- Практически уверен, что нет. У нас работает клерк, который отвечает за всю зарубежную корреспонденцию, и я точно знаю, что Бут все время отдавал ему письма и документы на перевод.

- С точки зрения вашего опыта в банковских делах, мистер Джервис, на какое время он мог рассчитывать между предъявлением фальшивых чеков и обнаружением подлога?

- Ну, это зависит от многих обстоятельств, - задумался Джервис. - В случае, если бы чек был один, прошло бы не менее недели-двух, если только сумма не была бы достаточно велика и не потребовала бы особого подтверждения. Тогда деньги вообще не были бы выданы. Что касается нынешней ситуации, где задействована дюжина фальшивых чеков... Хотя бы один из них должен был бы привлечь внимание не позднее, чем через двадцать четыре часа, что сразу же привело бы к обнаружению подлога. Ни один разумный человек не стал бы рассчитывать, что подобное преступление останется нераскрытым дольше.

- Спасибо, - Холмс поднялся. - Это все, что я хотел узнать. Я свяжусь с вами, когда у меня появятся новости по этому делу.

- Я буду чрезвычайно вам обязан, мистер Холмс. Этот случай действительно вызывает у нас большое беспокойство. Дальнейшие шаги мы оставляем полностью на ваше усмотрение. Делайте все, что сочтете нужным. Да, кстати. Я проинструктировал домовладелицу Бута, чтобы до вашего осмотра в его комнатах ничего не трогали.

- Это очень разумно с вашей стороны, - заметил Холмс, - и значительно поспособствует нашему расследованию.

- Я также получил распоряжения от своего руководства, - добавил банкир на прощание. - Пожалуйста, записывайте суммы всех ваших расходов, деньги вам будут немедленно возвращены.

Ашгейт-роуд была совсем рядом, и уже через несколько минут мы звонили в дверь дома в Брумхилле, где мистер Бут прожил более семи лет. Открывшая нам горничная сообщила, что миссис Пурнель беседует с джентльменом наверху. Когда мы объяснили цель нашего визита, нас сразу же проводили в комнаты мистера Бута на втором этаже, где мы обнаружили миссис Пурнель, небольшого роста, пухлую, необычайно разговорчивую женщину лет сорока, и мистера Лестрейда, который, казалось, завершал осмотр квартиры.

- Доброе утро, Холмс, - произнес полицейский. Вид у него был чрезвычайно самодовольный. - Вы прибыли слишком поздно. Полагаю, у меня уже есть вся информация, необходимая для поимки преступника.

- Рад это слышать, - сухо отозвался Холмс. - И, если это так, поздравляю вас от всей души. Возможно, после того, как я немного осмотрюсь здесь, мы смогли бы сравнить наши наблюдения?

- Пожалуйста, если хотите, - сказал Лестрейд с видом человека, который может позволить себе некоторую снисходительность. - Откровенно говоря, думаю, вы зря потратите время. Может, я просто расскажу о том, что я уже обнаружил?

- И тем не менее. Считайте это моей причудой и отнеситесь к этому с юмором.

Холмс, негромко насвистывая, склонился над каминной полкой, потом оглядел комнату и резко повернулся к миссис Пурнель.

- Мебель в этой комнате принадлежит, конечно, вам?

Миссис Пурнель кивнула.

- Картина, которую сняли со стены над камином утром в прошлую среду, - продолжил Холмс, - принадлежала, полагаю, мистеру Буту?

Я проследил за взглядом Холмса: невыцветший кусок обоев ясно указывал на место, где висела картина. Как бы я ни был хорошо знаком с методами моего друга, даже я не сразу сообразил, что волокна паутины, скопившиеся за картиной, и все еще заметные на стене, подсказали ему, что картину могли снять только непосредственно перед тем, как миссис Пурнель получила распоряжение ничего не трогать в комнатах жильца. В противном случае уборка, явно проведенная во всех остальных помещениях, наверняка уничтожила бы их.

Почтенная леди уставилась на Холмса, открыв рот от изумления:

- Мистер Бут своими руками снял ее утром в среду, - подтвердила она. - Эту картину он написал сам, говорил, что она еще не закончена. Он завернул ее в бумагу и забрал с собой, сказав, что собирается подарить ее другу. Это меня очень удивило, поскольку я знала, что он ей очень дорожит: однажды он сказал мне, что ни за что с ней не расстанется. Теперь-то, конечно, понятно, почему он решил от нее избавиться.

