— Да ты же вся течешь, paloma.

— Из-за тебя, canalla.

Ни одного стона не слетело с пересохших от желания девичьих губ, когда Милош легко подхватил Кончиту и с размаху опустил ее на свой колом стоявший член.

— Ты закричишь, девочка моя.

— Не дождешься.

— Сегодня. Ты. Закричишь.

От сумасшедших толчков сомбреро слетело с головы Кончиты и упало на белую землю. Милош рывком стянул ленты с толстых черных кос. Он зачарованно смотрел, как сами собой спутываются и расплетаются тяжелые пряди, как подпрыгивают в такт его движениям смуглые груди, с ликованием вслушивался в сорванное дыхание, влажные звуки... Издевательски ухмыльнулся и опустил любимую на горячий песок, чтобы лучше контролировать глубину проникновения.

— Милош...

— Да?

— Пожалуйста...

— Ты такая тихая, вдруг ты совсем не хочешь?

— Ах, el diablo maldito*!

— Нет, это — не тот крик.

В раскаленном дрожащем воздухе пролетел тихий стон.

— Уже ближе, — и Милош милосердно вогнал свой член на всю длину, крепко обнимая заметавшуюся под ним Кончиту.

Новый стон прозвучал громче. А за ним — следующий, и следующий, перерастая в непрерывный скулеж, в завывание койота, в долгий пронзительный крик.

Третий месяц они в пути. Миновали два города, несколько больших деревень, побывали на кофейных плантациях и двинулись в глубь страны. И чем дольше они ехали или шли, тем все беднее становились селения и ярче — убожество. В иных местах задерживались вопреки планам просто потому, что местные жители годами, а то и десятилетиями не видели врачей. Милош начинал принимать пациентов с первыми лучами солнца и прекращал работу с наступлением темноты. Кончита, привыкшая к относительной грамотности населения в Сорро, отчаянно пыталась научить детей хотя бы основам чтения и математики, вытравить из сознания рохос и беглых корнильонцев самые дикие, самые дряхлые суеверия. Уго прощупывал возможности подпольной работы, Шеннон и Гай преданно собирали по просьбе Милоша растения, кости и камни.

Деньги берегли как зеницу ока, перебиваясь бобами и лепешками, которыми кормили своих постояльцев крестьяне. Отказались от всех лошадей, кроме одной. Когда попадались участки леса, приноровились охотиться на обезьян. Баська делилась с хозяином пойманными в степи грызунами. А хуже всего было с водой.

— Скоро сельва, — подбодрил спутников Уго, когда во время очередной ночевки они осторожно делили остатки кукурузного кофе. Настоящий кофе у них закончился с месяц назад.

— Там будет легче? — скептически поинтересовался Гай, с тихим шипением растирая еще не привыкшие к жаре ноги.

— Там будет по-другому, — философски отозвался рохо.

Шеннон хмыкнул — и тут же скривился от боли.

— Потерпи, — ласково попросил друга Милош, который устроился за его спиной и втирал в лопатку интуитивно и по подсказкам местных жителей составленную мазь. Неизвестного происхождения красные пятна сначала вызывали легкое раздражение, а потом стали расползаться, терзая нерея нешуточным жжением. К счастью, три дня как раздражение пошло на убыль, и молодой лекарь надеялся на благополучный исход.

Кончита незаметно для мужчин перелила большую часть своего кофе в кружку Шеннона. Баська утешила рыжего своим замечательным присутствием у него на коленях.

— Я одного не понимаю, — задумчиво проговорил фён, как только закончил обработку кожи нерея. — В Сорро и других городах мы столкнулись с тем, чего и в помине нет ни в Лимерии, ни в Ромалии, ни тем более в Грюнланде. Огнестрельное оружие, механические часы, прозрачное стекло... Эфир для операций... Я понимаю, это все принесли с собой корнильонцы. Но я знаю только одну фабрику в Сорро. А в деревнях ремесла порой примитивнее, чем у нас. Я уж молчу про сельское хозяйство. Сплошные плантации кофе и маиса, кофе и маиса... Почему власти не организуют как следует современное производство? Разве это не в интересах торговли?

— Если бы мы сами знали все ответы на твои вопросы, — скупо усмехнулась Кончита. — Но кое на что я тебе ответить могу... Только подожди до... Уго, когда мы доберемся до Эцтли?

