— То есть то, что я учила тебя нумерологии в течение года, ничто? Прекрасно, тогда закончим на этом.

Когда Нимфадора закончила говорить, за столом воцарилась тишина. Гарри прямо чувствовал усмешку Снегга и направленный на него мерцающий взгляд Дамблдора. Наконец, Вектор решила нарушить молчание.

— Мисс Тонкс учила тебя всему, что она узнала в этом году? — в ее голосе было удивление.

Поттер обвел взглядом весь стол и увидел, что каждый ждет его ответа. Решив повеселиться, как с МакГонагалл, Гарри сказал:

— Профессор Вектор, вы будете удивлены, но пять довольно талантливых слизеринцев смогли осилить материал, приложив требуемое усердие.

Это заявление привлекло внимание и остальных профессоров.

— Поттер, не думаете ли вы, что мы действительно поверим, что вы и четыре других слизеринца выучили нумерологию с мисс Тонкс? — сказал Снегг.

«Нападай! Защищай свою честь!» — Гарри вновь сделал усилие, чтобы заглушить чужие мысли, однако он был согласен и ухмыльнулся, удивив преподавателей.

— Нет, сэр, я не прошу вас поверить в то, что Тонкс лично обучила меня и еще четырех других слизеринцев нумерологии, но я ожидаю, что вы поверите, что эти студенты и я также изучили основы древних рун, наравне с нумерологией с Тонкс, — ответил Поттер.

— Наказание, Поттер, вы будете сортировать глаза угрей все Рождество, — мрачно сказал Снегг.

Мысленный образ Снегга, пронзенный когтями и выпотрошенный в области груди, пришедший в голову Гарри, заставил его угрожающе улыбнуться.

— Северус, мне кажется, вы погорячились в отношении Гарри. Ведь сейчас Рождество и мисс Тонкс сообщила нам, что он чувствовал себя плохо весь день, — Дамблдор старался изо всех сил, чтобы не допустить скрещивания волшебных палочек в рождественский ужин.

— Хорошо, директор. Поттер, вы не будете наказаны, если сможете доказать, что знаете нумерологию. Я уверен, что профессор Вектор согласится задать вам несколько вопросов, — злобно сказал Снегг.

— Я не против. Я слышал довольно хорошие отзывы о профессоре Вектор и ее стиле преподавания, — Гарри повернулся к удивленному учителю нумерологии.

— Хорошо, мистер Поттер. Что такое эквивалентность подъема? — спросила она.

— Эквивалентность подъема — это утверждение, что когда одно заклинание ломает другое через числовое значение, то есть количество семерок, что появляются в начертании заклинания, которое определяет мощность заклинания. Наиболее известным примером являются Непростительные, которые на графике имеют бесконечное количество семерок. А так как ни один магический щит не может повторить такое же количество семерок, нумерологи верят, что Непростительные нельзя блокировать, пока не найден щит, повторяющий такое же количество семерок, — объяснил Гарри без особых усилий.

— Великолепно, мистер Поттер, очень краткий и точный ответ, — улыбнулась Вектор, а другие профессоры кивнули в знак согласия.

— Спасибо, мэм, — гордо ответил Гарри.

— Мистер Поттер, кто те слизеринцы, о которых вы упомянули? — поинтересовался Флитвик.

— Драко Малфой и Блейз Забини.

— Скажите мне, мисс Тонкс, мистер Малфой и Забини также схватывали материал, как мистер Поттер? — спросила Вектор.

— Хм, Гарри и Блейз действительно легко, но Драко пришлось побороться над некоторыми заклинаниями. Зато Драко великолепен в области древних рун. Он, наверное, знает о них даже больше, чем я сейчас, — заметила Нимфадора.

— Это впечатляет, — Дамблдор засверкал глазами.

— Спасибо, сэр, — монотонно ответил Поттер.

— Гарри, ты назвал только двоих слизеринцев, но их было пять, не так ли? — напомнил директор.

— Я посчитал, что это очевидно. Блейз, Драко, Джинни, Тонкс и я, — пожал плечами Поттер.

— Мистер Поттер, это четыре слизеринца и одна гриффиндорка, — уточнила МакГонагалл.

— Вы ошибаетесь, мэм. Пять слизеринцев.

— Мисс Тонкс — гриффиндорка, — с небольшим вызовом сказала Минерва.

— При всем уважении, мэм, Тонкс не гриффиндорка, она просто в Гриффиндоре, — слова Гарри заставили покраснеть Нимфадору, а МакГонагалл поджать губы.

