«Элеонора-Элеонора… Милая Лин. Тебе всегда удавалось заставить меня совершать невероятные, а порой просто глупые или сумасшедшие поступки. Только тебе. Так было, есть и, очевидно, будет всегда. С нашей самой первой встречи. Что ж… Может быть, это и к лучшему. Это заставляет меня чувствовать себя живым. Настоящим».

В комнате воцарилась тишина. Неподвижно застыв в центре комнаты и скрестив руки за спиной, герцог молча смотрел на стоящую перед ним женщину, ожидая ее решения. Он казался совершенно спокойным, и только побелевшие костяшки пальцев, сжатых в кулаки, выдавали скрытое напряжение и нетерпение, которое он испытывал в эту минуту. Наконец, Элеонора отвернулась и медленно опустилась на стул, хрупкие плечи устало поникли, словно придавленные тяжким грузом.

- Говори, – хмуро бросила она, не глядя на него.

Ричард тяжело вздохнул и подошел ближе. Опустившись рядом с ней на одно колено, он попытался поймать ее взгляд, но она опустила ресницы и отвернулась. Одна из непокорных золотых прядок выбилась из-под заколки и упала ей на висок.

- Элеонора, – он поднял руку и хотел убрать непослушный завиток, но Элеонора резко отшатнулась, избегая его прикосновения. – Я всего лишь хочу поговорить с тобой, – едва слышно пробормотал он с горечью и болью. – Неужели я прошу так много?

- Я не хочу с тобой разговаривать, – холодно отрезала актриса, по-прежнему не глядя на него. – Нам вообще больше не о чем говорить! Но ты не оставил мне выбора. Хочешь мне что-то сказать? Прекрасно! Говори побыстрее и убирайся. Я очень устала и хочу как можно скорее пойти домой.

Ричард поднялся и с минуту просто смотрел на нее странным задумчивым взглядом, а затем чуть улыбнулся кончиками губ.

- Сегодняшний спектакль был просто великолепен, – вдруг официально произнес он пустым светским тоном. – Мне не часто доводилось видеть такую превосходную игру даже в Лондонской опере. Хотя я, конечно, вряд ли могу считаться знатоком, поскольку редко посещаю театр. Но это один из лучших спектаклей, что я видел в своей жизни. Вы, мисс Бейкер, были просто неподражаемы. Примите мои поздравления.

Это возымело желаемый эффект. Элеонора вздрогнула и, обернувшись, удивленно взглянула на него. С минуту они молча смотрели друг на друга, а затем она нахмурилась.

- И это все, что вы хотели мне сказать? – наконец процедила она тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Вы устроили весь этот дурацкий спектакль только для того, чтобы поздравить меня с успешной премьерой?!! – она глубоко вздохнула, пытаясь подавить вспыхнувший с новой силой гнев, и, смерив стоящего перед ней мужчину неторопливым, уничтожающе насмешливым взглядом, зло прищурилась. – Очевидно, вы лишись разума, ваша светлость. Что ж, если это все…

- Я не сказал, что это все, – совершенно невозмутимо перебил ее герцог. Казалось, ее насмешка совсем не задела его. – Ваша игра действительно превосходна, это было очевидно всем, кто присутствовал сегодня в зале, поэтому я не вижу ничего странного и неразумного в том, что сделал вам комплимент. В честь вашего сегодняшнего успеха и чтобы мы могли спокойно поговорить, я приглашаю вас на ужин.

- На ужин?! – переспросила совершенно растерянная Элеонора.

- Да, на ужин, – подтвердил герцог. – Мы могли бы спокойно поговорить. Я бы рассказал вам о жизни Терри в Англии, а вы мне – о том, как он жил здесь, после того, как сбежал из колледжа. Что касается сплетен, которых вы так опасаетесь… – он пожал плечами. – Может быть, пара газет и напишет об этом, но, полагаю, скоро разговоры утихнут сами собой. В крайнем случае, журналисты будут с удовольствием муссировать новость о том, что герцог Грандчестер безнадежно влюблен в звезду бродвейской труппы Элеонору Бейкер, которая не отвечает на его чувства, но меня это не беспокоит. Что скажете?

Мрачно взглянув на него, Элеонора отвернулась и задумчиво посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки.

