— Ещё скажи, что не понравилось.

— А вот не понравилось!

— Проверим? — брюнет повернулся к Соре, изогнув бровь и ухмыляясь. Беловолосый второй раз за этот день стал заикаться в попытке что-то сказать, но его прервало тихое жужжание. Точнее, это у Томо звонил телефон. Он поднял ладонь, приказывая Соре помолчать, и коснулся пластины за ухом.

Сора не услышал того, что говорил собеседник Томо, но по посерьёзневшему, или даже слегка мрачноватому лицу копа и его коротким фразам понял, что тому звонили, скорее всего, с работы.

— Что-то важное? — поинтересовался беловолосый, разлёгшийся на огромной кровати и сверлящий мужчину взглядом. Он уже приготовился к тому, что день будет действительно тяжёлым, а заодно мысленно проклинал того, кто посмел испортить ему всю малину! Ну почему кто-то позвонил копу именно сейчас?

— Да, и мне нужна будет твоя помощь.

====== Глава 17. Чипы ======

Прошлое…

Страшно подумать, сколько всего мы прошли вместе. Когда он предложил мне всё это безумие, то я подумал, что он шутит, или что, в крайнем случае, со временем его навязчивая мысль изживёт себя, и каждый из нас сам будет искать своё место в этом мире. К всеобщему удивлению, идея продолжала жить, а он толкал меня вперёд, вдохновлял, поддерживал. Благодаря этому парню, в моей голове уже сформировалось чёткое осознание того, чего я хочу от всего этого: пройти все будущие преграды рука об руку с этим идиотом. Без него, казалось, я бы свихнулся.

В восемнадцать лет мы должны были закончить учёбу, сдать последние экзамены и отправиться в полицию. В наше время туда очень легко попасть в силу того, что работа всегда есть, а вот голов у самой полиции, обычно, не хватает во всех смыслах этого слова.

Очень давно, ещё примерно век назад, люди переживали тот период, когда почти каждый третий — в основном, это были подростки — приписывал себе несуществующие диагнозы: шизофрению, расщепление личности, психоз и прочие душевные расстройства. Тогда появилась своего рода мода на психические заболевания. В итоге любой желающий обратить на себя внимание смело заявлял о своей якобы страшной болезни. Разумеется, всё это — жалкие потуги выделиться из толпы таких же «неуравновешенных» и сделать себя наиболее необычным и странным, привлечь к себе внимание посредством своей неординарности. Практически ни у кого и никогда этого не получалось. Исключения составляли разве что члены кругов таких же модников. Представляю, каково было тем людям, что действительно страдали от подобных недугов и знали, что кто-то добровольно и почти с гордостью вещает о себе, как о психически нездоровом человеке. В этом никогда не было ничего весёлого или крутого. Это всегда страшно и мучительно. Хотя страх и муки не отменяют того факта, что разнообразные болезни такого рода на самом деле были интересны, и о них хотелось узнать больше. Но на этом всё. Те, кто каким-то образом умудрялся находить в подобном нечто весёлое, примеряя заболевания на себя, словно одежду, оставались лишь глупыми выпендрёжниками, не имеющими ни малейшего понятия о том, что же такое психическое заболевание, и с чем его едят. Никто даже и подумать не мог, что однажды человечество будет в таком расчудесном и загадочном мире жить.

Не в том смысле, что в нынешний век улицы заполняют сплошь те, кто лишь притворяется больным. Наоборот! Психически нездоров по умолчанию практический каждый. И люди это прячут. Как же так вышло? Я, честно говоря, обо всех деталях не в курсе. Знаю только, что в середине или даже в конце XXI века количество подростков с такими вот отклонениями неумолимо росло. Из-за чего — сказать сложно. Это произошло незаметно. Сначала одной семье казалось, что только их ребёнок такой злой, жестокий, замкнутый или равнодушный, а потом оказывалось, что таких, на самом деле, очень и очень много. И их становилось всё больше. С каждым новым поколением эти ярко выраженные черты характера превращались в самые настоящие психические расстройства. Простая агрессивность родителей передавалась ребёнку, как неконтролируемый гнев и необычайная вспыльчивость. Дети равнодушных чаще всего не доживали до пятнадцати лет, ибо заканчивали суицидом, а дети жестоких быстро становились искусными маньяками, и так далее. И они жили среди остальных, привыкали к себе, к своим болезням и тому, что их сопровождало на протяжении всей жизни — это я о минутных порывах какого бы там ни было рода, разнообразных галлюцинациях и так далее. В конце концов, они прятались, ведь никому не хотелось побывать в лечебном заведении, где отношение к больным было такое, что, спустя какое-то время, состояние больных ухудшалось в разы, а лечение становилось невозможным. Психическое здоровье нынешних людей может пошатнуть буквально что угодно. То есть, если раньше у человека могла поехать крыша от вида крови и чьих-то кишок, растянутых на несколько метров вдоль дороги, то теперь эта самая крыша съезжала даже когда, скажем, ему просто урезали зарплату. Наиболее популярными же, если можно так выразиться, у людей нынешнего века стали различные проявления психоза.

