— Не самый худший вариант, — равнодушно пожал плечами Охотник. — Но есть лучший: ты вылечишься. Взамен просто расскажи мне кое-что…

— И как же я вылечусь? — хмыкнул Гарри, нахмурившись. Томо расплылся в странной ухмылке.

— Нужно перелить кровь железного тебе. Биосенсоры найдут раковые клетки, а регенеративное вещество уничтожит их и вылечит пострадавшие «здоровые» участки. Ты сам знаешь, как это работает.

— Перелить кровь железного, значит? — недоверчиво хмыкнул мужчина, нервно ухмыльнувшись. — Да меня на части порвёт во время этой процедуры!

— Необходима лишь правильная доза. Её не трудно определить.

— Да что ты говоришь…

— Мне таким образом вернули глаза.

— Сказки-то мне не рассказывай!.. — начал было возмущаться Гарри, но затем, заглянув в глаза копу, резко замолчал и присмотрелся повнимательнее. — Я… Я знаю, что это за мутация, — изумлённо выдохнул мужчина, сморгнув. — То есть… Ты серьёзно? Перелить кровь железного? Это поможет?

— Я в этом более чем уверен, — кивнул Томо. — Давай просто поможем друг другу. По твоим словам о последствиях переливания крови легко понять, что ты знаешь, о чём говоришь, а значит пытаться обманывать меня и дальше бесполезно.

Гарри молчал ещё минуты две, обдумывая предложение Томо, и, всё ещё сомневаясь, но очень надеясь на искренность его слов, пробормотал:

— Л-ладно… Договорились. Так, — протянул он, — что ты там хотел узнать?

Сора прислонился к стенке кабины лифта, чувствуя, как кружится голова, а тело тянет вниз. Парню немыслимо сильно хотелось закрыть глаза и даже, возможно, поспать, но тошнота, жажда и распространяющийся по телу жар заставляли его одёргивать себя от этой затеи и держаться в сознании. Когда лифт остановился, а двери открылись, железный, опираясь одной рукой на ближайшие стены, пошатываясь, стал плестись в сторону служебного туалета. Беловолосый ввалился в помещение, и, тяжело дыша, прилип к раковине и выкрутил ручку с синим ободком до упора.

«Почему мне так хреново?» — единственная мысль, крутившаяся в его голове отчётливо и ясно. Сора умылся ледяной водой, а затем, наклонившись, жадно глотал её прямо из крана ещё несколько минут. Парень поднял взгляд на собственное отражение, но не смог выразить эмоций, увидев себя: кожа у него была белее мела, под глазами, в которых частично полопались капилляры, залегли жуткие тени, губы сухие и покусанные. Ямарута лишь вяло мотнул головой, спешно переводя взгляд на бьющую из крана воду, и, почувствовав, что по верхней губе что-то течёт, провёл по ней тыльной стороной ладони. На коже остался большой кровавый развод. Парень снова посмотрел на себя и, удостоверившись, что из его носа действительно течёт кровь, умылся ещё раз. Он запрокинул голову вверх и, подождав какое-то время и убедившись, что кровотечение удалось остановить, отправился на выход.

Озноб и вспыхнувший из ниоткуда страх обуяли Сору уже на улице. Он вздрагивал из-за городских шумов, озирался по сторонам, сам не зная, что ищет, и, в конце концов, сорвался на бег. Перед глазами плыло и двоилось, поэтому парень не до конца понимал, куда он, спустя несколько минут, забежал. Железный пересёк помещение и ворвался в следующее, по размерам такое маленькое, что там можно было лишь развернуться. Беловолосый перевёл дыхание, и, заметив небольшой выступ позади себя, похожий на скамейку, сел на него и уткнулся лицом в ладони. Находится в неизвестном месте долго он бы не смог, а потому спешно начал оглядываться, прикидывая, где же он оказался. Парень откинул тёмную ткань, разделяющую большое и маленькое помещения, и увидел висящие на высоких стенах иконы и кресты, а в зале людей, сидящих на рядах скамеек и держащих зажжённые свечи в руках.

Сора повернулся к противоположной от тёмной занавески стене и увидел, что средняя её часть состоит из решётчатой деревяшки, позволяющей увидеть чей-то силуэт по ту сторону. Некто также опустился на выступ и, подождав какое-то время, вкрадчивым тихим голосом поинтересовался:

— В чём ты хочешь исповедаться, дитя Божье?

