Два дня спустя в газетах была уже целая колонка, утверждавшая, что присутствие мистера Бута на борту "Королевы-Императрицы" доподлинно установлено. Он был опознан, и с ним разговаривал один из санитарных инспекторов, посещавших корабль. За Бутом установлено строгое наблюдение и у него нет никаких шансов покинуть судно. Мистер Лестрейд из Скотланд-Ярда, так мастерски вычисливший маршрут побега мистера Бута, заказал билеты на "Океанию", которая прибывает в Нью-Йорк десятого. Он намерен лично арестовать мистера Бута, как только тому будет позволено сойти на берег.

Никогда еще до этого, да и потом, я не видел моего друга Шерлока Холмса в таком изумлении, чем после прочтения этой заметки. Я видел, что он глубоко озадачен, хотя причины этого все еще оставались для меня загадкой. Весь день он провел, откинувшись на спинку мягкого кресла, с полузакрытыми глазами, над которыми тяжело нависали нахмуренные брови. Он хранил молчание, только попыхивал своей старой вересковой трубкой.

- Уотсон, - сказал он наконец, бросив на меня косой взгляд, - пожалуй, к лучшему, что меня попросили бросить расследование шеффилдского дела. При таком повороте событий, я должен признаться, что чуть было не выставил себя дураком.

- Почему? - спросил я.

- Потому что я с самого начала предполагал, что кое-кто дураком-то как раз и не является, но кажется именно в этом я и ошибся.

Следующие несколько дней Холмс выглядел немного подавленным, поскольку ничто не раздражало его больше, чем мысль, что он допустил ошибку в своих выводах или пошел по неверному пути в расследовании.

Наконец наступило фатальное десятое сентября: день, когда должен был быть произведен арест Бута. Мы проштудировали вечерние газеты от корки до корки, но впустую. Утром одиннадцатого сентября об аресте также не сообщили, но в вечерних газетах появилась небольшая заметка, намекающая, что преступнику, похоже, опять удалось скрыться.

Следующие несколько дней газеты были полны противоречивых слухов и предположений о том, что же в действительности произошло, но все они сходились на том, что мистер Лестрейд отправился домой и прибудет в Ливерпуль семнадцатого или восемнадцатого сентября.

Вечером восемнадцатого, когда мы с Холмсом наслаждались послеобеденными сигарами в его квартире на Бейкер-стрит, мальчик-посыльный объявил, что внизу ожидает инспектор Лестрейд, который просит уделить ему пять минут для разговора.

-- Пусть войдет, - сказал Холмс, потирая руки в волнении, обычно столь несвойственном для него.

Лестрейд вошел в комнату и с весьма удрученным видом уселся на придвинутый ему Холмсом стул.

- Я нечасто ошибаюсь, мистер Холмс, - начал он, - но в этом шеффилдском деле я вытянул пустышку.

- Не может быть, - участливо произнес Холмс. - Вы же не хотите сказать, что вы еще не поймали этого вашего Бута?

- Именно это я и хочу сказать, - ответил Лестрейд. - Более того, я не думаю, что он вообще когда-нибудь будет пойман.

- Ну, не отчаивайтесь так сразу, - сказал Холмс ободряющим тоном. - После того, как вы расскажете нам, что уже произошло, вполне возможно я смогу помочь вам, высказав несколько предположений.

Приободренный таким образом, Лестрейд начал свою странную историю. Мы слушали его, затаив дыхание.

- Думаю, мне не стоит останавливаться на подробностях, которые вам уже известны, - сказал он. - Вы знаете о моей находке в Шеффилде, которая естественно убедила меня, что разыскиваемый отплыл в Нью-Йорк на борту "Королевы-Императрицы". Я с нетерпением ждал его ареста, и когда услышал, что корабль, на котором он плыл, поставлен в карантин, я бросился туда, чтобы схватить его собственными руками. Никогда пять дней не тянулись для меня так долго.