Те, кто доживают до двадцати лет и старше, умело скрывая все свои нездоровые наклонности, позже совершают такое, чего и врагу не пожелаешь. А, как известно, человек может привыкнуть и приспособиться абсолютно ко всему. Поэтому-то такие люди мастерски заметают следы и, при необходимости, волшебным образом растворяются в толпе, будто становясь одним целым со всем этим гигантским городом. И город весьма гостеприимно принимает таких людей.

О том, что происходило на протяжении прошлого века, я узнал, разумеется, из далёких глубин интернета, ища нужную литературу и видео. Как я понял, в то время были и такие люди, которые яростно боролись с человеческой жестокостью и равнодушием, что разрастались, словно раковая опухоль. Они сражались за нравственный и моральный облик людей. Ясен-красен, ничего у этих дебилов не вышло! Спустя десятки лет — постепенно, конечно — люди перестали играть на публику ненужные чувства и эмоции в попытках доказать, что уж мы-то добрые и понимающие, нас-то шокируют всякие теракты, войны и смерть, и уж мы-то, люди, точно не бездушные твари. Так вот, заявляю: мы бездушные твари. И нам совсем не стыдно.

Разумеется, до сих пор есть те, кто боится, скажем, вида крови, трупов и чего-то подобного, и кто на самом деле добр и способен сочувствовать, но их меньшинство. Хотя в таком-то большом городе, как Тэрроз, слово «меньшинство» приобретает немного иной смысл. Но сейчас не об этом.

Для чего вообще была создана городская полиция? Она не столько боролась с преступностью и старалась сохранить довольно блёклый «светлый» облик человечества, сколько банально держала в узде всех тех, кто когда-либо задумывался о чём-то незаконном или противоправном. Господствовать над хаосом, конечно, интересный опыт, но едва ли осуществимый. Ведь если ты держишь на коротком поводке миллионы психопатов — разве это хаос? Фактически всё под контролем. Это скучно. Но если эти самые миллионы сорвутся с цепи и начнут творить всё, что вздумается, вряд ли тебя, горе-Господа, спасёт несчастный драный кусок поводка и безграничная мания величия. Сожрут вместе с тобой и не подавятся.

И на какой же стадии мы находимся? Верно, на первой. Большую часть людей успешно контролируют. Поэтому существует полиция, так называемый «поводок».

Но, когда нам с ним исполнилось по шестнадцать лет, все планы на будущее, связанные с полицией, осыпались, словно пыль. А всё из-за железных.

Над этими тварями работали ещё десятки лет назад: ставили опыты на животных, а те почему-то — действительно, почему? — почти сразу умирали. Наука, техника и медицина были уже достаточно хорошо развиты, киборгизация так же прогрессировала полным ходом. Но то, что хотели создать те учёные, для того времени было чем-то непостижимым. Однако их последователи продолжали экспериментировать, позже ставя опыты на бездомных людях. Для чего это делалось? Если история не врёт, третья мировая длилась примерно полвека. Что? Внезапно? Казалось бы, запустили бы свои ракеты друг на друга и помирайте себе на здоровье. Но после нескольких ракет, уничтоживших на планете почти всё живое, были подписаны несколькими выжившими государствами куча бумаг, в которых говорилось о том, что атомное и ядерное оружие должно быть отправлено в космос — там его уж точно никто не достанет — потому как последствия от его использования были ужасающими. По идее, сразу после этого главы государств должны были подтереться этими самыми бумагами, наплевав на договор, но хрен там! Видимо, осознав, что следствием подобной войны станет самый настоящий геноцид с полным вымиранием всех людей, а вместе с ними и вообще всех живых существ на Земле, война продолжилась то ли на палках, то ли на водных пистолетиках — я, честно говоря, не знаю, чем могли воевать в то время. Суть в том, что был двадцатидвухлетний перерыв, в ходе которого страны латали себя, разрабатывали что-то новое и изощрённое, а затем снова бросились воевать. Вот тогда-то и появился проект с говорящим названием одного старого фильма «Железный человек», смысл которого вам уже должен быть известен. Но, чтобы воплотить проект в реальность, требовались: время, деньги, люди, ресурсы, знания… В военное время это было, естественно, неосуществимо.