— Не боитесь, что вас Итачи поймает за тунеядством? — по-доброму усмехнулась Харуно, свободной рукой потрепав Широ по голове.

— Работа работой, а обед по расписанию, — промурлыкал он в ответ на ласку.

Сакуре казался удивительным тот факт, что братья Зетцу младше её на три года. И когда она только только-только появилась в жизнях братьев Учих, им едва ли исполнилось семнадцать. Семнадцатилетние подростки на службе у самых известных мафиози мира.

— К тому же Итачи-сама не способен нас покарать… — прошептал Куро. — По крайней мере это были слова Даруи, — и его зататуированная рука сильнее сжала смуглое плечо.

— Я не говорил такого.

— Да бро-о-сь! Расслабь булки. У нас же девичник! Разговорчики по душам, секретки там, тыры-пыры…

— Оставь его в покое, Куро, — попросила Сакура, не в силах больше видеть запуганные глаза Даруи.

— Мой братец пугает его больше самого Итачи-самы. Он даже его имя без приставки уже произносит… словно имеет дело со своим столетним другом.

— Какое неуважение! — показательно всплеснул руками Широ, но тут же получил подзатыльник от Сакуры. Единственное, что он сделал в ответ на замечание, — мило улыбнулся и потёрся щёкой о плечо Харуно.

— Не подлизывайся, котяра, — засмеялась Сакура, пихая локтями Зетцу под рёбра.

Даруи было удивительно, как легко и непринуждённо она общалась с исчадием ада.

— Я тоже хочу ласки! — закапризничал Куро и перебежал на диванчик к Сакуре. Он улёгся на него, свесил ноги с подлокотника, а голову положил на колени дурнушки. Затем парень высунул язык, прижал руки к груди и часто задышал как собака.

— Ой, ну всё! Прекратите! — смеялась Харуно. — Развели тут вшивое царство!

— Тогда вернёмся к нашим баранам? — вдохновлённо спросил Широ, последовав примеру брата и положив свою голову на свободную коленку. Размер дивана того позволял. Маникюрщицу же Зетцу согнали с места — не её ушей дела.

— Потом закончишь красоту наводить, — подгонял её Широ.

Рыжеволосая девица шмыгнула носом и скрылась.

— А повежливее с ней никак? — нахмурилась дурнушка.

— Никак, — в унисон проговорили Зетцу.

— И пока вы снова не начали уводить тему разговора, я хотел бы попросил Даруи поподробнее рассказать об Итачи-саме и Саске-саме, — улыбнулся Широ.

— Начал «А» — говори и «Б», — подхватил Куро.

— Ты закончил на том, что Сакура в чём-то не в курсе…

— Я уже всё сказал, — попытался отвертеться Даруи, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Давай мы тебе поможем начать…

— Ты вроде бы дал понять, что Итачи-сама с Саске-сама уже не те.

— Мол, размякли пацаны…

— Да, размякли, — послышался твёрдый женский голос. Все разом обратили внимание на Самуи, вышедшую из гардероба. — Что ещё желаете услышать?

Куро и Широ одновременно скрестили руки на груди.

— Желаем услышать, что говорит народ.

— Самуи!

Однако предупредительный тон Даруи блондинку не остановил.

— Народ говорит, что Учихи прогнулись под бабой. Что от их прошлого влияния не осталось ни следа. Они всё чаще задерживаются дома вместе с этой Сакурой и совершенно не хотят шевелить задницами для победы над врагом. Народ говорит, что они не выиграют войну, потому что стали слишком слабыми, что в конечном итоге сядут в лужу или, не дай боже, перегрызутся между собой за щель своей возлюбленной…

Даруи глянул на Сакуру, словно ждал от неё спасательного круга. Это было границей, которую переходить Самуи воспрещалось.

— Народ боготворит её, но с тем же понимает, что Харуно — это гибель. Вы не общаетесь со своими подчинёнными близко. Вы не знаете всей картины в целом. Сейчас, возможно, вы, Зетцу, Даури, Сакура, считаете меня глупой и стервозной дурой, но кто, если не я, донесёт до Верхов правду, которой все так старательно подтирают задницу? Вы хоть знаете, как называют Сакуру в низших кругах подчинения? Учиховским гриппом.

