— Только не говори, что ты понял, что я только что сказал?

— К твоему сожалению, я прекрасно понял, что ты, блять, сказал. Какая ещё нахер любовь на троих?!

— Вот и я спрашиваю! Даже не думай у меня за спиной с этой бабой заигрывать! Кем бы и какой бы она ни была! Я убью тебя! Понял?

— Я тебя, сука, сам щас убью, если не прекратишь пороть хуйню! — пообещал взбешенный коп, прожигая Сору взглядом. Тот, как ни в чём не бывало, пожал плечами и спокойно выдал:

— Я заткнусь, если ты дашь мне одежду.

— Что, прости?

— Прощаю, — тоном царя ответил парень. Томо затрясло от гнева. — Мы в порыве страсти, пока дрались, разодрали друг другу одежду, если не заметил. Смотри, я похож на решето! — с этими словами парень оттянул низ кофты, и на растянутой ткани показались все дыры, образовавшиеся из-за побитого стекла, на которое парень был не единожды опрокинут.

— Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, — неожиданно спокойно выдохнул Томо, пожав плечами, и снова зашёл в неизведанную белобрысым комнату. Вернулся он оттуда с чёрной рубашкой и тёмно-синими джинсами и грубо кинул их парню прямо в руки.

— Ты чудо, — улыбнулся Сора, дразня копа, но тот, как назло, проигнорировал железного, закидывая в рот никотиновую жвачку и, встав около барной стойки и облокачиваясь на неё, кажется, собирался наблюдать за тем, как Сора переодевается.

Ямаруту это никак не смущало. Он забавно хмурился, пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке, с которыми в жизни сталкивался редко, а затем сделал вывод:

— Если с рубашкой всё вроде бы нормально, то пердоносы твои мне велики, — выдохнул он, усмехнувшись и одной рукой придерживая джинсы, боясь, что те свалятся с него. Рубашка, естественно, была так же велика ему в плечах, но Сора на это внимания почти не обратил. Говоря про джинсы, он преувеличивал, однако Томо, даже понимая это, всё равно зло прорычал себе что-то под нос, и уже через минуту в руках Ямаруты покоился ремень. — Во! Другое дело, — улыбнулся парень, смотря на десятки своих отражений в разбитых кусочках зеркала, разбросанных по полу.

— А теперь тащи свою задницу на улицу, пока я не помог, — подарил парню коп очаровательную улыбку, и Сора не стал особо спорить, буркнув себе под нос нечленораздельное ругательство и вылетая на лестничную площадку.

Сора даже не подозревал о том, что добираться до неизвестной ему женщины придётся пешком. А ведь Томо ему сразу об этом сообщил, добавив, что идти придётся далеко. Когда же беловолосый спросил: «Почему пешком? Не дружишь с надземным метро?» — коп лишь бросил на него злой взгляд, и Ямарута, фыркнув, притих. Но самым страшным для Соры оказалось даже не расстояние, которое необходимо было пройти, дабы добраться то ли до дома той девушки, то ли до её лаборатории, а скорость, с которой шёл с Томо. Железному первые пятнадцать минут, пока он то и дело лишь догонял копа, казалось, что тот сильно торопится, но затем отказался от этой мысли, вспомнив, что сам он добрался до парка как раз с помощью надземного метро, к которому Томо, судя по всему, не питал нежных чувств. Сора решил, что, стало быть, мужчина всегда ходил именно так. Быстро. Слишком быстро. Хер догонишь! Сора, естественно, хотел уточнить, использовал ли брюнет средства передвижения, пока искал парня в городе, но чтобы его спросить, нужно было его, для начала, догнать. Ну, вы поняли.

За каких-то сорок минут парни добрались — пешком! — до нужной части города.

Район, в который Сора попал впервые, был полностью окутан туманом, больше походящий на серый смог, а всё, что находилось дальше двух метров, терялось в нём. Однако путеводителем служили многочисленные яркие вывески, маячащие размытыми пятнами где-то неподалёку.