— Два дня.

— Подожди два дня.

В первый миг Милошу, Шеннону и Гаю показалось, будто они вернулись на Драконовы земли. Зелень, зелень насколько хватало глаз, а воздух спасительно влажный после долгих недель в степях, перемежаемых редкими клочками леса. Но, в отличие от царства огромных ящериц, этот мир наполняли и другие краски. Пестрые насекомые, яркие цветы диковинной формы, тяжелые, на вид сочные плоды, указывая на которые, Уго выразительно сложил руки крест-накрест. Крики птиц и обезьян то в глубине сельвы, то совсем близко.

— Без меня ничего не рвать. Не есть. Не ловить. Бойтесь змей, — коротко проинструктировал своих спутников рохо.

Где-то через час ходьбы влажность перестала казаться благословением, а солнце, кажется, и не собиралось нынче ко сну. Но Милоша по-прежнему хватало на то, чтобы глядеть во все глаза, запоминать, сравнивать... Нет, не утерпел.

— Уго, это можно сорвать?

В черных глазах мелькнуло уже раз виденное Милошем, доброе и обреченное.

— Рви.

Огромный белый цветок с лиловыми прожилками тут же оказался в волосах Кончиты. Девушка смущенно улыбнулась и мимолетно поцеловала ладонь своего великана.

— Озеро! — громкий крик Шеннона отвлек влюбленных, но они вовсе не обиделись на друга.

Перед глазами усталых путников простиралось небольшое темное озеро, на поверхности которого будто огромные зеленые блюда лежали листья, а меж ними то тут, то там виднелись пышные кроваво-красные цветки.

— Эцтли — кровь**, — перевела Кончита. Махнула рукой чуть в сторону, и матросы, присмотревшись, с удивлением поняли, что там, среди изумрудных густых зарослей, скрывались развалины города.

Девушка, до того привычно веселая и приветливая, вновь напомнила саму себя в первые дни после казни Хуана. Она шагнула к Уго и взяла его за руку, а Милош вдохнул, кажется, забыв выдохнуть, только покрепче прижал к своему плечу меховой комок.

На берегу озера кроваво-красных цветов, на фоне заброшенного, древнего даже на первый взгляд города стояли двое рохос, строгие, хладнокровные, с непроницаемыми скуластыми лицами и тайной, мерцающей в глубине темных глаз. Тихий голос Кончиты принадлежал, казалось, не живой девушке, а призраку, метавшемуся среди этих развалин.

— Корнильон действительно многого достиг, но и белая земля не была отсталым захолустьем, когда сюда пришли завоеватели. Я не расскажу вам обо всем. Слишком много лет миновало с тех пор, как пришли в запустение такие города, как Эцтли. Но наши математики и астрономы не уступали корнильонцам, а наши ткани и металлы даже превосходили то, что производили в метрополии. На наших полях росли десятки растений, а остались... кофе и маис. Чуть севернее — хлопок. И теперь вы видите то, что видите.

— Постой, — Милош стиснул кулаки и напряженно наморщил лоб. — Корнильон как-то уничтожил то, что у вас было, чтобы вы не составили ему конкуренцию? И не хочет развивать здесь собственное производство, так как заинтересован в вашей отсталости? Но почему?

— Если бы мы знали, — глухо, в два голоса, ответили Уго и Кончита.

Комментарий к Глава 7. Милош. На перекрестье миров * El diablo maldito (исп.) — проклятый дьявол.

Эцтли (науатль) — кровь.

====== Глава 8. Али. Оскалы чудовищ ======

Чужой родной город к ночи хмурился слабо освещенными улочками, раздражал больную голову куда более крикливыми, чем обычно, разговорами, видно, не стихавшими после погрома, ласкал ноздри и легкие будто бы свежим — после тюрьмы — воздухом.

Хотелось добраться до дома и сдохнуть. В идеале — не до собственного, где ему еще предстояли разговоры с родными, а до комнатушки Али. Ладно, хотя бы в библиотеке, между стеллажами, под грудой трудов по истории. Симпатичный вариант смерти для книжного мальчика. Сокурсники неделю бы обсуждали в перерывах между лекциями и в кабаках.