***

Ближе к ночи братья Зетцу отвели расстроенную дурнушку в Башню Морфея. Лифты в Чёрном Дворце — редкость, а потому дорога до спаленки заняла в общей сложности с десяток минут. Куро и Широ всячески пытались ободрить опечаленную Сакуру, у которой настроение менялось сиюминутно. Причём оттенки этого самого настроения были исключительно серыми. То грусть, то апатия, то ненависть к самой себе. Слова Самуи тронули её до глубины души.

— Да брось ты, Сакура! — ободряюще похлопал по хрупкому маленькому плечу своей подруги Широ.

— Врёт она всё! — подхватил Куро.

Харуно сделала неудачную попытку состряпать счастливое выражение лица, но получилось так себе. Натянутая улыбка, неискренние пожелания спокойной ночи, и она скрылась из виду за массивной дверью своей спальни.

Стоило Сакуре исчезнуть из поля зрения Зетцу, как от их дружелюбных выражений лица не осталось ни следа. Они переглянулись. В глазах заиграло чувство тревоги за дурнушку, которое быстро переросло в озлобленность и враждебность.

— Нынче мошки вовсе обнаглели, — Куро прищурил глаза, разминая суставы пальцев и проверяя потайной кармашек в рукаве на наличие холодного оружия — ножа. Им брюнет не раз перерезал глотки своих недругов.

Крашеный блондин провёл рукой по отросшим волосам и задумчиво глянул на братца. Глаза близнецов налились непреодолимым желанием отмщения. Куро приложил указательный палец к губам, а Широ облизнулся в предвкушении, и оба направились по лестнице, не издавая ни звука. Темнота поглощала две бесшумные тени предстоящего возмездия.

Чёрный Дворец погружался в царство сна. Окошко за окошком сначала бледнело, а затем погружалось во мрак безоблачного и звёздного неба. Холодный горный воздух пробирал Зетцу до самых костей, когда они, выйдя из Пристанища Учих, молча направились по Улице Грёз.

Широкая мостовая с изящными каменными домами по каждую сторону. Они возвышались в два или три этажа, а каждое крыльцо охранялось Грифоном или Цербером, Горгоной или Минотавром. Некоторые балконы держали древнегреческие Титаны. По аркам ползали Змеи-искусители. В фонтанах купались Бесы и Ангелы, кружась в дружном хороводе. Вырезанные цветные камни под ногами изображали обманчивую утопию: небеса, улыбающиеся лица людей, золотые котелки… и всё втоптано в грязь, в прямом смысле этого слова.

По улице всё еще бродили съехавшиеся с разных частей мира гости. Обменивались впечатлениями, аристократично махали руками и с благоговением осматривались по сторонам. Не чурались фоткать и лапать своими грязными руками скульптуры.

Поглощенные в свой собственный мирок грез на символичном улице, ни одна живая душа Зетцу не замечала. Они двигались по переулкам, избегая больших скоплений людей и свет, медленно, но верно приближались к опочивальне блондиночки-зазнайки. Не говори она так много лишнего, не томилась бы сейчас в ожидании стервятников братьев Учих. Самуи наверняка понимала, что её слова чреваты страшными последствиями, но тем не менее была рада тому, что высказалась виновнице торжества. Некогда вот таким же образом принял смерть и Атсуи. В ночь. От рук Хидана.

Однако Самуи не судьба была умереть именно в этот наполненный переживаниями день. И благодарить ей следовало притаившегося в ожидании близнецов Какузу. Он уже на ногах еле стоял от усталости и каким-то чудом держал веки открытыми, но всё равно своего «поста» не покидал…

От Даруи, его вечного раба за несложную услугу, касающегося неожиданного повышения, Яку прилетела весточка с докладом. Прыгающие буквы на скомканном листе бумаги, который смуглый парнишка оставил на рабочем столе Какузу, заставили адресата устало вздохнуть, потеплее одеться и караулить неудавшихся убийц возле небольшого двухэтажного дома, где коротала в страхе время Самуи.

Какузу не хотелось особо-то возиться с возникнувшей проблемой, но долг перед Итачи обязывал. Завидев близнецов, Яку повёл плечами и вышел из тени. Зетцу, как следствие, тоже остановились.

— Решили устроить резню в священном месте? — усталым сиплым голосом проговорил Какузу, убрав руки в карманы широких штанин.