Ямарута, уже поняв, куда по нелепой случайности вбежал, обогнав очередь, а теперь и убедившись в этом, вздохнул и не сразу нашёлся с ответом. Проигнорировать вопрос батюшки и просто убежать отсюда он по неясной причине не смог.

— Я… Я нечаянно здесь оказался, извините…

— Нечаянно? — ровным голосом переспросил мужчина. — Как же ты мог нечаянно в церковь прийти?

— Не знаю, я просто бежал… и… прибежал, — растерянно пробормотал парень, не понимая, почему продолжает вести диалог.

— Значит, так было нужно, ты с этим не согласен? Если ты хочешь в чём-то покаяться, то сейчас самое время.

— Но я же никаких обрядов перед этим не проходил, я даже вперёд очереди залетел сюда, пусть и случайно. И я, как бы вам это сказать, не верующий даже…

Мужчина немного помолчал, а затем всё так же спокойно ответил:

— Спорить о существовании высших сил — глупо и бессмысленно. Если хочешь уйти — уходи, но если тебе есть, в чём признаться, то я тебя не прогоню: верующий ты или нет, — это не имеет значения.

— Обычно таких, как я, из храмов выгоняют… — буркнул Сора.

— Служащие бывают не слишком правильными и честными, как, впрочем, и все люди, — философски заметил священник.

— Ну… Я очень далёк от всего… святого. И никогда не исповедовался перед священником.

«Это всё слишком странно и нелепо», — мысленно добавил парень.

— Ты исповедуешься не мне, а Богу, — кивнула фигура.

— Что ж… Почему бы и нет… — пожал плечами Ямарута, чуть усмехнувшись. Где-то в глубине души он проникся — похоже, всё дело в спокойном располагающем к себе священнике и его тихом добром голосе — и хотел бы поверить во что-то такое, но умом понимал, что у него не получилось бы. — Я… эм-м… Я делал очень много плохих вещей. Я убивал людей. Много людей. Очень много… Я калечил, уродовал и ломал чужие жизни, заставлял страдать и ненавидеть.

Сора выдал это на автопилоте, будто заученный текст, но так как в храме стояла тишина, парень мог слышать себя и понимать, как жутко и в то же время неправдоподобно звучат его слова. Неправдоподобно — потому что Сора произнёс всем известную банальщину, а не тайну, которой сам боялся.

— Я часто врал близким и причинял им много моральной боли, а некоторым ещё и физической, — чуть тише продолжил он, устремив взгляд в пол. В груди прокатилась горячая волна стыда за предыдущие слова, а затем Ямарута вспомнил, как его минут сорок назад отругала Рей. — И я… редко просил прощения, даже если понимал, что поступаю неправильно.

— А хотел бы?

— Хотел. И хочу, — чуть подумав, добавил Сора. — Но меня никто и никогда не простит, потому что уже поздно, — вырвался из железного ядовитый смешок, адресованный в его адрес.

— Извиниться никогда не поздно.

Теперь Ямарута немного помолчал, прежде чем продолжить.

— Мой друг… мой ученик… Я убил его любимого человека. Точнее, не я сам, а моё существование. Если бы меня не было, на него бы не напали, — беловолосый проглотил вставший в горле ком и продолжил уже тише:

— А теперь тот парень боится меня и винит в этом, и я не понимаю, насколько сильным нужно быть, чтобы простить меня.

— Он простит, — вновь кивнула фигура. На этот раз Сора останавливаться не стал и сразу же выпалил:

— Человека, ради которого я спустился бы в Ад и обратно, я лишил руки, а позже заставил поверить в мою смерть. Я знал, что ему будет больно видеть мой труп, но я хотел как лучше… Я боялся, что его могли убить из-за меня, и решил инсценировать свою смерть. Я и так постоянно действовал этому парню на нервы: я злил его, мы часто дрались и спорили. А после того случая он перестал со мной разговаривать. Потом, когда из-за меня погибло несколько сотен человек, лучше не стало. Как думаете, такое легко простить?

— Нелегко, но и не невозможно, — уверенно заявил мужчина.

— А другие люди? Я всех в этом городе напугал, а большей части людей доставил неприятности: ранил или убил их или их близких. Мне от этого никак не отмыться! Простыми извинениями тут не отделаешься!