Мы прибыли в Нью-Йорк вечером девятого, и я сразу же поспешил к начальнику нью-йоркской полиции. От него я узнал, что нет никаких сомнений в том, что мистер Джабез Бут действительно находится на борту "Королевы-Императрицы". Один из санитарных инспекторов, посещавших корабль, не только видел его, но даже говорил с ним! Тот человек полностью отвечал опубликованному в газетах описанию Бута. На борт был послан один из нью-йоркских детективов, чтобы опросить свидетелей и предупредить капитана о готовящемся аресте. Он обнаружил, что мистер Джабез Бут действительно имел наглость заказать билеты заранее и путешествовал под своим настоящим именем, даже не попытавшись каким-нибудь образом изменить свою внешность. Он занимал отдельную каюту первого класса, и старший стюард заявил, что у него с самого начала возникли подозрения на его счет. Бут почти все время просидел, запершись в каюте, выдавая себя то ли за инвалида, то ли просто за эксцентричного человека, которого нельзя беспокоить ни по какому поводу. Еду, в основном, ему должны были доставлять в ту же каюту. Несколько раз его, правда, видели на палубе, но это случалось редко, и с другими пассажирами он не встречался даже за обедом. Было очевидно, что он старается укрыться от чужих глаз и не привлекать к себе внимания, насколько это возможно. Стюарды и некоторые пассажиры, которых опросили позже, все сошлись на том, что дело обстояло именно так.

Было решено, пока судно стоит в карантине, ничего не говорить Буту, чтобы не вызвать его подозрений, но старший стюард, его подчиненные и капитан, кто единственный был посвящен в тайну, должны были держать его под наблюдением до десятого числа, когда пассажирам позволят покинуть судно. И тогда же мистер Бут будет арестован.

Здесь нас прервал мальчик-посыльный, вошедший с телеграммой в руках. Холмс просмотрел ее, улыбаясь кончиками губ.

- Ответа не будет, - сказал он, опуская телеграмму в жилетный карман. - Пожалуйста, Лестрейд, продолжайте ваш чрезвычайно интересный рассказ.

- Ну, вот, днем десятого сентября в сопровождении главного инспектора сыскной полиции Нью-Йорка Форсайта, - продолжил Лестрейд, - я поднялся на борт "Королевы-Императрицы". До подхода к пристани и начала высадки пассажиров оставалось полчаса.

Старший стюард сообщил нам, что он разговаривал с мистером Бутом на палубе за пятнадцать минут до нашего появления. Затем тот направился в свою каюту. Старший стюард под каким-то предлогом также спустился вниз и ясно видел, как Бут в нее зашел. Все это время стюард оставался у межпалубного трапа, чтобы быть уверенным, что Бут не поднимется на палубу снова.

"Наконец-то", - пробормотал я себе под нос, мы спустились вниз и, ведомые старшим стюардом, направились прямиком к каюте Бута. Мы постучались и, не получив ответа, попробовали открыть дверь. Она оказалась запертой. Стюард заверил нас, что в этом нет ничего необычного: мистер Бут постоянно держал дверь каюты закрытой, и даже его еда порой оставлялась на подносе снаружи. Мы провели короткое совещание, и, поскольку время поджимало, решили взломать дверь. Два удара тяжелым молотом сорвали ее с петель, и мы ворвались внутрь. Вы можете представить себе наше изумление, когда мы обнаружили, что каюта пуста! Мы тщательно ее обыскали, но Бута там не было.

- Один момент, - прервал его Холмс. - В замке изнутри был ключ?

- На виду его точно не было, - ответил Лестрейд. - Я был в отчаянии. Я уже ощущал вибрацию двигателей и слышал, как начал вращаться винт11, что означало, что корабль уже начал свое движение к пристани.

Мы были в замешательстве. Мистер Бут, очевидно, спрятался где-то на борту, но у нас не было времени на поиски, так как уже через несколько минут пассажиры начали бы покидать корабль. В конце концов капитан пообещал нам, что ввиду сложившихся обстоятельств, сходный трап будет только один. Я в компании старшего стюарда и его подчиненных смогу встать возле трапа со списком пассажиров и отмечать тех, кто уже сошел на берег. В этом случае Буту не удастся ускользнуть, даже если он загримируется, поскольку ни один пассажир не сможет сойти по трапу, не будучи опознанным одним из стюардов.

Предложение мне понравилось, оно не оставляло Буту ни единого шанса удрать от нас.