- Конечно, - задумчиво проговорил Холмс. - Как я вижу, по размеру картина была небольшой. Это была акварель?

- Да, изображение вересковой пустоши, а три или четыре больших камня на голой вершине холма образовывали что-то вроде стола. "Друидические камни" или что-то вроде этого. Так мне сказал мистер Бут.

- И много картин написал мистер Бут? - поинтересовался Холмс.

- Ни одной, сэр. По крайней мере, пока жил здесь. Он говорил мне, что увлекался этим в юности, но потом забросил.

Холмс еще раз обвел глазами комнату, и вдруг издал удивленное восклицание, указав на стоящую на пианино фотографию.

- Нет сомнений, что на фотографии мистер Бут, - произнес он. - Он в точности соответствует полученному мной описанию. Это же его фото?

- Да, - подтвердила миссис Пурнель. - Причем очень хорошее.

- Давно его сделали? - спросил Холмс, беря карточку в руки.

- О, всего несколько недель назад, сэр. Я была дома, когда посыльный принес снимки от фотографа. Мистер Бут вскрыл пакет при мне. Там было всего две фотографии: вот эта и еще одна, которую он подарил мне.

- Это чрезвычайно интересно, - сказал Холмс. - Вот эта пиджачная пара в полоску... Это тот же костюм, что был на нем утром в среду?

- Да, насколько я помню, он был именно в нем.

- Вы не припомните, о чем мистер Бут говорил с вами в прошлую среду перед выходом? Возможно, это важно.

- Не думаю, сэр. Когда я принесла ему чашку горячего шоколада в спальню, он сказал...

- Минуточку, - прервал ее Холмс, - Мистер Бут всегда выпивал чашку горячего шоколада по утрам?

- О, да, сэр! И зимой, и летом. Он был очень щепетилен насчет этого, и всегда звонил мне, когда просыпался. Думаю, он скорей бы отказался от завтрака, чем от своего шоколада. И вот, поднялась я к нему утром в среду, он сделал несколько замечаний по поводу погоды, а потом, когда я уже выходила из комнаты, он и говорит: "Да, кстати, миссис Пурнель, мне надо будет уехать на пару недель. Я уже уложил свой саквояж и днем пришлю за ним".

- Без сомнения, вы очень удивились, услышав это неожиданное известие? - произнес Холмс.

- Ни то, чтобы очень, сэр. И раньше, когда он уезжал проводить аудит в филиалах банка, он заранее не знал о поездке. Конечно, он никогда прежде не отсутствовал по паре недель кряду, за исключением отпусков, но он так часто уезжал на несколько дней, что я уже привыкла к его неожиданным отлучкам.

- Так. И как давно он получил в банке эту дополнительную работу? Несколько месяцев назад, если не ошибаюсь?

- Больше. Примерно на прошлое Рождество. Да, полагаю, именно тогда.

- Ах, да. Конечно, - небрежно обронил Холмс. - Эта работа и была причиной его долгих отлучек, не так ли?

- Да, именно так. Мне кажется, он очень уставал. Вы же понимаете, сэр, столько работы... И вечером, даже по ночам... Все это могло выбить его из колеи. До этого он всегда был таким тихим, спокойным джентльменом, даже редко выходил куда-либо...

- Мистер Бут оставил много вещей? - перебил ее Холмс.

- На самом деле, немного, да и не было у него ничего полезного. Старое барахло. Но он самый честный вор, сэр, - вдруг сделала парадоксальный вывод миссис Пурнель. - Он заплатил мне за комнаты перед отъездом. В аккурат до следующей субботы, поскольку раньше он все равно бы не вернулся.

- Как это предусмотрительно с его стороны, - Холмс задумчиво улыбнулся. - Кстати, может быть, вы знаете: не избавлялся ли он от каких-либо ценных вещей перед своим отъездом?

- Ну, не прямо перед... За последние несколько месяцев он вынес и, думаю, продал большую часть своих книг. По нескольку штук за раз, сэр. Он коллекционировал старые книги и говорил, что некоторые издания из его коллекции стоят больших денег.