«Мы давно должны были сгинуть, но по счастливой случайности выжили. Теперь это можно исправить. Таким, как мы, здесь не место», — думал Сора, отводя ещё одного одиночку в Песочницу полицейского участка. Он не хотел так думать, но был так подавлен, что мысли сами складывались в нечто ужасное.

Таким, как они, здесь не место.

Сора мотнул головой, услышав вместо своего внутреннего голоса чей-то ещё, и взглянул на толпу железных, собранных в Песочнице. Некоторые удивлённо пялились на остальных или окидывали большое помещение взглядом, а большая часть приветствовала старых знакомых. Теперь все они были настолько разными и непохожими друг на друга, что, если бы Ямарута не знал их, то решил бы, что это обычные, живые и довольные своей жизнью люди. Двое парней при виде друг друга вообще стукнулись грудью с разбега, а затем обнялись до хруста костей, смеясь и по-дружески подкалывая. Встал негромкий балаган из перемешавшихся между собой голосов — сразу стало ясно, что многие из железных давно не виделись и им было, что обсудить, — но он затих сразу же после появления Томо. Железные с недоверием уставились на Охотника и стали более мрачными, чем были до этого, но брюнет держал планку и выглядел так, будто перед ним простые люди, а не натренированные машины убийств. Парень более подробно объяснил, зачем одиночек собрали в таком месте, и предупредил о вживлении отличительных чипов.

— Разве их не должно было быть сто семьдесят три? Одного не хватает, — нахмурился брюнет, взглянув на Ямаруту.

— Из части моего списка пришли все, — ответил тот и перевёл взгляд на Коду.

— А, да… Януш испугался всего этого настолько, что… Ну, он не дал мне попытаться его успокоить, выбежал на лестничную площадку и вырезал себе позвонки. Я позвонил уборщикам, тело скоро привезут, — развёл он руками.

Некоторые железные удивлённо распахнули глаза и переглянулись, будто спрашивая друг друга: «А что, так можно было?!»

— Развернулись и сделали вид, что глухие с рождения, — грозно рыкнул Томо в адрес одиночек, стоящих в очереди на вживление чипов. Те сразу поутихли, не решившись спорить с начальником полиции. Брюнет переключил своё внимание обратно на Коду с Сорой и вздохнул. — Ладно, чёрт с ним. Вы довольно быстро управились. Каратели Рей закончат своё задание только завтра днём.

— Оно настолько сложное? — недоверчиво вздёрнул бровь Ямарута.

— Не совсем. Оно требует очень много времени. Или ты хреново меня слушал, когда я объяснял?

— Это их задание, а не моё, поэтому я не слушал вообще. Ну, так, в общих чертах знаю, — тут же добавил парень, увидев, как Томо сжимает кулаки и щурит взгляд. — Твою ж… Какая неудобная штука… — фыркнул беловолосый, просовывая палец под ошейник и слегка оттягивая его в сторону.

— Завались, надоел ныть, — устало пробормотал брюнет и обратился к Коде:

— Проинструктируй их пока что: что делать можно и чего делать нельзя. Скоро придёт Рей, раздаст всем таблетки и даст указания.

Сивый кивнул, позволяя парням отправиться по своим делам. Томо схватил Сору под руку и потащил вслед за собой, игнорируя внимательные заинтересованные взгляды железных и проходящих по коридору Охотников — последние почти привыкли к этому. Коп втолкнул железного в помещение служебного туалета, закрыл за собой дверь и повернулся к парню.

— Ну и?

— Что не так?

— Это я спрашиваю, Что с тобой Не Так? — нахмурился брюнет, подходя ближе. До тех пор, пока он аккуратно не провёл пальцами по щеке беловолосого, смахивая слёзы, тот даже не понял, что начал плакать. Томо развернул ладонь к лицу парня и показал оставшуюся на ней влагу. — Только не говори, что не заметил этого.

— Но я… правда не заметил…

— Ты бледный, как труп, но у тебя очень высокая температура, поэтому ты и не почувствовал, — объяснил Охотник.

— Так вот почему на меня странно смотрели!

— Дошло же, — фыркнул Томо. — Но не думаю, что это самопроизвольно вышло.

— Почему нет?