— Мистер Поттер, я не вижу разницы.

— Разница в том, что Тонкс имеет все качества для настоящего слизеринца, но она была отсортирована на один год раньше. Тонкс не больше гриффиндорка, чем я — гриффиндорец. Единственное реальное отличие между нами — это то, где мы спим по ночам, и команды, в которых мы играем в квиддич, — Гарри мысленно представил, как МакГонагалл и Снегг опускаются лицом в рождественский ужин.

Тишина после последних слов Поттера, казалось, тянулась бесконечно. Наконец первокурсник из Когтеврана решил высказаться.

— Значит ли это то, что Тайную комнату мог открыть кто-то с любого факультета, а не только из Слизерина?

— Вполне. Человек, открывший комнату, может быть из Гриффиндора, Когтеврана или Пуффендуя, — кивнул Дамблдор, заставив Флитвика, Стебль и МакГонагалл посмотреть на него.

— Вы же не подозреваете кого-то из моих пуффендуйцев, директор? — с ужасом спросила профессор Стебль.

— Или из моих когтевранцев? — возмутился Флитвик.

— Ни один из уважающих себя гриффиндорцев не выпустит чудовище Слизерина, — твердо сказала МакГонагалл.

— То есть виноваты слизеринцы? — спросил Гарри, привлекая внимание к себе.

— Мистер Поттер, никто не обвиняет слизеринцев, — ответила Минерва.

— Вы правы, все обвиняют меня, так как я змееуст, из Слизерина, а еще очередная реинкарнация Волан-де-Морта, — отчеканил Гарри каждое слово.

Весь стол буквально задохнулся от произнесенного имени, кроме Поттера и Дамблдора.

— Мистер Поттер, никто о вас так не думает, — успокаивающе заверил его директор.

Гарри почувствовал, что теряет самоконтроль. Желание наброситься на Дамблдора было слишком велико.

— То есть то, что было в заголовке «Ежедневного пророка» на следующий день после того, как все уехали на каникулы, мне привиделось? Ах да, я помню «Альбус Дамблдор удерживает Гарри Поттера в Хогвартсе». Знаете, директор, вам хватило бы одного письма, чтобы прекратить все эти статьи с нападками на меня. Вы же влиятельный маг в волшебном мире, хотя я должен был ожидать, что вы просто пустите все на самотек, позволив прессе разобраться со мной. Ведь вы были таким же небрежным опекуном всю мою жизнь, так почему бы вам измениться сейчас, когда я действительно знаю, какой вы на самом деле опекун? — злостно сказал Поттер.

— Мистер Поттер, немедленно извинитесь перед директором! — приказала МакГонагалл.

Гарри медленно повернулся в сторону МакГонагалл.

— Сейчас я разговаривал не с директором, а со своим опекуном. Он заставил меня остаться здесь, чтобы познакомиться со мной, так что я просто хотел бы узнать, почему он и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне. Это ведь то, что должен делать опекун, не так ли?

— Поттер, вы не можете ждать от директора вмешательства от вашего имени, чтобы остановить распространяющуюся новость! — рявкнул Снегг.

«Заставь его замолчать! Он должен знать свое место!»

— Ему не надо было останавливать. Все, что надо было сделать, это сообщить в редакцию газеты, что он не знал о моих способностях к парселтангу в течение года, и то, что это отметка злого волшебника, просто слух. Это ведь так просто. Вместо этого он ничего не сделал и позволил газете превратить меня в следующего Темного Лорда, — Гарри боролся с желанием проклясть Снегга.

— Гарри, здесь не место для такого разговора, если ты хочешь обсудить это, мы можем пройти в мой кабинет, — сказал Дамблдор.

— Нет, сэр, меня уже тошнит от наших небольших разговоров в вашем кабинете. И я надеюсь, вы не ожидаете, что увидите меня в оставшиеся каникулы. Анди! — громко сказал Поттер.

— Да, хозяин Гарри? — спросила Анди, появившись перед ним.

— Я решил, что поем в общей гостиной, — Поттер поднялся. — Всем счастливого Рождества, — холодно бросил он и вышел из зала.

Как только Гарри пошел к выходу, Тонкс и Джинни последовали за ним. Они оставили за собой трех шокированных первокурсников, несколько ошеломленных преподавателей, ворчавшего Снегга, разозленную МакГонагалл и огорченного директора.