Сморкала молча смотрел на своего друга и уже хотел что-то возразить, но вовремя осёкся: спорить с представителем семейства Хэддоков ― пустая трата времени. Брюнет лишь повернулся спиной к вождю и принялся разглядывать одному ему интересные предметы. Иккинг же перевёл взгляд с кузена на пристань, где уже начинала закипать жизнь.
Острова Туманной Заводи кардинально отличались от Олуха: здесь нет ни морали, ни жалости, ни свободы, ни права за жизнь и защиту. Иккинг до сих пор не понимает, о чём думал Хофферсон-старший, когда отправлялся в эти земли и тащил за собой свою дочь? Жива ли она теперь?
И своеобразным ответом на вопрос послужил шум со стороны входа на пристань. Иккинг, который всё это время был погружён в раздумья, отвлёкся и посмотрел вперёд: вдалеке он увидел, как широкоплечий мужчина, судя по облачению, местный стражник без особого стеснения прижимает плачущую девушку к прогнившим доскам. Судя по её нищенскому виду, это была чья-то служанка. Возможно, того господина, в доме которого служит этот… воин. Если местные шакалы и чужими рабынями не брезгуют, то разве стоит говорить об Астрид, свободной и красивой девушке, умелом воине и завидной невесте?..
― Да таке здесь кажий божай день, ― ломаная речь отвлекла всадника Ночной Фурии от желания полезть в драку с местным стражником. ― Ооо… господин, та вы як погляжу не здешний, аль нос воротите от подобных лобызаний? Нечё не сотворит он с ей. Возможно. Ни разумею, коль по правде говорить.
― Тебе чего надо, хрыщ? ― первым своё слово успел вклинить Сморкала. ― Ступай, куда шёл.
― Та ничё не надобно мне, ― дед махнул на чужеземцев своей костлявой рукой. ― Да тож вот… от драчки уберечь хочу. Не суйтесь. Оно вам не надобно. ― Старик бросил безразличный взгляд на стражника, который по-прежнему держал девицу, а потом перевёл взгляд на Иккинга. ― Хотя… коль грош ломаный завалялся у карманав… могёт… того? Дадите?
Шатен некоторое время безучастно смотрел на скрюченного деда, а потом, покопавшись в небольшом кошеле, протянул ему пять больших серебряных монет. Не дожидаясь слов благодарности, викинг уверенной поступью направился к выходу с пристани ― находиться здесь более не было никакого желания.
― Эй! Хэддок! Ты куда пошёл? ― басистый голос Сморкалы спугнул двух чаек, что уселись рядом с рыбными корзинами.
― Хочу поесть. Здесь рядом есть местная забегаловка. Скоро вернусь, ― Иккинг даже не удосужился повернуться к своему кузену.
― Ага… уж постарайся вернуться. Скоро за нами придут, ― последнюю фразу Йоргенсон сказал больше самому себе, так как знал, что в толпе, которая успела образоваться за пределами пристани, его уже не будет слышно.
Дорога до старого трактира не заняла много времени. Толкнув массивную дверь, всадник поспешил забраться в тихое помещение, где из посетителей были только троица местных стражников, какая-то рыжеволосая дева, да статная женщина, облачённая в хитрый железный доспех.
― Утро доброе! Чего желаете, господин? ― пухлый трактирщик улыбнулся своей добродушной желтозубой улыбкой.
― Что-нибудь мясное. И воды, ― Иккинг вытащил из кожаного кошеля несколько серебряных монет и высыпал их прямо в руки хозяину заведения, что у последнего вызвало немалое удивление ― обычно посетители клали деньги на стол, не желая «марать» свои чистые руки о грязные лапы обслуги.
― О! Монеты Олуха, ― хозяин заведения бросил лукавый взгляд на гостя. ― Добро пожаловать на наш славный остров. ― Масляно улыбнувшись, трактирщик поспешил сгрести монеты в карман и отправился выполнять заказ.
― Иккинг? ― знакомый женский голос раздался за спиной покорителя драконов. Всадник резко обернулся и увидел перед собой черноволосую женщину, на которую обратил внимание ещё несколько минут назад. Яркие зелёные глаза с лукавством и неверием смотрели на шатена.
― Хедер? ― перед викингом стояла его двоюродная сестра, за эти долгие годы практически не изменившаяся. Только лишь уродливый глубокий шрам, полученный, вероятно, в бою, был новой деталью в её внешности.