— Потому что если бы Да, ты бы мог ещё и в штаны напрудить, а, судя по тому, что я вижу, этого не произошло, — Сора удивлённо уставился на копа, услышав об этом, и для пущей достоверности осмотрел себя, надеясь, что ничего настолько неловкого с ним не случилось. — Значит, ты подумал о чём-то неприятном, а в результате… Сам видишь, — повертел брюнет своей же ладонью.

— Ну, такое бывало раньше, я просто… Блин, я надеялся, что такого больше не повторится, — недовольно пробурчал Ямарута, встав у раковины и начав умываться холодной водой.

— И о чём же ты подумал?

— О том, что, — Сора выключил воду и упёрся ладонями в бортики раковины, опустив голову, — у меня осталось уже всего два дня и… это очень мало. Это пиздец как мало! Я же ничего толком не успел! Я не пожил нормально за эти два года! А тут всего два дня и… Я вынужден потратить их на собственную смерть.

— Ты вынужден потратить их на смерть Бага, — хмуро отозвался брюнет, подходя к парню вплотную. Того снова слегка потряхивало.

— Баг не умрёт. Он же бессмертный. Мы не понимаем, как это возможно, но это реальность. Его нужно не убить, а поймать и запереть, как когда-то поступили с нами. И я очень постараюсь сделать это, но сам в итоге просто… Я… Я… — Сора глубоко вдохнул и медленно выдохнул, собираясь с мыслями. — Я всегда помнил, что смертен, но до того, как всё это началось, я не задумывался над тем, боюсь ли я смерти, ведь всегда мог излечиться от любых ранений. Это позволяло не беспокоиться о продолжительности своей жизни. И даже когда я узнал, что мне остался всего год, затем полгода, месяц — я был спокоен и полагал, что всё разрулится и теперь! Но… осталось уже два дня… мой организм на последнем издыхании, с каждым часом я чувствую себя всё хуже и хуже… и понимаю, что ничего уже не разрулится. Я не залечусь в этот раз даже если съем сотню таблеток! Я не хочу и… боюсь умирать, Томо. Действительно боюсь.

Брюнет не знал, как себя вести. Он всегда был и будет простым смертным человеком, но даже он не задумывался над тем, боится ли смерти. Наверное, когда он был моложе, то не забивал свою голову подобными размышлениями потому, что был ещё достаточно глупым подростком и не видел того, ради чего хотелось бы жить. А потом ему уже просто было всё равно. Но — не теперь.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, ты будешь жить.

— Не надо меня успокаивать, мы оба прекрасно понимаем, что это случится, — отмахнулся Сора, прикусив нижнюю губу. — Надо просто… смириться с этим и всё… Просто смириться, — тихо повторил он на выдохе, оседая на пол…

Томо остался в холле, расположив Сору на диване и заняв место рядом. Голова упавшего без сознания Ямаруты лежала на бёдрах копа, который без тени смущения разглядывал его бледное лицо и поглаживал по белым волосам, зачем-то убирая их за ухо. Наверное, чтобы рассмотреть парня получше. Запомнить его таким. Раскалённым металлом впечатать это воспоминание прямо в мозг. Железный прав: Томо понимал, что ничего не мог сделать, что Сора всё равно умрёт. И от этого было больнее всего.

Удивительно, но люди в самом деле начали меняться с тех пор, как этот беловолосый парень появился на пороге полицейского участка. Сначала его, так же, как и всех железных, боялись и презирали, а теперь его чуточку уважают, ценят, хоть и недолюбливают. Ненависть плавно превратилась в обычную неприязнь. Это доказывало то, что происходило в другой стороне холла: несколько Охотников разговаривали с новоприбывшими железными о том, как гонялись друг за другом, намереваясь убить, и даже смеялись с этого. Томо вслушался внимательнее.

— Ты мне бедро прострелил! — пожаловался невысокий железный парень, которому на вид было двадцать три года.

— Но ты вылечился, у тебя не осталось ни царапинки, — хмыкнул в ответ Охотник, получивший это замечание. — Зато у меня после тебя остался неибаца огромный шрам на спине! От плеча до самой задницы! Ты хоть представляешь, как больно мне было двигаться и даже просто спать?!

— Будем считать, что я тебя присвоил, — усмехнулся железный.