Ходили слухи про небольшое токсичное озеро, расположившееся неподалёку от района. В особенно жаркую погоду вода, испарявшаяся из этого водоёма и способная разъесть любую органику, пышным грязно-серым, с зеленоватым оттенком, облаком, надвигалась на близлежащие улицы. Поэтому раз в неделю на улицах этого района появляться было нежелательно: попав под дождик из вот такой тучки, с человека слезала кожа смачными ошмётками уже через пару минут после контакта кислоты с телом. Через полчаса, если человек не успевал, или же не имел желания скрыться от вредных капель, можно было лицезреть омерзительный труп, а ещё через час от живого некогда существа не оставалось даже костей.

Туман, окутавший город, это, скорее, лишь лёгкие испарения того озера, почти не причиняющие вреда здоровью. Если, конечно, не находиться на улице несколько часов подряд, ибо после подобной прогулки верхние слои кожи начинали шелушиться, неприятно зудеть и нередко кровоточить.

Если хоть одна живая неместная душа попадала в этот холодный, с пустующими улицами, район, решив изучить его в одиночку, то живой она оставалась недолго. Либо оставалась, но всем своим существом желала себе смерти, ибо большая часть обитателей района — обычные психопаты. И закон здесь — пустой звук.

Сора мысленно отметил мёртвую тишину, застывшую на улицах этого странного района. Машин тут, естественно, не было. Туман — хоть глаз выколи, как Томо вообще понимает, куда идти?! Шагов или разговоров других людей тоже не было слышно, но вряд ли это означало, что парни на улице одни.

Спустя пятнадцать минут они завернули, как показалось Соре, в какой-то переулок, где, в самом его конце, находилась огромная замызганная, не вызывающая никакого доверия, железная дверь.

Ямарута даже думать не хотел о том, что могло за ней оказаться: по древнему обустроенная пыточная камера, какой-нибудь жуткий склеп, скучный склад с безграничным запасом старого барахла или, что ещё хуже, подпольный клуб.

Но когда Томо без особого труда открыл перед парнем казавшуюся такой тяжёлой и неприступной дверь, душераздирающим скрежетом возвестившую всю улицу об их приходе, за ней оказалась самая обычная серая лестница, идущая глубоко вниз.

— Что-то мне не хочется туда идти, — промямлил Сора, с подозрением поглядывая вглубь тёмного помещения. Ни намёка на свет. Будто в каменном веке.

— А тебя никто и не спрашивает, хочешь ты или нет, — хмыкнул в ответ брюнет, спускаясь вниз.

Только сейчас Сора понял, что в самом низу лестницы есть ещё одна дверь, пусть и не такая огромная и тяжёлая. Вот только беловолосый остановился на средней ступеньке, наблюдая за тем, как коп дёрнул ручку, потянул на себя дверь, открыв её и застыв, вздохнул.

— Долго тебя ждать, консервная банка? Всю дорогу плетёшься, как умирающая черепаха!

— Они вымерли двадцать девять лет назад, — закатил глаза парень.

Томо оглянулся на Сору, собираясь ему сказать что-нибудь максимально грубое, но встретившись с ним взглядом, проглотил слова и сразу передумал. На секунду брюнету показалось, что жёлтые глаза Ямаруты светились в полумраке.

— Остряк хуев, — выплюнул парень, заходя в длинный коридор, в котором на сей раз свет присутствовал, пусть и тусклый. Сора лишь присвистнул, оглядываясь, но промолчал.

Ещё десять минут у парней ушло на то, чтобы добраться до нужного места, по пути пройдя несколько дюжин дверей. И наконец, зайдя в одну из таких, они оказались в огромной серой комнате. Точнее — серо-серебряной, ибо стены и пол были выложены белой плиткой — в лучших жанрах фильма ужасов — а на потолке, сквозь слой старой побелки, пробивались небольшие серые водяные пятна. Также присутствовали и холодные металлические столы, вычищенные до блеска, которые первым делом и ослепили вошедших. Соре сразу пришла в голову мысль, что на этих столах обычно лежат отнюдь не еда и столовые приборы.

У дальней стены стояло нечто вроде древнего шкафа со стеклянными дверцами, которые не скрывали стоящие на полках различные маленькие коробочки, прозрачные и разноцветные пробирки и банки. У левой же стены красовался ещё один стол, вот только отличался он толстыми кожаными ремнями по обоим бокам, снизу и у изголовья.

В помещении было невыносимо холодно, но именно по этой причине крышесносный запах перегара ударил беловолосому в нос не сразу. Сначала парень странно поморщился, принюхиваясь, а затем начал фыркать, пару раз даже закашлявшись.