосы дыбом от этой женщины!
— Конан как Конан, — ответил Кисаме, который знал синевласку с самого детства. — Она всегда была такой.
— Кровожадной?
— Я бы сказал… сильной.
— А, что, раньше кровожадных замашек не наблюдалось? — спросил Саске, готовившийся к отбытию.
— До того, как убили её родителей, нет.
Следующим вниз спустился Какузу, оставив Хидана и Кисаме ждать своей очереди.
— Я, бл*дь, первый! — весьма эмоционально воскликнул Хидан. — Я и так долго уже тут х*и пинаю.
— Да вали. Мне без разницы…
Знай Кисаме, что случится через секунду, не за что бы на свете не стал говорить эти поспешные слова. В запертые умницей Конан двери начали беспрестанно надалбливать кулаками. Послышались воинственные голоса и угрозы. К счастью, прочная сталь не пропускала пули, а потому на некоторые время Кисаме и Хидан оставались в безопасности.
Мацураси наяривал по кнопке, призывая грузовой лифт подняться и забраться их обоих по милую душу в погреб. Кисаме даже с кафеля встал и крепко сжал в руке лабрис, которым он кромсал своих врагов с десяток минут назад.
Поднявшийся грузовой лифт мог вместить только одно тело, и Хидан замешкался, не желая бросаться своего друга на произвол судьбы, ведь головорезам Сенджу необходимо всего пару минут, чтобы сломать эту ветхую дверь. Лифт не успеет подняться и спуститься за этот промежуток.
— Давай, чего стоишь-то, — устало проговорил Кисаме, глянув на пепельного блондина через плечо.
— Ну уж нет, еб*ный в рот! — запротестовал он и вытащил из-за пазухи два сая. — Друзей в такой ху*не не бросаем.
— Неужели тебе будет лучше от того, что сдохнут здесь двое, а не один?
Мацураси упрямо глянул на своего бледного соратника и твёрдо кивнул. Хошигаки усмехнулся, уяснив для себя, что остаться — значит, пойти на верную гибель и согласиться помирать. Со своей смертью он смирился, а вот со смертью Хидана — ещё нет.
Кисаме резко обернулся, за ворот схватил пепельного блондина и буквально затащил его в лифт, закрыл за ним сетку и быстро нажал на кнопку. Хидан ничего не успел понять, в отчаянии хватаясь за переплетенные железяки и медленно погружаясь вниз.
— Еб*ный смертник! — кричал он напоследок. — Чтоб тебя на том свете кошки вы*бли!
— И я тебя очень люблю и уважаю, — засмеялся Хошигаке и снова глянул на полуразвалившуюся дверь.
— Да иди ты на*уй! П*др вонючий!
Мацураси все цеплялся пальцами за клетку и пытался остановить этот чёртов лифт. Невыносимо было наблюдать за тем, как Сенджу доламывают дверь и толпой валятся на одного Кисаме…
* — двусторонний боевой топор.
** — колющее клинковое холодное оружие типа стилета, внешне похожее на трезубец с коротким древком и удлиненным средним зубцом.
Комментарий к Глава XXIII. Часть 6.
Так как матерится один Хидан, чью нецензурную лексику я зацензурила, то в шапке не стала добавлять соответствующее предупреждение.
========== Глава XXIII. Часть 7. ==========
Хидан матерился, как сапожник, заранее зная, что все его прекрасно слышат, но притом совсем не ограничивая себя в выражениях. Как только грузовой лифт остановился, он ногами выбил раздражающую его сетку и одним из саев перерезал все имеющиеся в коробке управления провода. Лифт сначала загудел, а затем отключился.
— Зло*бучая жизнь, — кричал он, разбивая бутылки рома об стену.
Не надо было много мозгов, чтобы догадаться, что произошло. Может, расстояние от кухни до погреба и не позволяло слышать разговоры, но при большом желании и голосистой глотке Хидана всё стало более или менее возможным.
Двенадцать человек стояли в полной тишине, ожидая, когда истерика Хидана, наконец, закончится. Теперь-то они точно в безопасности, и ни одна живая душа вот так не начнёт ломиться в их двери. В погреб возможно было спуститься только по нескольким лифтам, каждый из которых благополучно перестал функционировать, благодаря качественной работе Сасори.
Никто не осмеливался подходить к разъярённому сгустку нервов и злости. Пожалуй, все вели бы себя точно так же, будь они последними, кто видел самоотверженного и теперь мёртвого товарища.
Сакура выступила вперёд и несмелыми шажками добралась до Хидана, бросающего в стену одну бутылку за другой и страшно матерясь. Она робко коснулась его плеча, привлекая внимания, а затем мягко забрала из его рук ещё одну бутыль дорогостоящего рома. Пепельный блондин смотрел на Харуно, как баран на новые ворота, и не мог поверить своим глазами. Как такая коротышка не побоялась подойти к нему в эдаком состоянии?
— Я буду верить, что он доберётся до нас обходными путями, — проговорила она так убедительно, что слабая надежда, как паразит, поселилась в сердцах каждого.
Взгляд Хидана смягчился и присмирел, когда Сакура крепко обняла мужчину за талию. Ему только и оставалось, что беспомощно положить руки на хрупкие плечи и дать понять, что её детская любовь взаимна.
— Ну, всё, давай заканчивай со своей ванильной х*йней! — выдал он, когда обнимашки затянулись.
Сакура грустно улыбнулась, взяла его за руку и потащила вперёд, по хорошо освещённому коридору длинного погреба. Невысокие сводчатые потолки, обложенные светло-коричневой кладкой. Тёмный паркет под ногами. Промежуточного цвета стены. Холодное помещение с расставленными вдоль стен шкафами и стеллажами с дорогими спиртными напитками.
Сакуре казалось, что у этого коридора нет ни конца ни края до тех пор, пока не наткнулась на тупик. Она оглянулась и с надеждой посмотрела на друзей, запачкавшихся в чужой крови. Последнее по началу, признаться, её жутко пугало, но вскоре, после появления расстроенного Хидана, страх ушёл, уступив место пониманию.
Итачи вышел вперёд и ещё долго возился у голой стены, нажимая в определённой последовательности некоторые кирпичики. После того, как громадная кирпичная стена отошла в сторону, все двинулись дальше уже в кромешной темноте. Единственным источником света был самодельный факел, сделанный Какузу из подожжённого, бежевого шарфика Сакуры, облитого спиртным и смолой из бочки. Его держал Саске, как впереди идущий.
Дурнушка потерялась во времени и тишине. Иногда она прикрывала веки и шла так с несколько минут, давая отдых глазам. Время от времени они останавливались, чтобы осмотреть раненых и в случае чего — залатать. Но надолго не задерживались, объясняясь тем, что идти ещё очень и очень долго.
Через три часа непрерывной ходьбы у Харуно окончательно разболелись и устали ноги. Она и так бросила свои туфли ещё под столом в Поднебесном зале из-за острой нужды в быстром передвижении, но и идти босой, как Конан, было в тягость. Стопы скоро изодрались в кровь, половина ногтей отсутствовало.
Сакура упала, не издав ни единого слова. Не нарушая тишины, остановились все остальные, решив, что пора и меру знать долгим путешествиям. Лишние десять минут отдыха погоды не сделают.