― Может, обнимемся? ― девушка, не дожидаясь протеста или согласия со стороны брата, бросилась ему на шею. ― Как же я скучала… как ты? Ты так изменился…
― Ты тоже, ― Иккинг улыбнулся и сильнее прижал к себе воительницу.
― Пойдём, ― Всадница схватила Хэддока за кисть и потащила его к столу, который ранее успела облюбовать.
˜”*°•. இ .•°*”˜
― Я рад, что ты решила, наконец, оставить мародёрство, ― шатен сделал небольшой глоток из кружки и с усмешкой посмотрел на Вереск. ― Но моё предложение ты в любом случае не примешь, ведь так?
― Иккинг, я не осталась с вами в прошлый раз, не останусь и в этот, ― девушка с грустью посмотрела на своего брата. ― Я привыкла быть одиночкой. Прости.
― Всё хорошо, ― викинг ткнул пальцем кусок мяса, а затем уставился на входную дверь.
― А что ты забыл на этих островах? ― женщина отпила из своей кружки немного разбавленного вина и уставилась на драконьего наездника.
― Мы приехали заключать мирный договор.
― Мирный договор? ― воительница едва не выронила из рук сосуд, наполненный дешёвым напитком. ― Зачем вам сдалась эта клоака, от которой разит за сотню миль?
― Всё спрашивают у меня об этом, ― Иккинг горько усмехнулся, но на вопрос наездницы так и не ответил.
― Это из-за Астрид, да? ― брюнетка с сожалением посмотрела на своего брата.
― С чего ты решила? ― Хэддок поднял недоумённый взгляд на девушку. На мгновение ему показалось, что Хедер знает гораздо больше, чем говорит ему.
― Ну… ведь она с отцом отправилась сюда… ― всадница коротко пожала плечами и отвела взгляд в сторону, ― а вы всю жизнь воевали с этими землями… в очередной битве вы бы оказались на одном поле брани… да по разные баррикады… Верно?
Мужчина ничего не ответил. Вереск была права. Все эти десять лет он, Иккинг Хэддок Третий, подписывал унизительный для Олуха мирный договор только ради одного человека ― Астрид Хофферсон, которая, как один из лучших воинов непременно бы была зачислена в военной отряд южного архипелага и была бы отправлена на войну против Олуха.
― Иккинг… ― женщина достала из сумки сложенный в несколько раз жёлтый пергамент и протянула его всаднику. ― Это… это должно быть у тебя.
― Что это? ― шатен недоверчиво взглянул на бумажку, которую Вереск положила перед ним.
― Читай, ― воительница отвела взор в сторону. Она не знала дословного содержания записки, так как Астрид взяла с неё слово, что её не прочтёт никто, кроме Иккинга. Но она догадывалась, о чём может написать любящая и оторванная от любимого человека девушка.
Хэддок аккуратно взял в руки пергамент и не спеша развернул его. Взору предстали красиво выведенные угольковым карандашом скандинавские руны ― почерк Астрид. Викинг поднял поражённый взгляд на брюнетку, однако та упорно игнорировала тяжёлый взор всадника Ночной Фурии. Женщина прекрасно понимала, что от неё потребуют ответов. Не дождавшись нужной реакции от Хедер, Иккинг опустил глаза к пожелтевшему листку и принялся читать короткий текст, который местами успел стереться.
«Привет, Иккинг! Я никогда не писала писем… тем более прощальных писем… ты ведь знаешь, что я этого делать не умею. Но сейчас у меня нет другого выхода. Прошу, дочитай это короткое послание до конца.
Для начала я хочу извиниться перед тобой за то, что произошло между нами тогда, в лесу. Я не могла иначе. После гибели моей мачехи отец в буквальном смысле обезумел от горя… он бы не благословил наш брак… поэтому… мне пришлось уйти.
Уже год я живу в языческом аду, именуемом Туманная Заводь. Меня как лучшего воина зачислили на службу в военный отряд. Каждый день, с утра до ночи, я жду, когда нам отдадут приказ о наступлении на Олух… Но его пока нет… пока…
Вчера, спустя столько долгих дней, меня нашла Хедер. Вместе с ней была Громгильда! Я решила сбежать с острова. Сбежать от отца. Но вернуться к вам… к тебе… уже не смогла. То, что произошло со мной за этот год, сильно меня изменило…
