февраль 2014 «наши правила таковы…» наши правила таковы: мы настолько с тобой далеки — мы почти что уже на вы. поцелуи – табу. руки не подашь мне уже, увы. если буду мимо идти, даже не повернешь головы. в этом чувствуется твой стиль. все становится чересчур, я внезапно тебя не хочу. меня кроет обычно к весне. поздравляю: и в этот раз. правда, я не умею краснеть. разучилась. давно пора. если встретимся, думай, что я забыла твои глаза. и не выдаст естественный тон припасенного к часу лица, что мне вовсе не все равно. ты обманешься. чувствую. но. наши правила очень просты: ты читаешь мои посты. эти выстраданные слова означают, что я жива. раз в полгода приветкакдела, да нормально я, бла-бла-бла… существую на этой планете, да. спасибо, что ты заметил. март 2014 «возможно, мы станем чуть дальше, чем поезда в метро…» возможно, мы станем чуть дальше, чем поезда в метро, что в разные точки столицы идут в полвторого. возможно, ты даже прочтешь эти недогекзаметры и гуглить не станешь значения крайнего слова. возможно, однажды проснемся в холодных постелях, нас выпотрошит пониманием: в общем-то, нечего пинать себя жалостью, что не смогли, не успели. а я стану чьей-то шикарной любимой женщиной. возможно, вернутся в моду зеркальные авиаторы. а прошлое не возвращается, будто его чем обидели. мне нравится знать, что в Москве туговато со временем, кинотеатрами… мне не по себе от того, что во мне до сих пор дефицит нелюбви к тебе. март 2014 «в точности помню, как пахло в той съемной огромной…» в точности помню, как пахло в той съемной огромной: сладким мужским диором и табаком. смысла уже не имело казаться скромной: там была ночь и виски и мы втроем. помню, как он провоцировал – я смущалась. помню Московский проспект и еще – такси. «кажется, завтра экзамен? какая жалость!» «может, по 50?» – «да, конечно, неси!» мы стали старше. мы предпочитаем вина. я научилась, представь, совладать с лицом. к нам саундтреком теперь подошли бы queen и только французский и аутентичный шансон. я приезжала легко, оставалась внезапно, все одно время думали – с вами жила. это была смесь беспамятства и азарта, наша с тобой весна на Пяти углах. март 2014 «я не знаю, что в этом городе хуже…» я не знаю, что в этом городе хуже: трубы или вода. мое сказанное тебе – неуклюже. вырваны провода. подозрения – брошенность и ненужность, расстояния – блеф. ты меня, как уставшего странника в стужу, — не под крышу, а в хлев. и не буду ни хищницей, ни сердцеедкой: я гнилое не ем. там, где выложат путь мой сухие ветки, будет мне Вифлеем. там, где скажут – пусть тихо и всуе – имя, будет мне Массолит. знал бы ты: я с тех пор не могу с другими, и не тронь – не болит. апрель 2014 И. Б. когда кончается смысл мимикрировать под равнодушие, когда все больше мыслей и меньше рыданий в душе: ты плачешь только от боли борьбы роговицы и ветра, когда ты знаешь вопросы, уже не ища ответов. когда ты жертвуешь качеством жизни ради ночлега, когда уже постигаешь величие нановека, когда в случайных и смелых мечтах мнишь себя великим. и появляется Друг, что делил с тобой мысли и книги. и на экране всплывает единственная могила. и – наплевать, что в трамвае – тебя покидают силы. твой Друг ходил там один между серыми и немыми, он вслух читал твои строчки и даже назвал ему имя. поспешно гаджет в карман. ты не дышишь, забыв все на свете. и только чувствуешь: у роговиц поднимается ветер. и ты как будто не здесь, не в гремящем пустом трамвае. ты повторяешь: «он знает меня, он теперь меня знает». апрель 2014 «я уже не люблю капучино с корицей…» я уже не люблю капучино с корицей, но, случается, пью ради метаболизма. моим близким друзьям хорошо за тридцать, и моя красота – это больше харизма. ты все правильно делаешь, doesn’t matter, как в реальности (не через фильтр инстаграма). между нами ну максимум пять километров. да, лет восемь назад это было бы драмой. будет время – сходи на «Любовников» Джармуша, там про нас. про других нас. не тех, чем стали. я постарше, чем раньше, не тот пожар уже, но я помню, как было. и помню в деталях. май 2014 «и пока ты там пьешь дорогие вина…» и пока ты там пьешь дорогие вина, на террасах питаешься-дышишь морем, я ращу в себе тягу губить невинных, унижать промахнувшихся, мстить героям. и пока ты там мыслишь о чем-то высшем и читаешь запоем макулатуру, я себя нахожу между Сартром, Ницше и Камю, а бывает – последней дурой. и когда тебе больно – во мне воют раны, и когда тебе плохо – не засыпаю. мы не виделись долго, мы встретились рано, но я вижу насквозь тебя, как слепая. и детали находятся без усилий. Эмпиреи в огне, чем не проще – Аид? ты красивее всех, кого я любила (как теперь часто кажется – делала вид). |
