Сакура понимала, что обижаться на младшего Учиху бесполезно, ведь у мужчин в крови заложена частичная утрата понимания логики женщин. Об отношениях Саске и Сакуры знали все, а, значит, по мнению брюнета, Мей незачем было бы завязывать разговор ради бессмысленного флирта, который на него и не подействует вовсе. В сердце брюнета жила только одна розоволосая девушка, а, следовательно, Теруми завязала разговор в благих целях, совсем не строя планы по захвату его занятого сердца. Такова была стальная мужская логика.

У Харуно разыгрались гормоны, и она, вежливо извинившись, вышла «попудрить носик». У неё голова раскалывалась от перенапряжения. И если бы она была капельку внимательнее, то заметила, что забыла свой клач на стуле и ушла ни с чем. К счастью или несчастью, но Мей заметила оплошность и с хитринкой в глазах последовала за дурнушкой, дабы «отдать Сакуре-чан её сумочку».

Ни Нагато, ни Дейдаре, сидевшим по обе стороны от Конан, не понравилось такое положение дел. Они, в отличие от Харуно, беременными не были, и их бдительность никогда не дремала. Мужчины отправили Хаюми на разведку, для прикрытия, по-доброму обсмеяв в разговоре за столом, что всем отчего-то захотелось носик попудрить.

Сакура добралась до туалета быстро. Отыскала его в считанные минуты, хоть постоянно и терялась в этих коридорах. Видимо, постоянные ночные прогулки даром не прошли, и она отныне с горем пополам, но в пространстве ориентируется. Но, даже оказавшись внутри и плотно прикрыв за собой дверь, дурнушка не сразу очухалась и вспомнила, что забыла клач в зале. Он был ей не нужен.

Харуно стояла напротив зеркала и крепко сжимала челюсти в попытках успокоиться и не заплакать — тушь же растечётся! И в самый ответственный момент, когда одна единственная слезинка чуть не прорвалась через все меры предосторожности, в туалет, как вихрь, ворвалась Мей, бросив сумку прямо в лицо своей сопернице.

Сакура своих умений не растеряла и налету поймала брошенную вещь, с недоверием глянув на шатенку. Слез как будто и не было вовсе.

Теруми прошла мимо, открыла кран с водой и принялась тщательно мыть руки, с тем же начиная не самый удачный разговор:

— Ну, как проводишь вечер?

— Потрясающе, — хмуро ответила Сакура, засобиравшись уходить.

— Ты думаешь, я не вижу, как ты поглядываешь на моего свояка?

Харуно дёрнулась и остановилась.

— Я и раньше знала, что ты с повадками шлюхи, но не думала, что ты так открыто будешь страдать по женитьбе своего возлюбленного.

— Заткнись, — огрызнулась Харуно, не поворачиваясь к Мей.

— Да брось, Саку, не обижайся, — Теруми закрыла кистью руки кран и подставила ладони под сушилку. — Признаюсь, я была уверена года три назад, что надолго ты не задержишься. Не потому, что никак не можешь определиться, а потому, что ты им не ровня. Пора бы это уже признать.

Сакура обернулась и зло посмотрела на девушку, которая, сложив свою сумку на мраморный выступ, доставала из неё пудру. Харуно упрямо молчала, пытаясь избежать открытого конфликта, но с места не дёргалась, бычась и наставляя потенциальные рога на своего оппонента.

— Думаешь, почему Итачи не стал за тебя бороться? Почему руки опустил и просто отдал тебя своему младшему братцу, так сказать, донашивать за собой? Саку, — шатенка оторвала нос от зеркала и с издёвкой глянула на дурнушку. — Может, ты и дурнушка семьи Учих, или учиховский грипп, как тебя любят именовать в низших кругах подчинения, но ты всего лишь простушка, которая даже не знает, как столовым сервизом пользоваться.

С этим приходилось соглашаться. Ведь Сакура мало что понимала во всех этих сервизах, но старалась не отчаиваться, когда не замечала подобного конфуза у других присутствующих круглого стола. Однако слова Мей отчего-то задели Харуно.