«А ведь он прав. Если мы действительно не будем больше встречаться – а мы не будем! – то сплетни утихнут сами собой. С другой стороны, я смогу узнать побольше о жизни Терри в те годы, когда меня не было рядом. От кого я еще смогу узнать о нем, если не от человека, с которым он прожил столько лет? Сам Терри ничего мне не расскажет. Он не любит вспоминать о прошлом, тем более, о своем несчастливом детстве. Мы, конечно, помирились, но если я буду больше знать о нем, то это поможет нам лучше понять друг друга. Стать еще ближе. Да, пожалуй, это разумно».

- Хорошо, ваша светлость, – Элеонора поднялась с места. – Я принимаю ваше приглашение. Но это будет первый и единственный ужин! – жестко предупредила она и направилась к двери.

- Как пожелаете, – герцог чуть склонил голову в смиренном поклоне и последовал за ней, но на его губах играла легкая улыбка удовлетворения.

«По крайней мере, ты хоть на какое-то время забудешь о своих тревогах, Лин».

В ресторане царил приятный полумрак, в воздухе витал аромат пряностей и цветов. Посетителей в зале было немного, но глаза всех присутствующих моментально устремились к вошедшей паре. Заметив это, Элеонора недовольно поморщилась и опустила ресницы, чтобы не видеть эти полные любопытства, алчущие скандальных подробностей взгляды.

«Да уж. Пересудов теперь точно не миновать. Можно не сомневаться, завтра весь Нью-Йорк будет обсуждать потрясающую новость о том, что у «самой таинственной и неприступной звезды труппы Арлингтона» Элеоноры Бейкер роман с английским герцогом, а великосветские сплетницы примутся гадать, как давно началась наша связь и сколько она еще продлится, с наслаждением смакуя скандальные подробности! Уж местный бомонд ни за что не упустит столь лакомый кусочек. Господи, как же все это мелочно и отвратительно!» – думала она, направляясь к ближайшему свободному столику, и осторожно покосилась на идущего рядом мужчину.

На лице герцога застыло непроницаемое скучающе-надменное выражение. Неторопливо прошествовав к столику, он церемонно отодвинул стул и, дождавшись, когда она займет свое место, сел рядом. Он обращался с ней так, словно она была не актрисой, а, по меньшей мере, принцессой крови, и при этом вел себя так естественно и непринужденно, словно они были совершенно одни в этом зале, игнорируя любопытные взгляды присутствующих с поистине аристократическим достоинством. В какое-то мгновение Элеонора даже позавидовала его непробиваемому спокойствию, выдержке и умению относиться к общественному мнению с этаким легким презрением, как к чему-то мелкому и не имеющему абсолютно никакого значения.

Едва они уселись, рядом со столиком бесшумно, словно призрак, возник официант. Им оказался молодой человек с тщательно зачесанными назад темными волосами, облаченный в ослепительно белую рубашку, темные брюки и жилет, с перекинутым через левую руку полотенцем из тончайшего дорогого полотна и стандартным услужливо-непроницаемым выражением лица. Не отрывая взгляда от кончиков собственных, начищенных до зеркального блеска ботинок, он чуть склонил голову, приветствуя их, как того требовали правила, и положил на стол две обтянутые темной блестящей кожей книжки меню. Ричард взял одну из них и принялся внимательно ее изучать. Элеонора быстро пробежала свою глазами и, захлопнув, отложила в сторону. Заметив это, герцог внимательно посмотрел на нее поверх книжки, на его лице на секунду мелькнуло выражение легкого удивления.

- Ты уже сделала выбор?

- Я не голодна, – чуть слышно пробормотала Элеонора, рассеянно раскладывая на коленях белоснежную полотняную салфетку.

- В самом деле? – Ричард захлопнул меню и небрежно протянул его официанту, застывшего у него за спиной безмолвной тенью. – В таком случае, чего же ты желаешь?

Элеонора откинулась на спинку стула и закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри, а затем по ее губам скользнула едва заметная улыбка.

- Шампанского.

- Шампанского? – герцог не смог скрыть удивления.

Как ему помнилось, Элеонора не пила шампанское, ссылаясь на то, что оно слишком туманит сознание, заставляя говорить и делать глупости, и лишь изредка позволяла себе глоток. Но он никак не ожидал, что она закажет его при таких обстоятельствах, да еще и в его компании.