Сора, сидя на песке и глядя на мальчишку снизу вверх, видел этот взгляд, полный уверенности. Тай верил в то, что говорил. Верил, что однажды им больше не придётся убивать. Верил, что их перестанут использовать, как оружие. Верил, что клеймо «железный» однажды оставит каждого, кого к таковым причисляют сейчас.

Но беловолосый не верил.

Глядя на трупы людей, убитых его группой, видя среди них беременных женщин, младенцев, детей, мужчин и пожилых людей, он не верил, что это когда-нибудь закончится.

Он не испытывал горечи от убийства как такового. Он не видел в этом ничего особенного. Сору злило лишь то, что его используют для того, чтобы позже сделать козлом отпущения, как и всех остальных железных. Поэтому он стал противиться бессмысленным убийствам, а приказы выполнял с неохотой — точнее, причину собственного сопротивления он понял только сегодня. Ему было плевать на этих людей, но он понимал, зачем те погибли. Их смерть будет приписана к бесконечному списку «жестоких нападений железных», якобы отбившихся от рук.

«Мы же такие сильные, мы можем сопротивляться всему этому. Просто убить этих мразей „сверху“ и тогда точно… Все закончится. Но… Это невозможно. Мы точно так же, как и эти люди, хотим жить, поэтому нам приходится выполнять эти приказы. Откажемся — убьют всех. А будем повиноваться — для одной трети появится шанс спастись. Каждый хочет быть в числе спасшихся, поэтому приказам следуют все. Всё дело в том, что мы такие же люди, как и вы. И мы тоже ничего не можем сделать. Мы, как и вы, отчаялись уже давно», — Сора прошёлся вдоль дороги в обратную сторону, рассматривая трупы и вслушиваясь во влажное чавканье под ногами. Его группа на сегодня закончила зачистку, можно было возвращаться на базу и слушать омерзительную похвалу от старших по званию.

Настоящее…

Томо и сам не понял, куда он так нервно и быстро идёт, но от магазина он удалился уже достаточно далеко. На пару километров так точно, и это всего за полчаса! Полицейский лишь недавно пришёл в себя, отогнав навязчивые мысли, и сейчас хотел только одного…

«Но я же бросил…» — пронеслось в его голове обречённое, пока он пялился на автомат с сигаретами на углу улицы и остервенело чиркал зажигалкой в кармане куртки.

Курить хотелось до одури. Челюсть сводило от желания засунуть сигарету в рот, а нос уже щекотал фантомный запах никотина… Чёрт возьми, как же хотелось курить!

Но Томо демонстрировал самому себе всю свою силу воли и выдержку, и стойко прошёл мимо автомата, так и не купив себе отравы, которую так желал. Она, конечно, действовала на парня чудеснейшим образом: успокаивала, помогала думать, приятно жгла и раздирала лёгкие изнутри, но так же и отравляла организм, поэтому он и бросил курить всего год назад. Тянуло постоянно, и тянуло сильно, но он держался.

Томо медленным, уже более похожим на прогулочный, шагом просто околачивался по самым людным улицам, бесцельно, особо ничего не разглядывая и явно погрузившись в свои мысли. В какой-то момент парень почувствовал толчок в плечо и вернулся к реальности, остановившись на месте и поняв, что с кем-то столкнулся.

— Простите, — послышался тихий знакомый голос, и Томо обернулся. Он встретился взглядом с уже давно известным ему очкариком, который, видимо, тоже был поглощен своими мыслями настолько, что не заметил, в кого врезался по пути.

— А, это ты, — выдохнул коп обескуражено. Да, он точно не ожидал встретить Роши. Вроде такой большой город, а подобные «совпадения» всё равно не редкость. — Ничего. В магазин идёшь?

— А Вы, так понимаю, оттуда же? — кивнув, решил удостовериться парень. Ятсуме, в отличие от копа, был рад встретить именно его.

— Да, — хмуро ответил брюнет, почесав переносицу. — И, давай на «ты».

— А, ну, без проблем, — неуверенно пробормотал парень. — Небось, опять поругались с Сорой?

— Нет, просто… — Томо пытался подобрать нужные слова, но безуспешно. — Спит он, короче.

Роши, по-своему расценив слова копа, встрепенулся.