— Как бы тебя не натаскивали на все эти штучки, — продолжала Мей, — штучки настоящих аристократов, тебе никогда не прыгнуть выше своей головы. Давай смотреть правде в лицо — ты сирота. Брат, может, и старался тебя накормить, но практически никогда не уделял тебе много времени, работая на нескольких работах сразу, а ты тем временем… бегала по дворам, была изгоем даже в кругах странноватых детей. Ты была даже не в стороне ото всех: тебя вообще не было нигде, а потому вскоре ты засела дома: смотрела старенький, подержанный телевизор и находила утешение в рисовании. Сакура, тебя никогда толком не учили правильно держать столовые приборы. Ты до сих пор иногда путаешься и берёшь ложку неправильной хваткой, не говоря уже о столовом этикете…

Сакура отвела зелёные глаза в сторону и крепко сжала кулаки, сдерживая нарастающий гнев и злобу.

— Итачи с Саске поставили тебя на ноги, научили держаться и красноречиво выражаться перед толпой своих подчинённых. Ты выглядишь весьма и весьма величаво на общем фоне, который сглаживает все недостатки. Ведь, признай, ты иногда на каблуках спотыкаешься, в складках платья путаешься, нормально одеваться так и не научилась… Тебе никогда не прыгнуть выше своей головы и не встать в один ряд с Ближайшим Окружением, как некогда встала Микото рядом со своим мужем и его соратниками. Ведь даже Микото, некогда отпетая наркоманка, выросла в достаточно интеллигентной семье.

Мей вплотную приблизилась к Сакуре, находившейся и без того на взводе, и на ухо ей зашептала:

— Итачи выбрал Изуми, а не тебя, потому что она интеллигентная девушка, выросшая в окружении воспитанных людей. Её не стыдно будет показывать людям. Детей, рождённых в браке с ней, не станут критиковать за вшивость суки. Родственников её сторониться не станут. Саске тоже это касается. Ему стоит только подрасти немножко, и он поймёт, что невозможно создать семью с человеком, у которого этой семьи и не было никогда.

Харуно наотмашь ударила бы Мей прямо по её разрисованному косметикой лицу, если бы не Конан, вовремя ворвавшаяся в женский туалет. Она остановила руку дурнушки за секунду до неизбежного, предотвратила жуткий удар, чем в следующую минуту позабавила Мей. Она почтительно обошла Хаюми и бросила Сакуре напоследок:

— Что и требовалось доказать! Дикарка… — и хлопнула дверью.

У Харуно всё лицо было красным от гнева и злости. Даже белки глаз были испещрены капиллярами, а зрачки сузились настолько, что стали крошечными точечками.

— Что ты удумала? — со всей строгостью огрызнулась Конан, которая совсем не слышала разговор. — Мы же не дикари, чтобы набрасываться друг на друга в общественном туалете.

— Давай ещё и ты назови меня невежей! — вскрикнула Харуно, и хотела было уйти, но Конан не отпускала её руки.

— Я понятия не имею, что у вас тут двоих произошло, но, будь добра, ради Итачи, не порть помолвку. Как и я, ты должна уважать его выбор. Поняла?

Сакура поняла всё без каких-либо дополнений. Слова подруги по несчастью успокоила девушку вмиг. Ей потребовалось ещё пару минут, после чего они с Конан вернулись в зал как ни в чём не бывало.

Мей снова принялась любезничать с Саске, тянясь к нему через дурнушку без стыда и зазрения. И Сакура позволяла всему этому случаться, черпая силы из спокойного взгляда Конан, мило обсуждающей с матерью Изуми проблему экологии. Она за короткое время стала для неё образцом терпения и выдержки, ведь Хаюми также в какой-то степени влюблена в Итачи и точно так же терпит это своеобразное унижение, находясь с ним и с его невестой за одним столом. А, значит, дурнушка будет сильной и не даст повода для открытого конфликта!

Однако всему должен быть свой определённый предел, который Мей переступила так смело и безмятежно. У Сакуры лопнуло терпение. А дело всё было в том, что стоило Саске на секунду отвлечься на зов своего старшего брата, как Теруми, зло глянув на Харуно, одним движение отдавила розоволосой девушке стопу высокой шпилькой своей туфли. Мало того, что Сакура вскрикнула, подскочила на месте и ударилась коленками об стол, так ещё и пролила на себя бокал дорогого красного вина.

Стоило стеклянному бокалу вдребезги разбиться о мраморный пол, в Поднебесном зале воцарилась гробовая тишина. Удивлённые взгляды здесь собравшихся были прикованы к Харуно. Дурнушка понимала, что терять уже было нечего. Ей хватило одного только изумленного взгляда Итачи, после чего Сакуру обуял гнев.