— Пойдём обратно, я его разбужу! Вы… Ты же что-то хотел узнать у него? Просто так вряд ли бы пришёл.

— Не-не, я узнал, что хотел, — размыто ответил полицейский, не имея ни малейшего желания возвращаться в магазин сегодня. Вот только наивный взгляд паренька стал каким-то озорным, начиная тревожить копа, у которого желание покурить увеличилось трёхкратно.

— Тогда, я бы сам хотел поговорить с тобой, но мне нужно идти на работу. У тебя выходной, это я точно знаю, так что — пойдём! — Роши едва ли не на буксире потащил за собой растерянного, всё ещё витавшего в облаках брюнета. Это его состояние было необычным, странным, не свойственным ему, но очкарику сейчас на то было совсем наплевать!

Роши пытался взбодрить копа всю дорогу, но каких-либо значительных результатов это не дало. Томо не выглядел нелюдимым и злым, как это обычно бывало. Скорее, он был просто недовольным и расстроенным. Копаться в этом Роши не решился, посему и подумал сменить тему.

— Скажите, а та девушка — Хива — она ведь тоже из полиции? — поинтересовался он.

— Да.

— А как так вышло? Ей же всего четырнадцать лет…

— Долгая история, — лишь отмахнулся Томо.

— И всё-таки, — настаивал на своём подросток. Полицейский вновь нервно защёлкал зажигалкой, но Роши этого не услышал.

— Я… дрался с железными одиннадцать лет назад, — решил начать издалека коп, чтобы парню было понятнее. Сам подросток хотел что-то удивлённо воскликнуть, узнав, что Томо воевал с железными, или даже что-то уточнить, но брюнет невозмутимо продолжил, лишая парня этой возможности:

— После войны с железными я пошёл в городскую полицию. С моими навыками больше и некуда было податься. А уже после появилась безымянная полиция. Туда меня и перенаправили, как бывшего... хм... военного, и стали обучать.

— То есть, это был приказ? Вы пошли туда не добровольно?

— Да. Хотя, мне кажется, не будь это приказом, я бы всё равно перевёлся, — пожал плечами Томо. — Следом, к нам стали приходить спятившие от горя родители или, наоборот, дети тех, кто пострадал от рук железных, и напрашивались, чтобы их обучили убивать железных или же вовсе взяли на работу. Мы разумно отказывались, но нехватка рабочей силы всё-таки имела свой вес, и начальство стало рассматривать особые случаи, из-за которых некоторых добровольцев всё-таки стали обучать. Среди вот таких была и Хива. Только она оказалась оригинальнее и страннее, — весело усмехнулся Томо, предавшись воспоминаниям. — Она пришла на порог участка в свои неполные четырнадцать лет, закинув на плечо труп железного и держа в руке его позвонки, — Томо не смог сдержать ухмылки, видя, как округляются глаза подростка. Ещё бы! Кого бы такое не поразило? — Знаю, о чём ты думаешь. Я и сам тогда охренел.

— А потом что? — в нетерпении почти вскрикнул Роши, оглушая копа. Но тот лишь поморщился, понимающе улыбаясь, и продолжил:

— Ну, пришло начальство. Стали разбираться, что к чему и каким, блять, образом. Оказалось, Хива не лишилась родителей, она просто ненавидит железных. Или, скорее, ей тупо нравится убивать, а с ними это дело законно, — развел мужчина руками. — В общем, дело чуть до драки не дошло. Никто не хотел верить, что обычная малолетка завалила железного и сама почти не пострадала. Ей даже разрезали спину, дабы позвонки проверить.

Роши передернуло от одной только картины в голове, которую нарисовало его собственное воображение. Холодная, просторная операционная. В ней обязательно должна быть светло-серая кафельная плитка на полу и стенах и выбеленный потолок. Вот девушка разделась и легла на операционный стол на живот. Вокруг неё около пяти врачей в этих жутких белых марлевых повязках, в длинных блекло-синих халатах и в тонких резиновых перчатках. Один из врачей — главный хирург. Тот начинает делать лазером глубокий надрез в области поясницы вдоль позвоночника, рассекая мышцы и ткани… И никакого наркоза. Способ проверки был слишком жестоким, но, как ни странно, самым верным, а фантазия очкарика была всё такой же безудержной.